Возвращение Гайдара

полная версия

Я проснулся утром рано

и увидел: два барана!

Интервью в дурдоме

Всеволод Лютиков стоял рядом с белым столом, за которым сидел обряженный в белую и блестящую униформу мужчина. Иногда он быстро поднимал своё очкастое лицо, словно проверяя, на месте ли юноша. Он что-то крутил в своих приборах, затем снял окуляры, и стал настраивать электронное устройство.

Поэт чувствовал себя, словно ученик у завуча, перед тем, как его родителей вызовут домой. Строгая тетенька набирает номер отца или матери, и депеша летит по линии 4G, достигая электронного гаджета адресата, повергая того в неземную радость от этой новости. Сейчас ему было непонятно, что он делает здесь, среди всех этих забавных людей. Его терзала мысль, что это досадная ошибка, или чья та злая шутка. Ему совершенно нечего было здесь делать. Ведь это не поэтический клуб или картинная галерея. Сева смотрел в окно со скучающим видом, и опять пейзаж был тот же.

Толик, сосед по палате, перед зданием опять косил траву топором. Несчастные санитары не в силах понять, то трава очень толстая, и просто косить её невозможно, надо именно рубить. Тем более, что и бедные дворники устали, им надо обязательно помочь, и лучше непременно сегодня. Этим и занимался мужчина в красной майке и форменных штанах синего цвета. Травы же скосил он целый стожок, так что позже сено тоже пойдёт в дело, то есть его работа было очень важна. Сева всё смотрел в окно, думал, когда же Анатолий закончит. Что странно, этого милейшего парня держали здесь за сумасшедшего и кормили просто горстями таблеток, отчего он , бывало, себя неважно чувствовал. Всеволод же твердо знал, что он здесь просто отдыхает, подлечивая свой бронхит, в этой лечебнице, в прекрасном сосновом лесу, с этими прекрасными врачами.

- Всеволод, - опять обратился к чему этот унылый человек в белом, - Вас больше не мучают кошмары? Спите вы хорошо?

Спросил этот незнакомец, новый врач, сжимая и разжимая пальцы, а затем несколько раз поправлял соскальзывающие с переносицы очки. Сева не мог вспомнить этого человека, совершенно не мог сосредоточиться и понять. что же за человек сейчас выносит ему мозг!

- Не понимаю, к чему эти вопросы. Я здоров, и здоров абсолютно, - ответил поэт.

- Но, простите, - и он картинно закатил глаза к грязно-серому потолку, бывшему раньше белым, - три дня назад вы бегали по лечебнице и кричали, что Чубайс, продался инопланетянам и вот- вот захватит Землю!

- И вы считаете, что я неправ? - грустно сказал Сева, внимательно глядя в глаза врача, - в чём же здесь моё сумасшествие? Почти все россияне так и думают, что Гайдар и Чубайс это космические злодеи.

- Предпочту промолчать... Вам всё равно, вас здесь бесплатно кормят, а мне ещё работать в системе Минздрава, - виновато ответил этот скрытый подпольщик.

- Ну я думаю, я здоров, док? - с надеждой спросил поэт, - и похуже меня народ по улицам ходит.

- В этом смысле да... Ходят сейчас такие, что им самое место в нашем учреждении. И поскольку к нам пришло письмо, о том, что вы оказали особые услуги государству. Вернее, очень помогли в трудной обстановке и пострадали...

- Вторая группа по дурке? - с надеждой спросил Всеволод.

- Пока боюсь, только третья...

- Пишите, пишите, - с надеждой сказал юноша, - но третья то же неплохо, и проезд бесплатный.

Перед Севой уже открылась столь вожделенная перспектива бесплатного проезда в общественном транспорте и маленькой, но прекрасной и заслуженной пенсии. Собственно это важно для знаменитого поэта.

- Посидите, подождите десять минут, - добавил врач.

Всеволод вышел, запахнул байковый коричневый халат и углубился в чтение «Божественной комедии» великого Данте. Напротив сидел задумчивый товарищ из соседней палаты , и не спеша и вдумчиво щёлкал резинкой от трусов, причём у этого солиста, что было странно, звук получался всякий раз разный. Сева даже оторвался от глянцевых страниц и прислушался к скрытому смыслу и ритму этих мелодий. В раненом мозге Кузьминского Орфея родилось стихотворение:

В доме скорбном и унылом

Люди ходят по углам

Тоже ждут приход весны

И здесь им сняться розовые сны

Герой уже встретил проводника в Царстве теней, великий Овидий повёл Данте Алигьери по кругам Ада... И тут вышел бледный доктор в белом и чистом халате и даже с папочкой.

- Позвольте вас на секундочку, - попросил он, - не задержу...

С доктором, что с надзирателем, не поспоришь, в дискуссию не вступишь. Они вышли во двор, и шли мимо кустов оглушительно цветущей сирени. Было тепло, и прекрасный, чуть душный аромат маленьких цветков на громадных кистях, заполнял всё вокруг. Каждый глоток воздуха был словно кусочком деликатеса из Елисеевского магазина. Сева непроизвольно улыбнулся и вопросительно глянул на доктора.

- У вас всё неплохо, но последствия отравления будут очень долго сказываться. Документы на выписку готовы , всё нормально. И с алкоголем, лучше не стоит баловаться, могут вернуться видения. Это же касается, вы уж простите, травок разных там.

- Нет, док... Как можно? Я человек высоко духовный.

- Да хватит... Наш район... Я вас умоляю. Ксения звонила, она приедет и вас заберёт.

Сева сидел на лавочке, читал поэму, и смотрел, как Фёдор скачет на деревянной лошадке на тропинке. Видно, скакун попался норовистый, и всадник с седла упал пару раз. Анатолий опять принялся рубить траву газона топором Fiscars.

Удержаться не было сил, и поэт Лютиков подошёл поближе, что бы посмотреть, много ли травы нарублено. Но тут Толян увидел благодарного зрителя, и так разволновался, что едва не попал по ноге поэта. Но Сева ловко подпрыгнул и пошёл себе дальше, и кивнул головой всаднику Феде, и услышал, как его деревянная кобыла заржала.

Голова больше не кружилась, новых, захватывающих галлюцинаций он пока не видел. Проверил себя, быстро скосив глаза влево и вправо- ничего такого , и облегченно вздохнул. Доктор подошёл к нему, и насыпал горсть таблеток в нагрудный карман пижамы.