Впотьмах

Впотьмах

Спасти княжну, убить дракона! Убить Дракона, спасти княжну!

Говард прекрасно помнил наказ тщедушного короля. Властитель Педро слаб и лукав. Он бы никогда не полез самолично в пещеру, кишащую ядовитыми тварями. Даже укус самого крохотного паучка грозил неприятностями, вплоть до смерти. Мало того, этот боязливый королек выдвинул условие: пройти всю пещеру с завязанными глазами. Педро и сам был одноглаз, и всегда хотел, чтобы другие вообще ничего не видели. А еще не желал, чтобы Говард увидел лицо прекрасной княжны, королевской невесты. Будущая свадьба должна закончить распри двух великих держав, и все уже было на мази, но вмешалась третья сила. Прямо из-под венца прекрасную Гюльчатай утащил дракон. И теперь Говарду предстояло пройти подземный лабиринт с завязанными глазами и вслепую сразиться с драконом. Немыслимо!

Да, Говард мог бы отказаться, но тогда никто бы его не называл великим воином. Великим и непобедимым. Это ведь он убил страшную черепаху Тортиллу на черном пруду; вырвал язык у длинноногого Степана, наводящего на страну страх и ужас; располосовал мечом коварного кота Матроса. Кроме того, Говард изничтожил неизвестное количество черных птиц и серых зверей. Говорят, что это были вороны и лютоволки. Одни каркали, другие выли. Мешали жить. Да, Говард сделал все это ради будущего!

И как теперь отказаться? Ведь ему будут плевать вслед, чихать в лицо и костерить за каждым углом! И по его вине сорвется великая свадьба!

Говард согласился. Он позволил завязать себе глаза и вошел в черную опасную пещеру, где обитало множество монстров, ждал дракон и княжна. Если она еще жива…

Первые шаги давались с трудом. Хотя нюх Говард имел не хуже, чем у собаки. Орлиные глаза воина закрыты черной повязкой, поэтому приходилось идти на запах. Уши улавливали малейшие звуки и трепетали. Вот по камушкам пробежали мохнатые лапки. Это пауки! Говард отчаянно начал давить их и чувствовал, как зеленая слизь брызгает на голые ноги. Давил долго. Сбил подошвы сандалий и стер пятки в кровь. Но надо идти дальше.

После поворота на голову бросились летучие мыши. Несколько взмахов мечом, и вот черные крылья пеплом осыпались на голову героя. Отлично!

Самое страшное –– это змеи! Они ползают. Говард всегда опасался змей, ибо, когда ходишь по земле, не видишь на что ты ступаешь. А в повязке на глазах он вообще ничего не видел, хотя слышал и чувствовал. Ну, все одно очень легко раздавить какую-то живность. Безобидную лягушку можно убить без последствий, а змея сразу не умрет. Эти гады живучие, могут и укусить.

Говард шел осторожно, прислушиваясь к каждому шелесту, но все равно пропустил опасность. Что-то холодное обвило его ногу, и морозное дыхание смерти задышало в пах. Воин собрался. Рука осторожно нашла, нащупала змеиную голову и сжала ее. Раздавил глаза, хрустнул черепок. Очень хорошо!

После часа блужданий чуткий нос воина почуял адский смрад и аромат роз. Где-то рядом княжна и дракон. Это они так пахнут. Главное –– сначала найти чудовище. Говард прислушался. Шелест крыльев выдал монстра с головой. И завязалась кровавая сеча. Воин прыгал туда-сюда, махая своим мечом, уворачиваясь вслепую от зубов и когтей дракона. Еще повезло, что это была молодая особь, ее нутро еще не изрыгало пламя, а только вонючий дым. По этому запаху Говард и ориентировался. Долго они сражались, ага. Только вот, кто устоит перед великим воином. Да никто! И дракон тоже не смог. Пал смертью лютою. Без головы, как и полагается, остался.

Говард только отдышался, повязку на глазах поправил, как унюхал, что княжна к нему подошла. Рукой к глазам потянулась, но остановил он ее. Нельзя, однако. Одно нельзя, другое –– можно. Гюльчатай долго не думала, взяла да поцеловала воина. А тот –– не дурак, –– взял да ответил. Туда-сюда, завертелось все, как у людей. Вот так и еще один час провел Говард в темной пещере. Слепой, но счастливый.

Слово-то свое воитель сдержал. Гюльчатай в глаза не видел, а всех ворогов победил. Педро доволен остался, а еще более возрадовался, когда в следующем годе народился сын у прекрасной княжны. И надо полагать, что новый король будет не таким трусливым да тщедушным, как предыдущий.