Всегда делать по-своему

Всегда делать по-своему

— Мир! Ми-ир!!! Где ты, бесёнок этакий?
Сестрица Радмила искала его по всему дому, а Яромир, затаив дыхание, прятался в чулане. Он знал, что ему непременно влетит за то, что опять взял без спроса отцовский меч. Но посудите сами: не всё сестре его защищать! Вообще-то, он уже не маленький.
Этой весной (которая так и не настала) Яромиру стукнуло двадцать пять. Говорят, по человечьим меркам он бы уже давно считался взрослым. (Разумеется, он предпочитал не думать, что по тем же человечьим меркам ему от силы исполнилось лет десять. Смертные в своей волшебной стране росли быстро, как хлеб на дрожжах, а дивьим людям оставалось только вздыхать и завидовать. Эх, вот бы поскорее стать большим, он бы тогда всем показал!)
Говорят, сложно оставаться ребёнком, когда в стране идёт война. И Яромир определённо стал старше в ту ночь, когда они с Радмилой лишились родителей. Нет, те вовсе не погибли, а были заколдованы — превратились в ледяные статуи вместе с другими взрослыми. Многие дети тогда осиротели. Чёрное колдовство оказалось делом рук Лютогора, кощеева сына, и за это Яромир возненавидел злобного чародея всей душой.
Радмила из кожи вон лезла, чтобы заменить брату и отца, и мать, но куда там! Она сама была лишь немногим старше, и ей, увы, не хватало ни маминых тепла и заботы, ни степенной рассудительности главы семьи.
Яромир готов был биться об заклад, что папа наверняка разрешил бы ему взять фамильный меч!

— Ах, вот ты где, негодник! — Сестра наконец-то отыскала непослушного братца и вытащила его из пыльного чулана на белый свет прямо за острое ухо (больно, между прочим!). — Сколько раз мне нужно повторять одно и то же, чтобы ты услышал?
Яромир сжал губы в тонкую линию — о, да, он тоже умел быть упрямым — и проворчал:
— Да слышу я...
— Но всё равно сделаешь по-своему?
— Всегда!
Их взгляды скрестились, подобно острым клинкам, — чистая небесная лазурь и молодая зелень листвы. Они оба знали: для поединка воли не нужны ни оружие, ни слова.
«Я просто хочу защитить тебя», — говорили глаза Радмилы.
«Я не нуждаюсь в твоей защите!» — силился донести Яромир.
И однажды она сдалась:
— Ладно. Поступай, как знаешь. Но если что-то пойдёт не так, пеняй на себя!
— Ух! Ты ведь знаешь, как я тебя люблю, сестрица!
Его радости не было предела, но детство закончилось навсегда. Тогда Яромир не знал, сколько раз он ещё пожалеет об этом.

***
Сегодня, спустя годы, они снова смотрели друг на друга так же искренне и яростно, нипочём не желая уступать в жарком споре.
Теперь брат с сестрой могли говорить на равных: оба стали искусными воителями и заслужили уважение самого царя Радосвета. Оба уже не раз бывали в бою, теряли друзей и проливали кровь — свою и чужую. Некоторое время назад Яромира назначили предводителем царской дружины, и это была большая честь. Но, по правде говоря, Радмила ничуть не уступала брату в воинских умениях, а по части колдовских чар даже превосходила его.
Враги прозвали её Северницей, ибо на поле брани она была подобна снежному ветру, дующему с полуночи на полдень.
Одному лишь Яромиру было ведомо, что великая дивья воительница частенько скрипела зубами во сне и беззвучно плакала в подушку — всё потому, что не могла спасти всех на свете. И кому же, как не родному брату, пристало её защищать? Вы спросите, от кого? Да хотя бы от самой себя...

— Куда это ты собралась? — он подстерёг сестру у входа в подземелье и решительно заступил ей путь.
— Да так, гуляю...
— Я всё знаю, не отпирайся!
— А коли знаешь, зачем тогда спрашиваешь? — Радмила глянула на брата с вызовом.
— Потому что хочу услышать, что ты скажешь!
— Просто верь мне, — сестра улыбнулась. — Разве я хоть раз подводила нас? Разве давала повод усомниться? Мне правда очень нужно поговорить с пленником. Это всё ради нашей победы!
— Но мы ведь уже и так почти одержали верх! Лютогор томится в застенках, и цепи его прочны. Навьи войска бегут, трусливо поджав хвосты. Неужели тебе мало?
— И это говоришь мне ты?! — Радмила, побледнев, сжала кулаки. — Нет, братец, наша самая главная битва ещё впереди. Ты, может, и смирился, но я — нет. Мы должны узнать, как расколдовать родителей, и ради этого я пойду куда угодно: хоть в самое пекло, хоть к змею в пасть, хоть к чёрту на рога!
— Ха! Думаешь, Лютогор возьмёт да и откроет тебе все свои тайны? Просто так, за красивые глаза? — Яромир едва не задохнулся от гнева: ну почему она не понимает?!
— Я справлюсь. У меня есть верный план. Он непременно скажет мне правду, вот увидишь. И сам не будет знать, почему так вышло.
Вот упрямица! Ну и что с ней прикажете делать?
— Но Лютогор хитёр и очень опасен. Он запросто обведёт тебя вокруг пальца. Не надо к нему ходить!
— А вот царь Радосвет, между прочим, не против. Даже наоборот! Он считает, что лучше меня никто не справится.
— Это потому, что царь Радосвет тебе не брат! Свою сестру пусть хоть каждый день посылает на верную погибель, а тебя — не позволю, — Яромир с силой тряхнул её за плечи. — Эй, ты что, вообще меня не слышишь?
— Слышу.
— Но всё равно сделаешь по-своему?
— Всегда.
Всё повторилось точь-в-точь как в далёком детстве, но теперь они словно поменялись местами.
«Я просто хочу защитить тебя», — говорили глаза брата.
«Я не нуждаюсь в твоей защите», — силилась донести сестра.
И Яромир сдался:
— Ладно. Поступай, как знаешь. Но если что-то пойдёт не так, пеняй на себя!
Просияв, как солнышко посреди зимнего ненастья, Радмила приподнялась на цыпочки и чмокнула брата в нос:
— Люблю тебя.
Её быстрые каблучки легко застучали по каменным ступеням — вперёд и вниз, навстречу назначенной судьбе.
Тогда Яромир не знал, сколько раз он ещё пожалеет об этом...