Встречи

Встречи

Встречи

Посвящается моему другу и мужу - Диме

I. «Все начинается с Любви...»

1. Встреча

У кого-то все начинается с весны, с томного взгляда, свидания, стихов, цветов и прочей романтической атрибутики. У меня ВСЕ началось куда более прозаично: банально-провинциальная замерзшая автобусная остановка, прозванная в народе «На девяностике», остановка общественного транспорта в далеких шумно-поворотных, непонятно-перестроечных «девяностых», в провинциальном местечке, которое несведущим жителям столичной элиты представляется тайгой с непроходимыми тропами и шастающими по этим самым тропам неведомыми саблезубыми тиграми. В этом самом месте в преддверии волшебно-таинственного праздника, в ожидании перемен, в состоянии перехода в новое, пугающе-неизвестное, и зарождается моя самая значительная и самая важная история.

Открытая улыбка, печально-грустный взгляд, джинсовая теплая куртка, шапка-ушанка, в руках сетка со свеклой, как потом оказалось, для одного из самых традиционного и самого тривиального блюда новогоднего застолья - «селедки под шубой»...

Подошел маршрутный автобус, он увез меня в другой конец города, на «Семь ветров», но образ загадочного молодого человека, возникшего из ниоткуда, никуда не исчез, его улыбка буквально захватила мое воображение, и все время, оставшееся до наступления праздника, мои мысли были заняты этим незнакомцем.

Недаром говорят, чудеса случаются, особенно накануне самой сказочной ночи в году...

2. Дима

Сегодня - совсем особенный день. Сегодня - мой первый «взрослый» Новый год. Первый настоящий праздник, на который я приглашена моей знакомой, Катей, красивой миниатюрной брюнеткой с бархатными глазами. Катин парень, не так давно отслуживший в армии, пригласил ее отпраздновать Новый год дружной, веселой компанией, и она позвала меня с собою. Иду, как полагается, в самом праздничном настроении, слегка взволнованная. Для этого случая у меня приготовлен наряд: темно-синяя шифоновая юбка-годе в мелкую белую звездочку, крепко-накрепко перетянутая в талии белым кожаным поясом, и такая же синяя блуза с рукавами «летучая мышь», волосы выкрашены в модный пепельный цвет, завиты плойкой (только потом я узнАю, что кудри мне не идут и что прямой волос, собранный в хвост, симпатичнее), туфельки на высоком каблучке, последний штрих - капелька дорогих, абсолютно недосягаемых, страшно дефицитных духов «Сlimat», и я - «само совершенство» мчусь буквально через дорогу на место встречи Нового 1990 года, на встречу своей судьбе.

Квартира Катиного парня, Вовки - обычная трешка с проходными комнатами на первом этаже пятиэтажки, с микроскопической кухней и прихожкой, где места хватало для стиральной машинки с центрифугой и водруженным на нее телефонным аппаратом. Но в этот раз на стиралке оказался не телефон, на ней лежали сваленные горой вещи, среди которых мне показались странно знакомыми джинсовая куртка и ондатровая шапка. Чувство какой-то небывалой радости и полета охватило меня, но тут же, преодолев бесстыдно - короткое расстояние от прихожей до комнаты, я застыла в нерешительном ожидании перед закрытой дверью, открыв которую можно было разочароваться от несбывшихся надежд...

Дима сидит на стуле, молча, скрестив по-наполеоновски руки на груди и закинув голову, и явно чувствует себя здесь совсем не на своем месте, на нем уютный бежевый шерстяной свитер, коричневые вельветовые брюки в мелкий рубчик. Смущаясь его внимательных глаз, иду в противоположный угол комнаты и сажусь на другом конце стола. Кроме меня и Димы, у Вовки (кстати, Вовка не только парень Кати, но и друг Димы), еще несколько человек, среди которых еще один Димин друг, Паша, по прозвищу Заяц, в будущем Заяц женится на Виолетте, Катиной институтской подружке. Других из этой шумной, молодой, кричащей и пьющей компании сейчас, спустя время, я уже с трудом могу вспомнить, да и неинтересны мне они были как тогда, так и сейчас. Мое внимание и воображение занимал только один человек - парень с внимательными, серьезными глазами, немногословный, большой, с хорошими манерами, некурящий (единственный некурящий молодой человек в этой компании).

Обычно в подобно рода компаниях я не из робкого десятка, но почему-то рядом с ним мне хотелось молчать и не поднимать головы, вкушать яства из хрустальных ваз было не комильфо, да я и не помню, что было на столе, как он был сервирован, убранство советских столов по правилам этикета не занимало столько времени, денег и внимания, как сервировка современного праздничного застолья, наверное, тогда, в ночь с 1989 на 1990 - ый, все было, как у всех: очень душевно, просто, вкусно и понятно, по-советски: селедка под шубой, айлавью или оливье, в простонародье - «зимний», без которых не обходился ни один Новый год, консервация, водка «Смирнофф» в красно-белых пластиковых бутылках, томатный сок в трехлитровой банке, «Музыка нас связала» из двухкассетника «Sharp», который Вовка оберегал, как реликвию, беззаботность, радость, ожидание чего-то, неважно чего, впереди вся жизнь...

Единственное из тех новогодних яств, что осталось в памяти, - вкус мороженой вишни, вкус свежести, зимнего неторопливого снежного вечера, медленно и осторожно кладешь под язык ярко-красную ягоду, и терпкий сладкий сок обволакивает нёбо, губы, весь организм. Сильная и надежная рука протягивает тебе вишню, ты доверчиво берешь ягоду за ягодой и безумно счастливая понимаешь, что вот так с вишней и с ним хотелось бы провести всю ночь, весь год, всю жизнь...

Я снова с головой погружаюсь в свое прошлое... 31 декабря 1989 года я еще не знала, что Новый 1990-ый станет точкой отсчета, началом дороги, которую одна современная известная телеведущая называет «в долгую».