Встретимся в полночь

Глава 1 - Только не он

Саундтрек к главе — Иванушки International — Реви

Какой же идиотизм – встречать Новый год без снега. Вдали от хвойного запаха и шелеста оберток конфет, спрятанных под елкой. Вдали от ощущения, что первая упавшая на ладонь снежинка в полночь способна исполнить самое заветное желание. Вдали от друзей.

Никогда не пойму, зачем лететь в канун Нового года в Египет. Я не против моря и пальм. Но они совершенно не вписываются в новогоднюю атмосферу. Я весь год ждала этот праздник не для того, чтобы встретить его за тридевять земель от дома. От родного дома, который украсила ещё в начале декабря.

На окне крохотной комнаты висела гирлянда с желтыми фонариками. На письменном столе стояла маленькая искусственная пушистая ёлка. На ее ветках, вместо обычных игрушек, висели конвертики с предсказаниями. Каждый, кто заходил ко мне в гости, становился частью таинственного ритуала – мог снять любой понравившийся конверт с посланием из будущего.

Я всегда была фанаткой всяких экзотерических штучек. Каждая ночевка с подружками венчалась фирменными раскладами таро от Лины Колесниковой. Кстати, это я. Приятно познакомиться!

Лёля и Мила, мои лучшие подружки, с замиранием сердца слушали «карточные»предсказания. И к моему величайшему изумлению они всегда сбывались.

– Рыцарь кубков мой объявился, – щебетала в трубку Мила, пока я с грустью складывала в чемодан вещи перед завтрашним вылетом. – Колесникова, ты волшебница. Жалко, в Новый год тебя с нами не будет. Мы с мамой уже отпросили Лёльку у ее родителей. После курантов встречаемся у меня, а после идем в гости к Рыцарю кубков. Надеюсь, он пригласит своего друга – Рыцаря жезлов – и Лёлька наконец забудет про этого придурка Зотова, будь он проклят, вместе с его новой подружкой.

Мила могла говорить по телефону целую вечность, даже если ее собеседник на другом конце провода соблюдал обет молчания. Но нужно отдать Милке должное, ее болтовня спасала от мрачных мыслей и наколдовывала искреннюю улыбку на моем поникшем лице.

– Я рада за вас. Но не от всего сердца. Ты же понимаешь это?

– А вдруг ваш рейс отменят. Ну или на крайний случай можно инсценировать перелом лодыжки. Мой братец профессионально наложит тебе гипс.

– Не вариант. Мама грезила об отпуске последние два года. Она заслужила хороший отдых. Я не могу ее подвести. Тем более сейчас, когда отец решил познакомить меня после январских со своей Аленой.

– Но ведь мама может улететь одна. А ты поживешь у меня!

Вот за что я любила Милу Каверину. За неиссякаемый энтузиазм. За то, что она видела выход из любой ситуации, когда я уже представляла себя в декорациях траурной церемонии.

– Мама без меня никогда не улетит. Ты же знаешь.

Я плюхнулась рядом с чемоданом на пол и посмотрела в окно. Воздух сковал мороз, усиливающий голубизну чистейшего неба. Больше всего на свете я хотела остаться здесь – в обители сибирских морозов, пробирающих до мурашек, до дрожи в теле. Идти ранним утром 31 декабря в булочную, пряча нос в шерстяном платке, за булкой белого и хрястящим батоном. А после смотреть на предпраздничную суету из окна. Как наши соседи в последний момент волокут по слежавшемуся снегу с рынка елку. Как дети бегут на горку с салазками. Как дядя Витя из соседнего подъезда, переодевшись в костюм Деда Мороза, идет поздравлять сына с наступающим праздником.

Мама лишила меня настоящего праздника, подарив возможность увидеть море. Как просто во мне уживались чувства несправедливости происходящего и благодарности.

Конечно же, я хотела на море. Но не в канун любимого праздника. Вот и все.

– Лина, ты собрала чемодан? – голос мамы за дверью заставил вынырнуть из мыслей. И я вспомнила, что до сих пор разговаривала с Милой, точнее, она сама с собой.

– Милка, мне пора. Мама зовет. Еще спишемся.

Нажав кнопку отбоя, я встала с пола, подошла к двери и повернула ключ в замке.

– Я с Милой разговаривала, – распахнув дверь, устало пролепетала я, – поэтому сборы подзатянулись.

– Хочешь, я тебе помогу? А ты пока выпей чаю. – Мама погладила меня по голове.

Моя любимая, добрая, ласковая мама. Ну как я могла ее подвести, выдумав несуществующий перелом только ради того, чтобы пойти на поводу у собственного эго. Она работала целый год сутками напролет, без выходных, чтобы мы ни в чем не нуждались. Чтобы я ни в чем не нуждалась.

– Давай вместе выпьем чаю. А потом я сама все сделаю. – Чмокнув маму в щеку, я потянула ее за руку на кухню.

Мама уже накрыла на стол. Знала, что ни за что на свете не откажусь от горячего чая с бергамотом. К тому же, она испекла песочные крендельки с корицей. Мои любимые.

На клетчатой скатерти стоял красный фарфоровый чайник. И две пузатые красные кружки. Мама обожала красный цвет. Он так элегантно вписывался в ее стиль. Она всегда красила губы красной помадой, освежающей ее бледное лицо и подчеркивающей, подстать ярко-рыжим кудрям, образ роковой красавицы.

Мама была гораздо красивее меня. Хотя всегда это отрицала, потому что слишком любила единственную дочь.

Мои тусклые русые волосы никогда не могли сравниться с ее густыми медными кудрями до плеч. А мои конопушки по всему лицу попросту выглядели брызгами грязи после дождя. Я смела только понапрасну мечтать о такой бархатистой белоснежной коже, как у мамы.

Мама залила в заварник кипяток, и клубы пара моментально растаяли в воздухе. На блюдце лежали крендельки, посыпанные сахаром и корицей. Я уже предвкушала тот момент, когда песочное тесто растает во рту от глотка горячего чая с бергамотом.

Мама придвинула ко мне блюдце и рассеянно улыбнулась.

– Линочка, я забыла тебе сказать, – мама сделала паузу.

А я за эти несколько секунд уже успела надумать всякого. У мамы какие-то проблемы? Она больна? Может быть, что-то случилось с бабушкой? Мама не пекла крендельки с весны. Тогда она под пряный вкус корицы хотела сообщить мне, что они с папой решили пожить отдельно. Пожить отдельно. Будто бы я слишком маленькая для того, чтобы услышать из родительских уст слово развод.