Высотка

Высотка

Высотка.

Я взяла в руки увесистый том и придвинула к себе тетрадь, намереваясь погрузится в мир интегралов и матриц. Но книга в этот раз открылась не на моей закладке, а там, где между страниц лежал кусок плотного, чуть-чуть желтоватого картона. На нем по диагонали, шла многократно повторяющаяся надпись «кодак».

Лист оказался обычной фотографией, да ещё и групповой. Времени на ностальгию не было, через два дня экзамен. Рука уже дернулась чтобы отложить её в сторону, но я бросила на фото ещё один взгляд и передумала. Там была я сама. Угловатая девочка-подросток, в отчаянно короткой юбке. Подкрашенные «одолженной» у мамы тушью ресницы, тоже должны были стать доказательством моей взрослости. Господи! Сколько же в ней наивности. Неужели это я? Прошло чуть больше года, а как всё изменилось.

Я смотрела на лица людей, стоящих рядом со мной, на яркую надпись «Наш выпускной», всё связанное со школой казалось таким далёким. Отгремел выпускной, и мы разбежались в разные стороны, как бегут внезапно застигнутые ярким светом тараканы по загаженной кухне студенческой общаги. Новые друзья, новые интересы, а для меня ещё и другой город. Школа в прошлом, в прошлом учителя и одноклассники, в прошлом всё, что нас связывало. Даже память поблекла. И вдруг…

Вот оно! Я хватаю заветную тетрадь и строки с бешеной скоростью заполняют листы. Математика подождёт.

Парень в последнем, верхнем ряду. Ничего особенного: рост чуть выше среднего, нагловатая улыбка. Когда-то он был влюблён в меня, что, впрочем, ничего не значило. Он влюблялся почти во всех девчонок школы и так же быстро терял к ним интерес. Я никогда не любила его самого, но всегда любила его рассказы.

Трепаться он мог долго, на разные темы и не повторяясь. У него была своеобразная свобода, и он вовсю пользовался ею: увлекался страйкболом, немного диггерствовал, ввязывался в авантюры. Он дрался, и частенько бывал бит, но никогда не признавал своих поражений. Кроме того, много курил, временами не отказывал себе в выпивке. У него была скверная репутация, посредственные результаты в учебе, и ворох информации. Самой неожиданной и плохо сочетающейся между собой.

В своих рассказах он, как правило был резок, даже циничен, мог жестоко постебаться над теми, о ком рассказывал. На него не обижались, про самого себя он рассказывал так же.

В тот вечер, вскоре после первого сентября, мы сидели в парке, неподалеку от школы. Хрустели сухарики и чипсы, шли по кругу бутылки с дешёвой газировкой. Здесь собралось чуть больше половины нашего класса, домашними работами нагрузить по полной нас ещё не успели, но все мы понимали, что это ненадолго. Выпускной класс. Вот мы и пользовались хорошей погодой и последними днями относительного безделья. Ну и заодно делились своими летними приключениями.

Говорили много, а вот запомнился именно Иванов рассказ. Слишком уж отличался он от остальных, да и рассказчик не из тех, у кого зевают. Вот он.

***

Понёс нас, значит, чёрт, с одним чудаком поискать приключений на свою жопу. Дело было, поздним вечером, почти ночью. А жара тогда стояла страшная, такая, что днем пальцем пошевелить противно, не то, что тащиться куда-то. Вот как стемнело, дело другое.

У меня та высотка на примете давно была, да руки не доходили. Здоровенная башня, этажей двадцать с лишним. Только бросили её не достроив, так она и стояла, бетонный скелет, стены, где этажа до шестого, где до четвертого. К одной стене кран балками приделан, ржавый уже весь, аж сыпется. Короче, поживиться там нечем, даже бомжи стороной обходят. Но мы в тот раз не за хабаром лезли, видом полюбоваться хотели.

Идти пришлось вдвоём. Лето. Кто из города вообще свалил, кто просто ещё по жаре пивасом залился и перешёл в разряд недвижимости. Димон, чудик недоделанный, тоже чего-то поскуливал, предлагал выжрать пиво в ближайшем сквере. Ну я ему под сраку жирную, ленивую пару пенделей отвесил. Пошли.

Тот уныло плёлся, всю дорогу зудя, пыхтя и потея. Пришлось приласкать по шее и пригрозить припрятать сигареты. Он на какое-то время заткнулся и шёл молча. Рюкзак тащили по очереди, от асфальта поднимался жар. Идея уже не казалась ни замечательной, ни даже здравой, но признаться в этом уже получившему тумаков Димону я понятно не мог.

На территорию мы проникли неожиданно легко, рабица ограждения буквально зияла дырами, охрана дрочила в вагончике, даже не выходя на территорию. Благодать!

Залезть на крышу тоже не составляло бы особого труда. Лестничные марши строители уже установили, а то, что ограждения отсутствовали от слова совсем, ну так мы же не фифы какие-нибудь. Я не учел только одного, лезть пришлось аж на двадцать четвёртый этаж. Димон непрестанно скулил, но сил врезать ему не было. Даже обматерить не получалось, приходилось экономить дыхание. Не поверите, но я даже курить поменьше решил, хорошо, что не уточнил, насколько поменьше. Рюкзак немилосердно давил на плечи, проскальзывала даже мысль припрятать его и забрать на обратном пути. Но там была закупленная на последние кровные пятилитровка с пивом, и я продолжал усердно тащить.

Выбравшись на крышу, мы, не сговариваясь, рухнули прямо на бетон. «Я сейчас сдохну» простонал Димон. «Ну так мне больше пива достанется», резонно заметил я, и мы надолго замолчали.

А всё-таки хорошо сидеть вот так, весь город в огнях где-то далеко внизу. Над головой звезды по кулаку. Хочешь пиво пей, хочешь кури, а хочешь философствуй. Лепота.

Так мы сидели довольно долго, бутылка успела наполовину опустеть. Короче, я не заметил, как вырубился.

Очнулся, когда небо уже начало светлеть. Димон с присвистом храпел рядом. В руке у него был зажат погасший бычок. Хорошо хоть ничего себе не подпалил лошара. Я мог бы запросто засыпать ему пригоршню окурков в ширинку, этот свин даже не проснулся бы, но решил пока этого не делать.