Вызов

Вызов

При свете дня и после хорошей качественной уборки эта комната была бы прекрасной и светлой – два больших окна, много свободного пространства, чем не радость? Но света здесь не было: за окном стояла глубокая ночь, а чтобы луна не увидела всего тайного действа, что плелось в комнате, окно закрыли ещё и шторами и комната погрузилась в темноту, разогнать который не могли и призванные на помощь шесть чёрных свечей, по кругу расставленных на полу.

Что касается уборки, то здесь пришлось бы потрудиться. Во-первых, стереть все меловые линии, все круги и лучи звёзд, непонятные знаки, выведенные нетвёрдым движением. Во-вторых, стереть с пола весь накапавший с чёрных свечей воск. В-третьих, хорошенько проветрить всё помещение от запаха жжённого барбариса и гвоздики…ну и подмести весь мусор, весь пепел и травинки.

Но для этого нужно было бы прогнать из этой комнаты человека. Самого обыкновенного человека – средний рост, обыкновенная внешность, таких встречаешь каждый день и едва ли замечаешь. И этот бы не выделялся, если бы не безумные желтоватые огоньки в глазах (фанатичные, так не идущие людскому роду!), и, ещё, пожалуй, чёрная мантия. На какой распродаже человечек её выкопал – тьма знает! И где эту книгу, что лежала у его ног чёрно-серебряной обложкой-вязью нечитаемых букв – тоже непонятно где отыскал. Но человечек верил в то, что поступает правильно, и полагал, что набрёл на путь спасения своей, как он считал, загубленной жизни.

Три часа, сверяясь ежесекундно с книгой, вычерчивал он на полу ровный круг, затем в нём круг поменьше, а в малом круге – пятиконечную перевёрнутую звезду, в каждом луче прописывал свои знаки. Руки дрожали, он хотел несколько раз всё бросить, то от трусости, то от досады, то от очередного разломавшегося в пальцах кусках мела, но какая-то сила, возможно, что та самая, рождавшая в его глазах бешеное жёлтоватое пламя, не давала ему этого сделать, и он вычертил весь положенный ансамбль меловых линий, и распрямился довольный.

Дальше было проще. Зажечь шесть свечей против часовой стрелки. От последней свечи поджечь в чёрной миске три ветки барбариса и три цветка гвоздики…

Сгорели быстро. Одурманили, опьянили своим ароматом они комнату быстро, на змеиный манер.

И человечек, вдыхая этот неожиданно тяжёлый запах, поднялся в очередной раз с колен, и, понимая, что пути назад ему больше нет, поднял руки, и, глядя в центр начерченных кругов и знаков, провозгласил дрожащим голосом:

–Аппаре корам нэ дэймон! Аппаре, магнэ, Бакхе, нам эго тус сум… э…эт мандо!

Человечек не знал этого языка. И, хвала свету и тьме, мало кто из живущих в людском мире его знал, ибо всяк, кто услышал это ужасное произношение – был бы жестоко оскорблён. Но человечек был уверен, что произнёс правильно, и эта уверенность внезапно подтвердилась, когда подземное царство отозвалось на его зов, шатнуло пол комнаты и наполнило комнату дымом. И когда дым посветлел и расступился, человечек покорно рухнул в обморок: ритуал сработал и демон по имени Бакхе, известный также как Вакхе, Вакхус, Бакхалиус и ещё три десятка вариаций, с тоскою оглядел комнату.

***

И чего этим людям неймётся? Наглые, просто ужас! Что, скажете, ворчу? А вы бы тоже ворчали, если бы вернулись с оперативного совещания, неспешно побрели бы к себе в кабинет, где по плану у вас вселенская скорбь и сокрушение о ничтожности мира, а к вам подбегает слуга, перехватывая вас уже у порога кабинета, и говорит, что вас опять вызывают, и ни куда-нибудь. А в людской мир!

В лени и в раздражении я, конечно, как всякий демон потребовал вводную. Выяснил, что человечек не просто недоучка по всем мистическим наукам, а дилетантище высшего порядка, настолько, что даже стыдно за такую его самоуверенность!

–Пентаграмма начертана неправильно, три угла незамкнуты, то есть, ловушки для демона нет, – докладывал слуга поспешно, – заклинание произнесено неверно. Семнадцать ошибок!

Он не удержался и поцокал раздвоённым языком, выражая полное пренебрежение к такой породе существ.

–Вот же ж…– я поперхнулся ругательством, что ж я никак не научусь сдерживать эмоции? Демон всё-таки, а веду себя как какой-то человек! – Ладно, вывод?

–Явка необязательна, но, если хотите моего мнения, то забрать его душу будет легче лёгкого. В конце концов, до завершения планового сбора…– тараторил слуга, но я жестом велел ему заткнуться.

Слуга понял и испарился. А я пошёл в людской мир, посмотреть – кто там и что вытворил своим вызовом и кому я понадобился.

И при первом же взгляде самое страшное предположение подтвердилось: дилетантище высшего порядка! Мантия из китайского маркетплейса, свечи совсем не церковные, барбарис засушенный, да и в комнате пыльно…атмосферу, что ль пытался соблюсти?

Я откашлялся. Затем, вобрав в тон свой всё бешенство и силу древней своей природы, спросил:

–Как смеешь ты, смертный, меня беспокоить?!

Смертный от моего явления, как и ожидалось, едва не сделался мёртвым. Вот народ, а! сами вызывают, а когда являешься – валятся без чувств. Моя б воля, я бы вообще перестал на такие вызовы являться, надоело за тысячи лет, но я не Люцифер и не Азазель, которые не являются на зов смертных аж никогда, чего бы эти смертные не говорили – мне иначе душу сложно получить, направление моё давно попало под уплотнение, и теперь я так, перехватываю по сотне душ за век, пока себя оправдываю. Перестану оправдывать – швырнут в Ничто и не вспомнят.

Человечек оказался робче, чем выглядел. Услышав грозу в моём голосе, он окончательно померк и заполз в дальний угол, бешено вращая глазами и тыча в меня пальцем.

–Чего звал? – я вздохнул и поубавил в голосе гнева. В конце концов, этот человечек мне был нужен больше, чем я ему.

–Ты…ты…– человечек не мог исторгнуть из себя ничего более умного, – ты здесь!

–Я-то здесь, – согласился я, – ты сам меня звал. Помнишь? Я – Бакхе, Вакхе, Вакхус и прочее. Ну?!

***

Наверное, где-то в глубине всех страхов человечек был разумен, потому что ему понадобилось ещё минуты три, и он, наконец, зафункционировал. Подполз к пентаграмме, вгляделся в моё тело, сплетённое из чёрного дыма, оглядел кривые рога, заметил недовольный мечливый хвост, и почему-то успокоился.