Werewolf-2

Пролог

Могу ли я винить себя в том, что со мной происходит? Кто я в этой жизни, обидчик или пострадавший, волк или ягненок? Столько строил, столько добивался, казалось, что счастье уже почти в моих руках — один опрометчивый шаг и всё полетело к чертям. Все старания, все стремления, вся любовь были напрасны, а ведь я никого никогда так не любил. Мир рядом с ней менял краски, ощущения и восприятия. Невинный взгляд пленил, от шептания пухлых губ сердце пропускало удар, от её прикосновений я слабел. Чувства к ней были наваждением, от которого не мог просто отмахнуться рукой. Встретил её случайно и так неожиданно, встретил смышленым ребенком, который играл и искренне улыбался, а когда именно потерял так и не понял.

Самое слабое существо, но такое милое и красивое, раскрыла мне глаза по-другому на мир, который казалось, что знаю и правильно воспринимаю. И любя её получил неоценимый урок, показала, что сила и власть — это не главное в жизни. Есть вещи важнее, весомей; семья, любимая, дети и отношения, которые все это соединяют. Где победа над врагом, упиванием собственным превосходством, чувством силы и непобедимости — кажется таким ничтожным, даже ненужным! А вот когда в глаза тебе заглядывает маленькое существо, твоя плоть и кровь. Трепетно обнимает, крошечными ручками, тянет губки бантиком, чтоб поцеловать — сердце тает и замирает. Пустой заводной смех, в глазах наивный розовый взгляд, чем-то напоминающий их мать. И самое обидное, что ты потерял свое место в их жизни в их сердцах. И всё это дал, а затем жестоко и так легко отобрал близкий мне человек. 

Самый близкий и родной, самый любимый, тот на кого всегда ровнялся. Он был кумиром, был моим вдохновением, был мне опорой. Иногда казалось, что я отца так не любил, как его. Он тот, кто сделал меня сильнее, выносливее, вместе мы были непобедимы — я и мой брат. Было так, что завидовал ему, что он старше, сильнее и я всегда принимал тот факт, что он умнее и  мудрее. И обижался, что первенство досталось ему — он альфа, он вожак! Одним взглядом, волки ниц падали перед ним, не смея взглянуть в его горящие глаза. Видя мою зависть и обиду: — «С голосом и характером вожака родиться нужно!» — отвечал он мне, а мне было больно! Больно не от слов, не от зависти, а потому что он воспринимал этот дар, как должное, а ведь я его младший брат. Почему природа обделила меня? Но не суть боль моей души… хотя она разрывается на мелкие части.

В одно полнолуние брат совершая обряд, неожиданно передал голос альфы мне, передал правление, место вожака в стае. Что случилось с ним тогда, на самом деле я не мог понять? Но меня радовал тот факт, что теперь я — глава стаи! И новая жизнь набирала обороты, открывала новые горизонты. Этот голос, зов в полнолуние, словно другая кровь бежала в жилах — мне не было равных. Но я не мог представить, что в шкуре волка стану морально уязвим. Каждое полнолуние в крови бурлил ядерный коктейль: злость, ненависть, раздражение, голод хищника, требовавший крови. Первое время приходилось убегать в дальние леса, чтоб никого не разодрать. Я бросал стаю и бежал прочь. Но как бы ты далеко не убежал, от себя, от своей сущности не убежать.

На прохладной траве, под яркой луной остужал свой пыл. Утопал в темноте и предутренней росе, но мимо пронесся сердце стук, сбитое дыхание и запах охотника. Остывшие на мгновение негативные эмоции хищника вспыхнули. Запах становился ближе, волк негодовал и не находил себе места. Ни одна живая душа не знала, где я пропадаю каждое полнолуние! Но охотник выследил меня!

Несколько минут в напряжение, и я улавливаю бесцельное передвижение подростка. Девчонка не больше семнадцати лет, кругами бродит, что-то бубня себе под нос. Неуклюже спотыкаясь о каждый пень, уже больше двадцати минут не покидая определенной тропы, создавая себе замкнутый круг, что больше раздражало хищника. И хватило же ума у молодого охотника забрести в лес в полнолуние. Варианты ответов напрашивались сами собой: приманка охотников, либо без башенная дура, которая представления не имеет о внешнем мире и о своем происхождение, что ненавистно щекотало нос волку, что хотел разодрать её на части.

Девчонка устало прижалась к дереву, причитая детский лепет, о диких животных, которых не видит в лесу. От чего волк противно фыркнул, что жертва даже не знает, кого нужно бояться.

— Кто здесь! Я никого не боюсь! — крикнула в пустоту. На что было бесполезно стоять и прятаться за деревьями. Я сразу понял, что чувство охотника её не подводит, она меня услышала, но ещё этого не поняла. Так как странно ведет себя, боится и тут же феромоны страха стихают, не доверяя своему чутью. Она не знает, с кем имеет дело! А если ссылаться, что это подстава охотников — приманка. То слишком одинокая, далекая и аппетитная приманка, за милю нет ни одной живой души, которая должна подстраховать. 

Я медленно подходил, рычал и пугал. Взгляд был испуганный и очень удивленный, она никак не ожидала увидеть волка таких размеров в этих краях. Вела себя глупо, начала заигрывать со мной, как с собакой, чего я не ожидал! Злило и выводило из себя, хотел уже перекусить её пополам, как вдруг она села на землю:

— Да ну тебя, — обиженно пробубнила и поникла. Я сел рядом, не понимая, кто передо мной сидит? Только что бегала играла, как полоумная, а теперь обиделась, что волк не разделил её игру. — Чего? Я замерзла, — поднимает на меня свой потускневший взгляд, видимо точно замерзла. Я заблудилась! — словно претензия ко мне, — И вообще откуда ты здесь? Никогда не думала, что тут водятся волки… — и на этой ноте я понял, что её понесло — она в бреду. Видит и не верит. Я обошел её и лег рядом, обвивая, прижимаясь волчьим телом, чтоб согреть немного. На нее злиться у меня не получалось — больше жалости было, чем ненависти. Маленький ротик не закрывался ещё долго, рассказывал всё подряд — одним слов нес чушь, от которой хотелось повеситься. Но объятия и запах девчонки, перевешивали бубнящий недостаток. Потераясь щечкой об меня, прижималась и искала тепло, так наивно доверяя самому опасному хищнику. Сонно заглядывала в глаза зверю и улыбалась, пока Морфей окончательно её не пленил. Я лежал до самого рассвета, слушая посапывания в ухо. Никогда не думал, что во мне проснется заботливый папочка, которому будет приятно оберегать слабое и беззащитное существо, когда раньше таких презирал. Но тогда мне будто именно этого не хватало. С рассветом сказка рассеивалась, нужно было прекращать весь этот цирк, что устроил. Обратился в человека и вынес из леса её на обочину дороги — замерзнет проснется. Если бы я только мог тогда представить, чем это все мне обернется?