Wi Колхоз Fi

Глава 1. ПНС и эстетика имени

Время приближалось к пяти часам вечера. Огромный сибирский полис постепенно начинал расплываться, растворяться в тревожной пелене зимних сумерек. Мир природных стихий, - ветер, снег, холод и космическая тьма, - вся эта внешняя первобытная дикость окружила, укутала и дерзко штурмовала благодатный остров человеческой цивилизации с его электричеством, паровым отоплением, уютными капсулами автомобилей, телефонной связью, весёлыми болтливыми соцсетями, вай-фаем и тёплыми туалетами.

Но город не собирался безвольно и безропотно снова кануть во тьму и холод какого-нибудь палеолита или мезолита, в период ледниковый, или пусть даже, например, в век семнадцатый. «Ага, щас! Дудки!», - словно отвечали необразованным диким силам природы светящиеся кристаллы высоток, эстакады уличного освещения, послушная река светящихся фар авто и волшебные аквариумные миры рекламных баннеров.

В хорошо защищённой от метели и внешнего мрака квартире супругов Пироговых, Романа и Ларисы, слепые стихийные силы природы всё же нашли лазейку. Они, эти первобытные энергии, коварно зародились уже внутри самой Ларисы, и теперь, кипя и бурля, искали выхода из неё и находили его, благодаря наличию образа мужа Романа, тридцатилетнего, в общем, вполне покладистого и ровного по характеру, сотрудника торгово-посреднического офиса фирмы «Кентавр». Выяснение отношений между супругами происходило на кухне.

- Ты, что, не можешь понять, что выбор имени ребёнка – это сплошная магия! – кричала разгорячённая, словно теннисистка Шарапова, Лариса, за минуту до этого спокойная, но как-то глубоко погружённая сама в себя, - Это его будущая судьба, жизнь! Имя должно звучать красиво, эстетично! А ты что? Какого хрена ты назвал наших детей, как в советском колхозе, в какой-нибудь рязанской глуши?! Маша-Малаша, Ваня-Вованя! Завтра же пойдёшь в ЗАГС, за новыми метриками!

- Ларис, это нормальные русские имена, Маша и Ваня. Простые и красивые. Кстати «Малаша» – это не «Маша», а «каша», - спокойно объяснял любимой женщине Роман, - Не надо, пожалуйста, переименовывать Ванечку в какого-нибудь Румзика, даже смешно. Давай хоть что-нибудь нейтральное: Галина, Тамара, Гена или Женя. А то тебя вон куда понесло, - Сабрина какая-то, Альфред, хе-хе… Какой-то бразильский сериал, «А Лачо чо?», хе-хе…

- Тебе смешно?! – крикнула Лариса, с напряжённо вопросительной и драматической мимикой лица - Ты хочешь сказать, что я – плохая мать?

Из глаз жены хлынули обильные слёзы. Она постояла, не находя слов, затем как-то спокойно-обречённо открыла посудный шкаф, достала фарфоровую тарелку, размахнулась и с силой ударила ею об пол. Но эта демонстрация трагического отчаяния чуть было не превратилась в смешной цирковой номер.

Дело в том, что полы в кухонном помещении были современны и высокотехнологичны, - это были наливные полимерные полы, - бесшумные, упругие и звуконепроницаемые. Тарелка, словно детский мячик, отскочила от покрытия, но, надо отдать должное бросальщику, женщина реактивно снова поймала её в воздухе, и, несильно размахнувшись вторично, разбила её в крупные осколки о керамическую плитку стены помещения. Весь этот экзерсис Лариса проделала быстро, спокойно и довольно артистично. Муж с некоторой тревогой просмотрел этот номер.

Здесь необходимо пояснить некоторые обстоятельства этой горячей кухонной дискуссии. Месяц назад в семье Пироговых произошло существенное прибавление. После трёх лет совместной жизни одинокой супружеской парой, Лариса, наконец, родила, - и не одного, а сразу двух детей, так называемую «королевскую двойню», универсальный комплект, - мальчика и девочку.

Привезя из роддома домой по-настоящему любимую жену, молодую мать и двух человечков со сморщенными личиками, сына и дочь, Роман, осмотрев их влюблённо-завороженными глазами, сказал супруге: «Лорикс, давай назовём их Ваней и Машей, а? Я всегда хотел такие имена для своих, то есть наших, детей». На что изменившаяся, переполненная каким-то солидным материнским величием и умиротворённым спокойствием, жена мудро улыбнулась и ответила: «Ну, давай…». Бабушки и дедушки, родители супругов с обеих сторон тоже были не против немудрёных классических Вани и Маши. Через несколько дней Роман зарегистрировал имена новых граждан.

Но, примерно, через неделю с любимой Ларисой стало происходить нечто странное и совсем необычное для рациональной женщины и мудрой матери, каковой была Лариса до некоторого времени. А именно: в поведении, эмоциях, поступках, настроении, которое вдруг стало меняться словно погода в ноябре, - быстро и непредсказуемо – произошли существенные сдвиги. Время от времени ею овладевала вселенская, как у Жан-Жака Руссо, меланхолическая грусть.

- Милый, - тихоноко плача, говорила она, с удивлением смотревшему на неё, Роману, - Знаю, знаю, что я стала некрасивой старухой с пятнистой кожей… Чувырлой, как, вероятно, ты называешь меня про себя… Но, ведь и ты, прежде чем презирать и ругаться на меня, пойми, что это они, наши детки, - они отняли у меня молодость, здоровье и красоту. Согласна с тобой, что матерёнка из меня никудышняя, что только и способна кормить их грудью, как лесная волчица, а воспитатель и наставник из меня – никакой. Но и ты, тоже хорош, - назвать детей такими примитивными именами…

- Лариска, о чём это ты? Разве я давал тебе повод сомневаться в моей любви к тебе? Что за фантазии? Как я любил тебя, так и по-прежнему люблю! Все женщины меняются после родов, - и внешне, и по характеру. Но, уверяю тебя большинству мужей, в том числе и мне, это нравится. Ты стала другой, но, поверь, ещё более желанной и … родной что-ли… И причём тут имена?



Отредактировано: 26.10.2019