Wooden Phone 10

Wooden Phone 10

Только продрал зенки Петька Афанасьев. Токмо на часах стукнуло шесть, а ведь будильник поставлен был на полседьмого, то мигом вскочил с кровати и бегом хавать. Что было в холодильнике, то и проглотил: бургер хрен знает какой давности и колой студеной запил. А, плевать главное — успеть. Начало осени. Из чего явствует, что корпорация Wooden выпустила свой последний гаджет Wooden phone 10. Новенький смартфончик из цельного куска малукбы. Обещают клевую широкоугольную камеру и стильный дизайн. Ох, быстрее бы заполучить его! Ведь Петька и место в очереди покупал с лета еще за сто тысяч целковых, да экономил на одежде и рационе, дабы насладиться Wooden phone 10 вовсю. Говорят, он 10 G поддерживает? скорость интернета лихая, что сайты будут грузиться за секунду, а то и более.
Одевается резво, ключами гремит, быро дверцу затворяет, лифт взывает, ждет, трясется весь от радости, щупает карманец с банковской картой, на которой двести штук родных лежит, и утеха обуревает его нутро. На кнопку жмет, лифт плавно опускается. Едет медленно Петька, нервничает, ногами стучит, в двери ломится, как будто бы он быстрее ехать начнет. Выскакивает из подъезда и мчится к метро. Несется аки бегун с Ямайки. Вот виляет меж встречных и юлит, аж чуть не споткнувшись, добирается до дверей метро, пускается к устью по ступеням, лихо, бодро ноги переставляя. Быстро минует турникеты и вниз шмыгает. Поезд огоньками на дверцах горит, трогается уже, но Петька несется: уйдет окаянный, опоздает он в Центральный Универмаг, убежит Wooden phone злополучный. Сигает через две хоп-хоп и уже еле втиснулся в сужавшиеся дверцы. Обана, в вагон успел вбежать!
Садится на место свободное, с краешку, достает свой прошлогодний Wooden phone 9 и читает новости в сетке. Власть опять свирепствует и погоняет оппозицию, то бишь напрасно, а Загранопа все санкции шлет нам самолетиками бумажными. Опять отток барщины за бугор, побор с населения, новые оброки и прочая дребедень, боярская дума опять антинародные указы вымышляет, а государь все с каждым годом хорошеет уже как более двадцати лет. Хоть лыс, но планку держит. О личной жизни государя ни-ни, а то в монастырскую тюрьму попадешь или крамолу подбросят. Давеча таковое стряслось с купцом Байковым, кой пустил слух, что государь с фигуристкой любовные дела крутит, потом его глашатай Демитрий Метелин такое выдал, что хрен поймет простой обыватель. Эту порцию речей пургой несущихся, что черт со словарем будет разбирать.
Едет, следующую станцию объявляют «Пасхальная», вот сколько пролетело много, а сетка любит время убивать и может, главное. Потом его станция «Кремлевская» — вот на ней и вылазить, только еще пересадку предстоит сделать на «Рубежную», и там выход, кажется, пятый. Выбегает Петька из поезда, мчится на эскападор педальный. Встал, едет. Скорее бы, но тут не обгонишь. Зрак смотрит. Его еще именуют глазом опричника. Оштрафуют это в лучшем случае, а в худшем — розгами по жопе голой. Вот эскападор ужо застыл. Ето сигнал, че можно и пехом брести. Двинулся Петька, побежал, легонько лавируя, аки корабль. На «Рубежной» тоже эскападор, но вниз струящийся. Встает на педальку, движется. Ох, быстрехонько бы успеть. Хоть и купил точку в очереди, а все равно, ежели ранее прибудет, то местечко сдвинется на несколько шажочков.
Выскочил из метро Петька, глядь — тьма-тьмущая, словно змеюга Уроборос гигантский. А что там? Ермунганд. Вот и попал. Малый резвый кричит:
— Записываемся, кто прибыл!
— Я пришел, — гаркает Петька. — Я!
— А ну! Имя, фамилию, отчество! Кажи! — тянет листок с наконечником металлическим.
Чиркает грифелем отрадно.
— Тридцатый я! Вот чек от покупки! — показывает бумажку.
Детина, который грамоте, видать, не обучен, берет, изучает и говорит в ответ:
— Похнали в середку, та, што с холовы! А то бы и стоял тута бы, — плюет на бетонную плитку метро.
Вся нынче мостовая в ней сейчас при нынешнем губернаторе. Не то что при прошлом, кой деревья сажал. Этот то бишь теперешний привел столицу Moscow в порядок. Ах, как же похорошела она при нем!
Идут, а на них смотрят все безумными глазами, оголодавшие, трясущиеся руки, судороги и конвульсии. Аль как хвороба современности эти новые технологии. Малый, коего зовут Захар, кажет на место Петьки, тот втискивается, видит девушку всю накрашенную, с надутыми губищами. Она прыгает, как макака, и стонет, словно чумная свинка. Петька стоит сам на нервах. Ждет своего череда, но при этом обуревает его страх: а вдруг кончится его счастье всей жизни ? Сзади паренек пристроился и говорит:
— Поговаривают, Wooden грозится уйти из Russia из-за санкций. Как тогда проживем? Я точно не смогу. По-хорошему, валить нужно отсюда. Вот я хочу удрать в Загропу. Там, говорят, жизнь краше нашей. И все есть, даже вольности много, а у нас только молитвы с утра до вечера и физиономия государева.
Услыхала речи эти девушка та, что с надутыми губами, и тоже включилась в разговор:
— Твердят, там пособия большие и зарплаты выше, а цены ниже. И еще там цензуры нет. У меня подруга в Turkey летала и говорит, вообще чики-пуки все. All Inclusive! Еды валом, а никак у нас только свои продукты, а импорта мало.
— А вы куда хотите сбежать из Russia? — спрашивает парень.
— В United Provinces! — гордо отвечает девушка. — Моделью желаю стать. Там, говорят, все достижимо. Там вообще страна возможностей, я это слышала по галографическому приемнику. По свободной волне говорили. Там только правду вещают. Потому что СМИ зарубежное — какой им прок врать?
— Вот именно, — поддакнул парень. — А тебя как зовут?
— Катя, но предпочитаю Китти на западный манер. А тебя?
— Саша.
— Приятно познакомиться, Алекс!
— Меня Пит, ну, то есть Петя.
— А ты как думаешь, Пит, Wooden уйдет из Russia? — спросила Китти.
— Наверняка да. Их вынудят уйти. Кому нужна компания, которая не пляшет под дудку спецслужб? К их гаджетам хрен подберешься и взломаешь. Государю нужно, чтобы все под его дуду танцевали, а так не будет. Вот был у нас премьер, пока должность его не убрали. Как же он этот Wooden phone любил. И Wooden pad тоже. Помню, как пустился в пляс, когда ему подарили новенький по тем годам, кажется, Wooden phone 4.
— Он был самым нормальным, — ответила Китти, — такую фобию к Загранопе не проявлял. Больше старался нас интегрировать в их мир. Ассимилировать… Купол строят. Тот, что был при АОН рухнул, ну а теперь новый наденут на нас. И будем за стеной с крокодильим рвом. Оно нам нужно? Мне мать твердила, чтобы я выходила замуж за иностранца и бежала отсюда.
— Да, — поддакнул Алекс, — я тоже думаю, что здесь делать нечего. Без Wooden phone точно. Это же новые технологии, а как мы будем жить без них? Счетами пользоваться и к бумагам? А сетка? Наши же уже свою делают. Кошмар сплошной. И хотят отключиться от всего мира. А зачем, спрашивается? А чтобы правды не знали — той, которую там твердят. Надоела эта хрень… Всюду аресты инакомыслящих, религию втирают насильно и какие-то традиционные ценности. Кто бы знал, что это?
— Вот именно, — подтвердил Петька, — в Russia испокон веков мужчина издевался над женщиной… Значит, и есть те традиционные ценности, которые нам пихают? Нравственно? Вон всякий феминизм да равноправие и то моральней в разы, нежели эти наши традиционные ценности. Russia всегда позади плелась… И крепостное право последней отменила, и парламент создала, когда по всей Загранопе подобное было… Мы в хвосте как брели, так плетемся, а еще вякаем. Петра вон как ненавидят! А декабристов? Где памятник героям, кои пострадали от руки жесткой властной и потеряли все, что имели? А ведь не из мещан, а из знатных слоев. И ратовали за перемены. Вот это герои настоящие!
— А на вооружение сколько денег уходит? — поддержала беседу Китти. — Инвалиды и пенсионеры живут откровенно в дерьме, и нас убеждают, дескать, это происки Загранопы и Соединенных Провинций, а по факту только на вооружение уходят целковые, а люду — хрен… Воевать собрались против кого?
Тут их разговор прервался, потому как вылетел молодчик из Универмага и весь радостный и раззадоренный, в руках желанный Wooden phone 10. Гогочет, умиляется деревянному смартфону, кой через год менять сызнова надлежит, ибо термиты поселятся. Это не Ursunga Galaxy E8, тот из железа сделан и прочнее, азиатское детище. Нет, Wooden phone из малукбы, и цена потому кусачая. Пляшет аки премьер наш после получения заветного по тем временам Wooden phone 4 и подымает ввысь его, дабы сделать автопортрет на переднюю камеру, ранее таковое звалось селфи, покамест не ввели табу на слова заграничные. Вдруг бац! и вылетел Wooden phone из ручек его корявых, растущих из жопы, видимо. Падает на плитку...
Экран разбит, корпус треснут. Теперича чинить в сервисном центре окаянном, где сдерут лихую сумму, ведь иные не возьмутся, потому как эти заведения аккредитованы и нет права у других подобным заниматься.
— Ой Бляха-муха! Твою мать! — орет парень. — Сука! — А далее слова бранные поперли, и много так.
Вот олух! Глупец паршивый! Нельзя материться, по уставу думы боярской. С придурью, видимо, паренек. Сейчас получит розгами по заднице за слова бранные. Лихо будет ему, а посему и урок. Глаз опричника висит через метров сто каждые и зрит в дали необъятные, потому как товарищи азиаты постарались и собрали его на своих заводах для правительства нашего, а оно и применило его, развесив повсюду, особенно в столице. И слова улавливает, и мимику распознает, и действия. Разве что не мысли читает, но до этого недалеко: друзья азиатские, видимо, получили уже заказ. И ведь сделают! Что ни поставь пред ними — исполнят. Во какие! Не то что наши… будут мусолить, а после разворуют деньги выделенные.
Машина дружинная из-за переулка выезжает. На дверце — трехполосный флаг. Голубой, желтый, красный — донской триколор. Выходят двое здоровяков в папахах, на поясе нагайки висят, сами рожи злые, ну как обычно у казаков. Ща во славу божию суд вершить станут.
— А ну, — подзывает один из служилых, держа нагайку в руках, — сымай портки!
— Пожалуйста! Я ж в сердцах! Вона размозжил нечаянно Wooden phone. Прошу, отец, не надобно, ради Господа прости! — Крестится.
— Ни-и-и-и-и-и, хлопец! Неведенье законов от ответа не спасет. Помолись лучше, пока мы будем вершить правосудие. Авось, отче небесный услышит тебя и не так больно будет. А ну Сиволайка держи его!
Донец идет к пареньку, тот кричит, хочет удрать, а нельзя, иначе по спине пройдутся иль застрелят вовсе. Казак уже подошел, схватил его, согнул, на коленки поставил и снял штаны, затем исподнее, оголил срамоту. Второй крепко стискивает нагайку и прицеливается.
— Ну, помолись, сынку! — говорит он. — Пять раз, и свободен будешь.
Хрясь!
Первый удар — крик! Задница зарумянилась.
Шлеп!
Второй тумак — стон! Булки пылать огнем принялись, схватились выразительнее.
Шмяк!
Третий — всхлип со скулежем! Треснула корочка, начинка полилась бурая.
Чебурах!
Четвертый — вой! В разных местах обступила булочки!
Хлобысь!
Пятый — истошный Крик! Виволога показалось!
На том и покончили. Швырнули на асфальт и убыли сев в Ладу.
Подымается паренек медленно, шатается слегка, держится за задницу, говорит:
— Господи, благослови государя нашего за его милосердие! Аминь!
Подымает раздолбанный гаджет и уходит восвояси.
Толпа стоит смирно. Не интересует ее все это, правда, шепчутся. Глаз опричника только на нарушения реагирует: нецензурная брань — пять шлепков нагайками или розгами, оскорбление государя или думы боярской — десять ударов по спине, за критику и обычное обсуждение покамест нет ответственности, ибо Международный Правозащитный Комитет бдит, покуда Russia там, то права человека как-то хило-бедно соблюдаются. А вот если покинет, как того хочет большая часть властьимущих, тогда худо вовсе станет. Кто простой люд защитит?
Время тянулось словно струна. И наконец Петька достоял свою очередь. Вот Китти берет желанный Wooden phone 10 в розовом цвете, то бишь крашенный, любуется, дрожат миниатюрные ручки от радости, страховку оформляет, ибо обязательно это условие, чехол покупает резиновый, отдает еще сверху за настройку аккаунта и, попрощавшись с Петькой и Алексом, убегает. Петькина теперь очередь подходит. Весь дрожит от радости, одолевшей тело его и душу. Щупает малукбу, дивится, тонет в восторге. Не платит за настройку, сам умеет. Чехол, правда, берет черный и тоже резиновый, фирменный. Прощается с Алексом, руку жмет и удаляется. Теперь тот принимает эстафету восторга и радости. Не платит за настройку, чехол покупает, весь в дурмане неистовом счастливом выбегает из Универмага.

Китти

Забегает в квартиру, хлопает дверью, бросает вещи, нервно раздевается и в комнату гонит. Родителей нет, а значит, пора проверить в действии гаджет. Обнажается донага и фоткает себя всю. Заливает в сетку на сайт определенный с подписью: «Фото сделано на Wooden phone 10». В восторге вся! Бегом переписываться в «Телеграфе» — приложение такое — со своими подругами и хвастать, что у ней Wooden phone 10. На фото заработает сейчас и прикупит в следующем году, если все будет благополучно, Wooden phone 11, ежели будет таковой. Наушники в уши вставила и принялась музыку слушать.
Дверь открывается медленно, заходит, осматривается. Тихо ступает за порог, видит девицу нагую, валявшуюся на кровати, прицеливается, делает выстрел, вынимает из безвольных рук розовый предмет из малукбы, уходит.


Петька

Решил на извозчике добраться, чтобы ему не мешали исследовать дорогой новый гаджет. В метро толкучка — не сесть, а извозчик, хоть и накладно, но все же комфортней. Достает старый Wooden phone 9, тот кой прошлогодний, заходит в приложение «Извозчик», включает местоположение, ждет. Дергает ногами, смотрит нервно на дисплей. Едет это на карте, видно, желтая точка движется к его местонахождению. Скорее бы! Ходит, переминается с ноги на ногу, вытирает о штаны вспотевшие руки. Смотрит на дисплей Wooden phone 9 и видит, что извозчик подъехал. Но где? Опять не там, где следует. На другою сторону дороги. «Понаберут по объявлению», — подумал Петька. Стоило бы из иной компании заказ оформить, но он торопится. Пустяк, ведь можно и на метро. Потерпи, говорило ему что-то, и иди в подземку, дома порадуешься. Счастье любит тишину. Переход далеко. А время бесплатного ожидания три минуты, а потом пять целковых за одну. «Иди в метрополитен!» — говорит ему что-то на ухо. Плюет, бежит через дорогу к извозчику. Несется, уйдет ведь. В голове только Wooden phone 10 — новый купленный гаджет, ничего более. Идиот! Уходи с дороги, пока не поздно! В метро иди, через час дома будешь! Олух! Ты глупый парень! Глюки пошли, видимо, уже и голоса мерещатся! Но он почти добежал. Чуть-чуть, и в машине. Вдруг гудок такой громкий от несущегося автобуса…
Wooden phone 10 лежал на асфальте слегка обагренный кровью, а по другую сторону сгрудилась «скорая» с полицией, все оцепили.

Алекс

Пока едет в метро, активирует Wooden phone 10, регистрируется, подтверждает кодом, сейчас начнется перенос данных из водного хранилища — Water storage. Сеть как всегда барахлит под землей, тормозя скорость переброса данных.
«Ладно, — думает, — дома доделаю». Кладет в карман. Следующая станция его — «Патриаршие Пруды». Почему столько народу вдруг? Сейчас же не час-пик. Выход перекрыт. Казачья полиция дежурит. Всех останавливает и просит ехать до конечной, ну то есть до «Чугунной». Но зачем, если ему оттуда идти версту-другую, когда выйдет здесь? А не можно! Перекрыли и не скажут зачем, вернее, говорят в граммофоны, что по техническим причинам, но каким именно — нет понятия.
— Ладно, поеду до «Чугунной». — Движется обратно к перрону, как вдруг…
Волна силовая сбила его с ног, как и всех других, повалила и оглушила…
А после раздался взрыв…
На рельсах лежали кусочки малукбы и ошметки чего-то резинового, а еще кругом море крови, все стены в ней.