Хата с краю

Хата с краю

Солдаты который день уже шли на восток. Впрочем, в том же направлении отступала вся армия. Отступала с боями, неся тяжелейшие потери, гонимая жестоким, не знающим пощады врагом. Не хватало оружия, боеприпасов, медикаментов. Связь работала плохо, приказы приходили с запозданием, царила сумятица и неразбериха. Над людьми висело давящее чувство неудачи и невозможности что-либо сделать.

Почему так произошло? Почему 22 июня стало полной неожиданностью? Почему разведка проморгала? Почему немцы продвигались так, будто на их пути не было никаких преград? Почему авиация уничтожалась прямо на аэродромах? Почему колонны со снабжением не доезжали до мест назначения, попадая в засады диверсионных групп, одетых в форму РККА? Эти и подобные вопросы сейчас мучили, пожалуй, каждого бойца, если не каждого гражданина огромной страны, мощь которой казалась несокрушимой, особенно учитывая недавнюю победу над Финляндией и Японией.

Третий Рейх обрушился на Советский Союз будто снежная лавина на городок, расположившийся под горой, сметая всё на своём пути, не оставляя никого в живых и казалось, что её ничто не в силах остановить.

- Сколько можно отступать?! Неужели нас так и загонят прямо к самой Волге? А что дальше, Урал? - молодой рядовой с досады плюнул. Слюна упала на иссохшую пыльную дорогу и тут же превратилась в чёрный комочек. Дождей давно не было, а сушь стояла неимоверная.

Солдаты понуро шагали, взвалив на себя всё, что только было можно. Необходимо было как можно скорее дойти до обозначенной высоты, чтобы успеть до прихода немца окопаться, оборудовав рубеж обороны. А немец буквально наступал на пятки.

- Тише ты, Васька! Ещё внимание комиссара привлечёшь, он тебе в миг пропишет 9 граммов за пораженчество! - зыркнул на него старшина, морщинистый мужик лет пятидесяти. - Будет приказ - будем стоять насмерть. Значит, не время ещё!

Колонна, вздымала клубы пыли, что, к слову, здорово демаскировало, если артиллерия наступающего противника захочет по ним шарахнуть, да и для авиации тоже ориентир. Последняя уже несколько раз тревожила отступающих солдат, налетая время от времени, и расстреливая разбегающихся в стороны от дороги бойцов. Своих почти не было видно.

- Так я того, я же не против воевать, я же только за! - зашептал Васька. - Но надо же как-то уже отвечать.

- Не твоё солдатское дело - такие мысли думать. Делай что говорят и выполняй приказ, - отрезал старшина Иванчук.

Так прошло ещё несколько часов. В конце дня на горизонте бескрайней степи показались холмы и какая-то неизвестная никому из бойцов деревенька, десятка полтора домов, характерного для юга вида, или как было принято говорить в этой местности хутор. Хотя Василий вкладывал в это слово несколько иной смысл.

Уже начинало смеркаться и скоро совсем стемнеет. А темнеет на юге быстро, не то, что в родных краях Василия, где в это время светло могло быть вплоть до полуночи. Здесь же солнце буквально падало за горизонт и наступала кромешная тьма, особенно, если на небе не было Луны.

По прибытию в хутор выяснилось, что на встречу полку приехали грузовики, полные боеприпасов, но вот с провиантом дела обстояли совсем плохо. По словам одного из водителей они подверглись налёту немецких штурмовиков, из-за чего как раз те, машины, что перевозили провиант и сгорели.

Ну, хоть будет чем воевать. Высот, на которой следовало закрепиться виднелась сразу за хутором, а в в обход неё шла дорога, уводящая дальше на восток.

- Мда..., - резюмировал старшина, - а жрать-то хочется. Живот аж сводит!

Он достал старую пожелтевшую газету, оторвал кусочек поменьше и сложил его желобком, приготовившись насыпать махорки из кисета, но вместо этого из мешочка высыпалась лишь жиденькая пыль.

- Тьфу ты! Ну что за напасть! - раздосадовано махнул рукой старшина. - Ну что, пройдёмся по домам? Авось не погонят нас таких вояк ссаными тряпками, и дадут пару картошин да сухарей на похлёбку, а то помирать на пустой желудок как-то уж очень не хочется.

Солдаты разбрелись, кто куда: кто изучать вещмешки на предмет остатков съестного, чтобы скинуться в общий котёл, а кто по домам в надежде, что хозяева не откажут и одарят хоть каким-то провиантом, хотя у, понятное дело, у них у самих сейчас было не маслом намазано.

Василий тоже пошёл по улице. Уже стемнело, и на небо высыпали во множестве звёзды. В отдельных хатах оконца светились оранжевым светом керосинок, а может свечей.

В какой-то момент, Василий понял что отошёл достаточно далеко (не решили бы, что он дезертир!) и вокруг него наступила настоящая тишина. Да, было очень-очень тихо. Даже сверчки затихли. Он даже удивился, но решил насладиться этой тишиной, осознавая, что уже завтра здесь всё будет перепахано гусеницами и воронками от снарядов. Завтра будет шумно, а сегодня пусть будет тихо.

Но урчание в животе и наказ старшины найти что пожрать не дали в полной мере насладиться степной ночью. Василий осмотрелся, чуть на отшибе стояла ещё одна хата, у которой также тускло светилось окошко.

Василий подошёл к изгороди, на колья которой были навешаны чугунки и пара кувшинов, взялся за неё руками и крикнул:

- Хозяева! Эй! Есть кто дома?!

Тишина. какая-то птица, а то и летучая мышь пронеслась по небу.

- Хозяева!

Свет в оконце моргнул, будто кто-то прошёл перед его источником. Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился старик с большой, но ухоженной седой бородой, в длинной рубахе и штанах с лампасами.

"Из казаков что ли?" - подумал Василий. Небось воевал ещё в Гражданскую, да на стороне белых.

- Чего шумишь? - спросил хозяин дома. Голос его звучал не громко, но достаточно уверенно. Его обладатель знал себе цену и понимал, что такое чувство собственного достоинства. Такой мог и солью пальнуть, если что не понравится. В левой руке старик держал курительную трубку, в которой мерцали красные угольки, а в ухе блестела явно золотая серьга.