Химия любви

Химия любви

1988
      — Не вздумывай списывать у меня, Холмс! — девочка задирает курносый нос и едва ли не ложится на тетрадь.
      — Мне это не нужно. Я уж точно умнее тебя! — он тоже отворачивается настолько, насколько позволяет парта, и делает вид, что увлечён видом за окном. Всё равно эти уроки — скука, они слишком лёгкие для него.
      — Холмс! — снова противная девчонка.
      Он всё-таки останавливается и позволяет ей себя догнать.
      — Ты оставил тетрадь.
      Протягивает ему тетрадку. 
      — Шерлок, — говорит он вместо благодарности. — Называй меня по имени.
Она морщит нос:
      — У тебя дурацкое имя.
       — Зато оно только моё. И вообще, кто бы говорил.
      — Меня назвали в честь королевы, между прочим.
      — Выдуманной королевы. Только ты что-то на королеву не похожа.
      Кажется, это было не очень хорошо сказано — она разворачивается и убегает.

      1989
      Он скрещивает руки на груди и твердо говорит:
      — Я однозначно умнее тебя.
      Она фыркает:
      — Не смеши. Кто вчера ляпнул про Амазонку в Аризоне?
      Он краснеет, но не сдаётся:
      — Зато я знаю, что ты подкинула Билли ту записку. Конечно, ты писала левой рукой, но зря вырвала лист из своей тетради. У неё синие поля, двойные.
      У девочки расширяются глаза, она судорожно начинает теребить косу.
      — Брось, Гермиона, — снисходительно говорит он, — кроме меня, никто не догадается. А меня все эти отношения не волнуют. Мне другое интересно: неужели ты не видишь, что Билли — идиот?
      Она снова убегает. Сколько можно рыдать, в конце концов?

      1990
      Она протягивает ему подарок и целует в щёку, которую он тут же вытирает рукавом. Пока родители не видят, встряхивает коробку и уточняет:
      — Перчатки? От миссис Грейнджер?
      Гермиона закатывает глаза и говорит:
      — Давай сюда мой подарок.
      Шерлок щурится:
      — А почему ты думаешь, что он у меня есть?
      — Это очевидно. Давай, примени свою индукцию.
      — Дедукцию, — тут же возмущенно поправляет он.
      — Нет, индукцию. Я читала…
      — Дедукция звучит лучше, — отмахивается он и всё-таки потягивает подарок. Они оба знают, что в свёртке шарф, связанный миссис Холмс. Разумеется, они не стали бы дарить друг другу подарки, но разве с родителями поспоришь?

      1991
      Он готов разнести эту комнату на щепки. Как она смеет уезжать без него в какую-то дурацкую школу на севере? Они же уже всё решили и продумали! Выбрали лицей, просчитали, какие предметы можно сдать экстерном…
      Не разговаривает с ней до самого её отъезда.

      1992
      Шерлок сидит на кровати в комнате Гермионы и мрачно сверлит хозяйку взглядом.
      — У тебя глупая причёска, — наконец, выдавливает он из себя.
      — Мои друзья говорят, что не глупая!
      Он кривится:
      — Друзья? Мы же решили, что дружбы не существует.
      Она опускает взгляд. Предательница.
      — Гарри и Рон… Они замечательные.
      Она осекается под его взглядом и не упоминает друзей до конца лета. Зато они играют в сыщиков, а вечерами она читает ему вслух рассказы Честертона. Он всегда угадывает убийцу раньше отца Брауна.

      1993
      Как будто ему нужно её доверие и какие-то письма или звонки! Ему есть чем заняться, к счастью.
      — Шерлок, не сердись, — просит она тихо и кладёт ему на плечо руку, которую он тут же стряхивает. — Хочешь, я тебе всю правду расскажу?
      Об обиды хочется отказаться, но любопытство пересиливает.
      Спустя полчаса он с недоверием разглядывает движущиеся картинки в учебнике по зельеварению, а потом отбрасывает книгу со словами:
      — Гадость какая!
      Она снова ревёт, а он выпрыгивает в окно и почти неделю не приходит. Она уезжает с родителями во Францию, а когда возвращается, они делают вид, что никакой магии не бывает. Вечерами она читает ему Кристи. Он опережает Пуаро, чем страшно злит Гермиону.

      1994
      Она хвастается поимкой жука-репортёрши, а он жалуется на идиотизм полиции и трясёт у неё перед носом газетными вырезками.
      — Ну, чего не хватает? — восклицает он.
      Гермиона внимательно читает один материал за другим и неуверенно говорит:
      — Кроссовок, я думаю.
      Он торжествующее проскакивает и издает победный клич индейцев. Хоть кто-то кроме него ещё пользуется головой. Очевидно, что утонувший мальчик не мог съесть собственные кроссовки, значит, их пропажа связана с его смертью.
      Этим летом она уезжает рано из-за своих волшебных дел. Он делает вид, что ему всё равно, и оставшееся время каникул ругается с Майкрофтом.

      1995
      Гермиона снова плачет, на этот раз — у него на плече.
      — Он вернулся, — шепчет ему на ухо. — Лорд Волдеморт вернулся. Теперь ничто не будет как раньше.
      — Ненавижу слёзы, уймись! Какое тебе дело до лорда? Лучше прочти-ка эту статью. Никак не пойму, в чём здесь дело.
      Она смеётся сквозь слезы и замечает:
      — Всё-таки я умнее. Наконец ты это признал.
      Он злится и заявляет:
      — А вот и нет. Я умней, потому что тебе хватило глупости влюбиться, да ещё и в иностранца старше тебя!
      Она бьёт его по плечу и заявляет:
      — Ненавижу, когда ты так делаешь.
      Зато больше не плачет.

      1996
      Льёт дождь. Она прижимается к его плечу, как он её ни отталкивает.
      — Ты просто их не видишь, — говорит она дрожащим голосом. — А они рядом. Дементоры. Они размножаются и пьют нашу радость прямо сейчас. Вытягивают счастливые воспоминания каждую секунду. Я вот не помню, какого цвета глаза у Виктора…
      Он никого не видит, но ему тоже грустно.
      — Это просто плохая погода, — холодно говорит он. — И хандра.
      Она сжимает его руку и просит:
      — Держись подальше от Лондона! Уезжай! Иди в колледж, куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Они… они убивают вас. Магглов. И нас, рождённых магглами.
      Он чувствует, как нервно дёргается щека — не то от злости, не то от отвращения.
      — Интересно, если всадить в вашего дементора пулю, он умрёт?
      Гермиона начинает истерически смеяться, а он уточняет:
      — Я что, клоун?
      — Нет, ты псих, — замечает она уже спокойно. Но скорее по-доброму.

      1997
      Ее уже нет дома, он опоздал на день.
      — Мистер Грейнджер! — зовёт он, преодолевая свою нелюбовь к людям и общению.
      Бессменный сосед смотрит на него, как на чужого.
      — Где ваша дочь? — спрашивает Шерлок дрожащим голосом.
      — У меня нет дочери. Что вы, юноша… Мы бездетны. Вы обознались.

      1998
      Она возвращается через год. С громким хлопком возникает в центре его комнаты в общежитии и сразу же машет палочкой, запирая дверь. После этого падает на узкую кровать, но уже не плачет.
      — Ты была на войне? — уточняет он.
      Гермиона кивает и начинает кусать губы, потом кидается к Шерлоку и утыкается носом в его шею. Глухим, пустым голосом рассказывает про свою войну. Он вдыхает её запах, но вместо слов утешения говорит:
      — И что? Люди каждый день умирают.
      Она поднимает на него глаза и почти зло спрашивает:
      — А как часто ты хоронишь друзей? Как часто мальчик, с которым ты вместе учился, пытается тебя сжечь? Как часто тебя пытают? Шерлок, мне больше не к кому пойти и я больше не могу держать это в себе.
      — А твои родители?
      Она мрачнеет:
      — Я изменила им память и отправила в Австралию. Это безвозвратно.
      — Ты не имела права так делать.
      — Я спасла им жизнь.
      Она снова поднимает на него взгляд и усмехается:
      — Как я только додумалась прийти к тебе за сочувствием?
      Он пожимает плечами, а она резко, без раздумий впивается ему в губы поцелуем. Шерлок отвечает.
      То, что происходит, не красиво и не романтично. Это немного унизительно, временами больно, но всё-таки очаровывает.
      Он поднимается с кровати с мыслью о том, что нужно что-то сказать. Что-то злое. Но Гермиона его опережает и говорит:
      — Спасибо. Выработка эндорфина — это то, что нужно.
      Взмахивает палочкой и приводит постель в порядок. Потом бросает на Шерлока короткий взгляд, тычет палочкой себе в живот и что-то бормочет. Потом исчезает с хлопком.

      2000
      Она приходит без предупреждения, просто подсаживается к нему за обедом.
      — Чем занимаешься?
      Она улыбается:
      — Учусь.
      Кто бы сомневался.
      — В нашем мире или?..
      — Или. Я слишком волшебница. Я не выживу в мире магглов: забуду завязать шнурки и потеряюсь в подземке.
      — Ты помолвлена? Твой бывший однокурсник, один из друзей. Который?
      — Ненавижу, когда ты так делаешь. Рон.
      — Плохой выбор. Он слишком глуп для тебя и наверняка уже изменяет.
      Она приходит в ярость и подскакивает с места:
      — Может, ты завидуешь и поэтому говоришь гадости?
      Шерлок кривится:
      — Чему?
      — Тому, что у меня нормальная жизнь, чурбан ты эдакий!
      Прежде, чем снова исчезнуть, бросает ему:
      — Знаешь, с твоим эмоциональным диапазоном ты не псих. Ты социопат настоящий.

      2002
      В этот раз Шерлок находит её сам и влезает в её квартиру. Пьёт чай. Ждёт.
      Она возвращается уставшая, но спокойная и даже довольная.
      — Хорошо, что я включила тебя в защитный контур. Иначе бы ты превратился в прожаренный бифштекс.
      — Работаешь на правительство? — спрашивает он.
      — В Отделе тайн. Вроде вашего Ми-6.
      Шерлок фыркает:
      — Прямо как Майкрофт. Скука.
      — Если бы тебя регулярно атаковали мозги, ты бы не скучал, поверь.
      — Меня обычно атакует отсутствие мозгов. Подумай-ка над этим делом, у меня не сходится.
      Он суёт ей под нос мятые листы, а сам влезает в её компьютер.
      Она решает задачку и выпроваживает его из дома со словами:
      — Слишком уж ты активный для социопата. И с шилом в заднице.

      2004
      Гермиона вываливается из камина в доме его родителей, где он отлёживается после пулевого ранения в бедро.
      Шипит, что буквально на минуту, вливает в него отвратительный на вкус отвар и исчезает. Бедро заживает в тот же день.

      2007
      Он приходит в себя в очередной ночлежке, мир шатается. Гермиона берёт его за руку и дёргает за собой, как будто протаскивает в узкую трубку.
      Опять рыдает, водя над ним палочкой.
      — Мерлин, какой же ты идиот, Шерлок Холмс!
      — Это был, — пытается объяснить заплетающимся языком, — эксперимент.
      Получает звонкую пощёчину и стонет. Больно, и мир всё ещё шатается.
      Погружается в темноту и не понимает, приснился ли ему нежный поцелуй в лоб.
      На следующий день он просыпается у себя дома. И Майкрофт знает о его увлечении… Предательница.

      2009
      Она находит его на одной из тёмных улиц города и озадачивает головоломкой. Он две недели высчитывает вероятности и вычисляет возможности невероятных магических событий. Получив ответ, она целует его в щёку и пропадает.

      2012
      Он пишет ей смс с просьбой о помощи, и она тут же приходит к нему на Бейкер-стрит.
      — Помоги мне вытащить её, — просит он срывающимся голосом. Потом признаётся: — она много для меня значит.
      Гермиона соглашается без колебаний.
      — Мне нужно попасть в банду боевиков, а потом переправить эту женщину в США. Незаметно, чтобы даже мой брат не знал.
      — Международный порт-ключ, — говорит она уверенно, — я проведу тебя в банду под заклятием невидимости, потом заберу её и перенесу в США. Документы сделаю по своим каналам.
      В этот раз он касается губами её щеки в знак благодарности.
      И спустя две недели, делая первый смертоносный взмах катаной, он слышит знакомый хлопок перемещения.

      2014
      Гермиона находит его в Сербии, в канаве, со сломанной спиной. Опять отпаивает отвратительными на вкус отварами. Предлагает забрать с собой в Британию, но он отказывается — ему осталось еще немного, и с сетью Мориарти будет покончено навсегда.

      2015
      Он приходит к ней в половине второго ночи. Гермиона, конечно, не спит — читает в кресле. Шерлок не хочет говорить ни о чём: ни об Эвер, ни о том, как едва не дал сломать себя. Садится на пол, приваливается спиной к её ногам и молчит.
      Она читает ему вслух какой-то дурацкий роман и изредка проводит пальцами по волосам.
      Ближе к утру она зачем-то спрашивает:
      — Как она?
      — Кто?
      — Та… Эта женщина.
      Он пожимает плечами:
      — Понятия не имею. Я не видел её с тех пор. Жива. Изредка шлёт смс.
      — Не отвечаешь?
      — Не люблю ворошить прошлое.
      А потом зачем-то спрашивает:
      — А твой… как там его… Рон. Постой, сам скажу.
      Она больно тянет его за волосы и напоминает:
      — Ненавижу, когда ты так делаешь!
      — Знаю, — Шерлок улыбается. — И тем не менее, он уже давно женат.
      Гермиона устало вздыхает:
      — Как всегда прав.
      И Шерлок понятия не имеет, почему его это радует до боли под рёбрами.