Хирургическая месть

Глава 1

Томмазо вошел в свой светлый и просторный кабинет и устало опустился в кресло перед огромным письменным столом. Денек выдался тяжелый, а вечер только начался. Но Томмазо давно привык к такому режиму. Он уже лет десять руководил кардиохирургическим отделением в больнице Турина. И каждый рабочий день был таким: с утра просмотр отчетов, потом разбор сложных случаев, консилиумы, обходы, дискуссии с подчиненными медиками по тому или иному вопросу – просто круговорот важных дел. Все чаще даже оперировать лично некогда было, благо специалисты под его руководством работали первоклассные, он всегда мог положиться на них, как на себя самого.

Вообще последние годы кардиологи и кардиохирурги Турина производили просто революционные прорывы в своей сфере. Новые технологии диагностирования проблем с сердцем дали возможность точнее и быстрее выявить нарушения в работе важнейшего органа в организме человека, а иногда и предотвратить непоправимые результаты. Постоянные научные исследования позволили выиграть в баталиях, казалось бы, абсолютно безнадежных, и выцарапать из лап смерти пациентов, которых судьба, похоже, окончательно списала со счетов. Было разработано множество инновационных методов проведения операций, что дало возможность осуществить такие хирургические вмешательства, которые еще недавно казались чем-то из области научной фантастики.

И Томмазо был горд, что стоит во главе таких профессионалов. Иногда он чувствовал легкую горечь, что сам принимает мало участия в практике, но грустил он недолго: напряженная работа не оставляла времени на сожаления. У него даже на личную жизнь времени почти не оставалось. Об этом он, кстати, тоже жалел: дети давно выросли, а он почти и не увидел как… И он пообещал себе, что едва родится первый внук, он все бросит и посвятит себя общению с ним.

И вот у него выдалась свободная минутка. Томмазо уже собрался сходить и выпить кофе, но на глаза ему попался приклеенный к экрану компьютера листочек желтой бумажки. Нечитаемым почерком там было нацарапано напоминание об одном личном деле. Точнее дело было общественным, рабочим, но содержало в себе личный интерес.

Томмазо набрал номер reception кардиохирургического отделения:

– Карла, позвони в ординаторскую и вызови ко мне Марцио Ди Костанцо.

– Да, синьор, – услужливо ответила девушка.

– Если он не может прийти сейчас, сообщи мне, чтобы я напрасно не ждал.

– Хорошо, синьор.

В ожидании дальнейших событий, Томмазо взял папку с документами и принялся их пролистывать. «Как все-таки я отдалился от всего этого… – подумал он, пробежав глазами пару страниц с описанием течения болезни, заключениями и результатами анализов. – Подобный случай я бы нынче просто не взял…»

– Вызывал меня, Томмазо? – раздался мужской голос.

Томмазо подскочил от неожиданности – так сильно он погрузился в изучение документов. А, может, мозг просто решил на несколько минут расслабиться, раз уж наступила такая пауза, и сосредоточиться только на одном деле. Он поднял глаза и посмотрел на стоящего перед ним мужчину.

Это и был вызванный Марцио Ди Костанцо. Крепко сложенный, высокий, с иссиня-черной бородой и пронизывающим взглядом темных глаз он казался жестким человеком и даже брутальным. Но чувствовалась в нем некая харизма. Кто его не знал, тот боялся, а кто знал, тот безмерно уважал. Даже внешне он был невероятно притягательным, но в то же время отталкивающим. Притягивал он своей суровой мужской красотой, а отталкивал мрачным холодным взглядом.

Что касается работы, то коллеги, работающие с ним, были поражены его профессионализмом, гениальностью, но их отталкивала необъяснимая черствость по отношению к пациентам, за жизнь которых Марцио всегда боролся до последнего. Он, не жалея сил и времени, бросался в схватку за жизнь человека, но при этом ему, похоже, были чужды сочувствие и жалость как в отношении пациентов, так и в отношении их родственников. Никому из них он никогда не говорил ни слова поддержки, а зачастую, напротив, пугал еще больше. Марцио являлся действительно очень противоречивой личностью.

– Чао, Марцио! Проходи, присаживайся! – пригласил его Томмазо, откладывая в сторону папку.

Марцио, закрыв за собой дверь, решительной походкой проследовал к письменному столу своего руководителя. Выражение лица медика всегда оставалось неизменным: непроницаемым и хмурым. В этом плане он очень контрастировал с образом Томмазо, от которого просто веяло позитивом и надеждой. Томмазо частенько даже чувствовал себя неуютно наедине с Марцио, но среди всех кардиохирургов клиники именно его Томмазо ценил выше остальных. Марцио был гением в своей области, к тому же невероятно самоотверженным. Сколько на его счету было спасенных жизней, сколько чудес он совершил в, казалось бы, заведомо проигранных схватках. Ему было почти сорок лет, а он уже считался одним из самых лучших кардиохирургов Италии.

– Я весь внимание, – чуть насмешливо произнес Марцио.

– У меня к тебе два важных дела… – начал Томмазо, немного нервничая.

– Я слушаю, Томмазо, – смягчился голос Марцио.

– Первое… – запнулся Томмазо, не зная, с чего начать. – У тебя будет ассистентка, – произнес он твердым тоном, не допускающим возражений.

– Зачем? – помрачнел взгляд Марцио. – Можешь поставить ее к тому, кто нуждается в помощи. А я и сам прекрасно справляюсь.

– Несомненно, – хмыкнул Томмазо нервно. – Но я хочу, чтобы именно ты взял ее под свою опеку, обучил…

– Ассистентов не опекают, и обучаются они самостоятельно. Тем более у меня нет на это времени, – заявил Марцио недовольно.

– Это человек от меня, дочь моего друга-медика. Она очень талантливая девочка.

– Талант редко передается по наследству, – скептически заметил Марцио.

Именно этого Томмазо и боялся. Говорить с Марцио по душам, ждать от него простого человеческого понимания было затруднительно. Иногда создавалось ощущение, что он лишь выполняет свою работу совершенным образом, словно робот, а любые чувства ему чужды. Он просто не умеет их испытывать.