Хищный мрак

Пролог. Глава 1.Разговор по душам

Пролог
Для начала небольшое предисловие для читателя. В данном произведении используются реальные названия городов, рек, стран, так как оно писалось с опорой на реальный мир и географию, на реальные объекты и события. Но есть так же и места, где есть личные домыслы, художественные упущения, в угоду сюжету. Почему бы не построить в каком-нибудь городе кафе, которого в реальности никогда не было? Там наверняка еда была вкусная, а значит и персонажи были довольны, не хорошо ли это? В остальном, приятного прочтения, мой дорогой читатель, надеюсь книга захватит ваше воображение и дух. А теперь предлагаю поговорить о том, что же питает эту историю вкусом моего вдохновения...
Знаете ли вы, что такое страх? В человеческом мозге есть целая область, отвечающая за то, чтобы мы боялись при виде угрозы. Это, наверное, с пятого класса уже всем известно. Но сам страх каждый человек испытывал куда раньше. Это не просто чувство, это бомба замедленного действия в каждой голове. А вызвать это леденящее ощущение - это настоящее искусство! Сейчас вы вспомните последний раз, когда вам было страшно, может, в кино или в по-настоящему опасной ситуации, но поначалу вы не почувствуете ничего. А потом... Воспоминания породят это ощущение, этот первобытный инстинкт человека и любого животного, заложенный природой, самый основной. При виде опасности тогда вас бросали в дрожь, и сейчас вас накрыло лишь только смутное воспоминание о том, что вы испытали, что видели. Больше видимой опасности человек боится только неизвестности. Бывало ли с вами в детстве так, что вы что вы смотрите в темноту и думаете «а что, если в этой темноте стоит монстр?» По мере того, как разыгрывается ваше воображение, чувство легкого волнения, перерастающего в страх, накрывает вас с головой, вы чувствуете, как все ваши мысли концентрируются лишь на одном вопросе: «Что там?» Из тьмы уже кто-то словно смотрит на вас и только ждет, пока вы повернетесь к темному пространству спиной… Паника нарастает, а то, что стоит там, перед вами, уже почти осязаемо и стоит лишь протянуть руку, как вы почувствуете его и осознаете, насколько сильно вы ошиблись, не доверившись своему «чутью». Чтобы развеять свои страхи, вы подходите к выключателю и зажигаете свет. Там, где была кромешная тьма, теперь светлое и пустое пространство, не предвещающее ничего плохого. Эту книгу может читать любой, но пусть этим вопросом зададутся люди, которые уже переросли подобный страх. Подумайте, что, если вы действительно ошиблись, списав это на своё разыгравшееся воображение? Читали бы вы эти строки сейчас? Может, когда вы включали свет, то, что вы представляли себе, оставило о себе напоминание, не только в вашем организме, в виде выброса адреналина, но и где-нибудь, на поверхности? А что если бы там, во мраке, на самом деле было зло?
Глава 1
- Кто бы мог подумать, что после всех научных достижений нашей цивилизации, изобретения этих туповатых роботов, которые не падают, когда их пинают, умных вирусов и бактерий, в две тыщи двадцать пятом мы будем как неандертальцы разжигать ночью огонь в пещере, на пятом этаже, чтобы согреться…
- Влад, ну чего сразу утрировать? Обычная квартира, никакая не пещера. А в Сибири всегда холодно в октябре.
Лена всегда сохраняет позитивный настрой, и поддерживает его у других, может только благодаря этому позитиву мы еще живы… Как же я рад, что у меня такая жена. Эта пустошь выжигает все хорошие эмоции, остается только страх, всепоглощающий, ведь в любую секунду мы можем быть убиты, или умрем от голода… даже в этой квартирке, в девятиэтажке, мы легко можем распрощаться с жизнью… эти три брата напротив нас: их лица, детские лица, хоть и разного возраста, от десяти, до девятнадцати, в них одинаково видна та самая боль, что остается у человека, который еще жив в этом безумном мире… они сидят у этого костра каждый день, и даже не представляю, как они еще живы. Может это потому, что они каждый вечер произносят молитвы? Или дело в крестиках? Может, то, что снаружи прячется в тени, это действительно демоны, боящиеся воли Божьей? Уже подумываю над тем, чтобы спросить, нет ли у них лишнего креста, вдруг это поможет защитить Владика и Лену…
- Андрей, ты чего замолчал? сидишь в своей каталке, как воды в рот набрал.
А что я могу Владу ответить? Лена права, никакая это не пещера, обычная квартирка, обои красивые, бежевые, с розовым, как там Лена называла, пастельные цвета, немного обшарпанные стены, но мне нравится. На стене распятие, сантиметров десять в высоту. Может, оно и правда обращает взгляд свыше на этих детей. Факелы расставили и свечи по всей комнате. На окнах очень много покрывал и плотных штор, чтобы свет из комнаты не пробивался в ночную мглу за окнами. Прокопченный потолок и кладка из камней вокруг огня с пеплом внутри, как свидетельство того, что костер здесь - не редкость. Лишь небольшая дыра в потолке, выпускающая дым из комнаты на следующий этаж. Нет, не хочу ничего рассказывать, устал…
- Расскажите о вашем первом дне контакта, наверняка он был не из приятных, но с нами вы можете поделиться, - если бы я владел своим телом, а не только левой рукой, может смог бы спасти маму в тот день…
- Мне в двадцать первом было всего 15, тогда как раз и начали показывать все эти ужасные репортажи по новостям. Сначала, как вы знаете в Европе зачастили массовые убийства, «через маленький итальянский городок ночью пронеслась стая бешеных гризли», писали паблики, как будто я один понимал, что такого не бывает. Мир тогда ещё оправлялся после Остринского и пандемии, как вы помните, и это был словно удар по крышке гроба. Я так думал, когда все началось. Нападений в новостях показывали все больше, думали, знакомые говорили, что все просто массово сходят с ума от какого-нибудь вируса. От Апеннинского полуострова распространялся смертельный вихрь, и мы начали бояться, что это никто не остановит и с каждым новым днем, с каждой новой погибшей европейской страной, боялись все больше выходить на улицы. Когда в новостях стали уже на пофиг, открыто показывать трупы без цензуры, с призывами бежать, мы перестали новости смотреть, чтобы не видеть тела, разорванные пополам, и окровавленные лица, с призывами бежать на север. Ходили между нами слухи, что после пересечения границ Москва и Петербург продержались дольше, чем остальные города, но я в это не верю, от чего держаться никто до сих пор не знает, - рассказывал старший пацан.
Когда мы вошли, рассказчик назвался Сережей. Я так говорю, потому что за те четыре года ужаса и бесконечного страха за свою жизнь, мы научились не доверять людям. Люди тоже хотят есть, а некоторые – даже голоднее, чем ужасы снаружи. Не думаю, что эти мальчишки хотят нас съесть или забрать наши припасы. Но мы то с оружием, может, они боятся нас? Не знают же, что никто из нас не убийца. Не понимаю, зачем люди пытаются скрыть свои имена. Если человек захочет тебя убить, или ты сам захочешь, потому что есть нечего, неужели ты будешь думать про имя?
- Новости перестали показывать через пару дней после снятия цензуры, поговаривают, башню разрушили в Москве, - Влад никогда не умел слушать внимательно и перебивает почти всегда. Ха, заметил, что я смотрю на него, – Ладно-ладно, молчу.
- А вы видели ту фотку? Большую рыбину сфотали, на Москве реке, - самый младший, лет десяти пацан, до этого молчавший, включился в разговор, видимо, мы его заинтересовали. Сам он не представился, но старшие братья называли его Антошкой.
- Те, кто сделал это фото уже мертвы.
Ох, Влад, разбавил атмосферу… а про рыбу интересно, вдруг это золотая рыбка-предвестник. Хотя вряд ли, никто из живых не видел больше никаких рыб.
– Я думаю, это просто нелепое пятно в воде. Дайте ему закончить.
- Спасибо. В соседнем городе за ночь все дома оказались разрушены, это было ужасно, и мы знали, что будем следующими. Собрали вещи, и мама повезла нас прочь от волны смерти… за день мы уехали почти на триста километров к северу, к сибири, но на ночь решили не рисковать и спрятались в заброшенной столовке для дальнобойщиков. Мама спрятала нас в туалет, а сама легла на скамейке в столовой. Только утром мы поняли, что её план сработал, когда увидели её растерзанное тело.
Антошка вертел в руках какую-то баночку, на этих словах она выпала у него из рук и разбилась вдребезги, осколки скользнули по полу в разные стороны. Ребенку нельзя было видеть такое… Но как же это было громко...
Владик напрягся. И положил палец на курок своего сорок седьмого «Калашникова». Поскольку он из нас самый здоровый и сильный, он носит почти все оружие. Так, у него на поясе несколько запасных магазинов и свето-шумовая граната, в кобуре на ноге «Глок» семнадцатый. Владик называет его ласково «Глоша», а взамен, пистолет его никогда не подводит. Я тоже за ним неловко взял пистолет единственной рабочей рукой. Посмотрел на Влада вопросительно.
- Влад, расслабься и убери руку с курка, все хорошо, это просто банка - эти Ленины слова были как успокоительное.
- Сережа, продолжай, - сказала она.
- На улице было солнечно, думаю, нам это помогло, и машина, припаркованная за столовой, была цела. Мы уехали оттуда в тот же час, - закончил Сережа.
Я вдруг подумал, Лена точно предложит им пойти с нами…
– Скоро зима, станет холодно, и сложно будет и освещать, и отапливать достаточно это место, мы ищем Иркутскую ГЭС, там должно быть достаточно энергии, чтобы отгонять тьму, может пойдете с нами?
Я так и знал. Да я и не против, у нас с ней никогда не будет своих детей… долбаное ДЦП... я вдруг вспомнил, как одноклассники били меня по затылку, а я даже этого не чувствовал. Мерзкое чувство, знать, что тебя унижают, но не знать, в какой момент. Мама говорила, что мне маркером что-то писали даже.
- Нам помогает Бог, поэтому нас ещё не нашли. К тому же, ночами обычно ничего не слышно и не видно.
- Вам помогает то, что у вас вся квартира по ночам освещена и даже тени некуда упасть, - Влад решил немного разрушить веру трех братьев. Не хочу это так оставлять.
- Да никто не знает, как от этого спастись, не слушайте его. Может это даже не тьма вовсе. Все, что мы о об знаем, это то, что этого никто толком не видел и, судя по новостям, это нечто, от чего люди, попадающие в темное пространство, умирают, и то, не всегда. Как по телеку показывали, что бы это ни было, оно очень сильное и острое. Возможно, это, как в «Пикнике на обочине», мясорубка какая-нибудь. Возможно, сильное и острое – это люди под вирусом озверина. Что бы это ни было, оно несет смерть, и я надеюсь, никому из нас не доведется с фиолетовым свечением встретиться.
- Огромные рваные раны, и их следы на людях… Наводит на мыли об очень больших хищниках, вроде тигров, может со светящимися глазами, - Влад часто строит теории, насчет разных существ. Может, он что-то угадал…
- Тигры не могут бегать быстрее автомобиля, а это распространилось куда быстрее, хотя, кто знает, - Сережа не верит ни в гризли, ни в других животных.
- Единственное, что должно нас защищать - это свет, мы придерживаемся этой теории, поэтому мы ищем плотину, говорят там есть форт, с прожекторами, - перевел тему Владик.
-Не ходите на плотину, - средний пацан включился, но по его лицу вижу: ему тяжело вспоминать о матери, – видели, как свет с плотины потух месяц назад. Плотина пала. Мы знали, что так будет, поэтому не искали там убежища.
Жаль, он так своего имени и не назвал.
- Ужас… ладно, нам всё равно надо уходить, попробуем в ближайшем супермаркете еду найти. Дотемна вернемся.
Мы с Леной и Владиком говорили сегодня об этом, хорошо, что напомнила. Еда кончается, а у пацанов мы отбирать не будем, они и сами ничего не едят, лучше и им захватим.
- В этом городе почти всех сразу перебили, в магазинах еды осталось много, возвращайтесь.
- Хорошо. То есть, не хорошо, блин… еда хорошо, то что перебили всех, это ужас.
- Мы поняли, - младший Антошка улыбнулся, от слов Лены, она всегда смешно путается. Думаю, он не скоро ещё раз улыбнется.
Лена, не зная, как ответить, встала с пола, от теплого и уютного костра, который просил нас, чтобы мы остались рядом с ним, рядом с этим кусочком прекрасной, спокойной жизни, чуть дольше, взяла мою коляску за ручки, и покатила к выходу, Владик тоже метнулся и открыл нам дверь. Мальчишки вышли нас провожать в освещенный со всех сторон факелами коридор, пока Лена аккуратно катила меня мимо кучи веток, припасенных для костра, собранных, по словам мальчишек в ближайшем парке. Куча подальше от горящих факелов, весьма осмотрительно.
Антошка, предупредив мой вопрос убежал в комнату и вернулся с тем самым распятием в руке, всего минуту назад оно красовалось на стене. Он сказал лишь одно слово: «Дима». Все-таки они нас побаивались.
Резко открыв дверь в темную пучину подъезда, меня выкатили на вечерний свет, и в моей голове навсегда застыли слова моего брата, сказанные им на прощание «Надеюсь демоны вас не найдут»
Не знаю, была ли это издевка, или нет, но Владик никогда не называл это нечто демонами. Уничтожающий конец мира застал его, как и Лену, в 18, он потерял всех, кроме меня, когда это случилось. Нашу мать, а точнее её оторванную голову он видел в окно в свете фонарей, когда она ночью вышла покурить. Надо ли говорить, что для него это была травма, несмотря на наши с ней отношения. Не после страшных и кровавых репортажей, а после этого случая он стал называть их (он все же считал, что это именно монстры), как своего отца: тварями, и никак иначе. (Мы с Леной по инерции начали называть это так же, но для нас это не носило такого мощного значения. Мы, в отличие от Влада, даже не уверены, что это существа, монстры, твари или вообще что-то физическое. Их, они, и другие местоимения к этому, чтобы оно ни было, мы тоже по инерции переняли от него. Тем более, учитывая, что виденные нами люди действительно были изуродованы и убиты явно по-звериному, у нас были основания называть их «ими».) Владик был зачат, когда матери было 16, и его отец сразу как узнал об этом смылся, оставив мать с двумя детьми, один из которых болел ДЦП. Не представляю, как она это пережила, но мне она говорила, что тот парень не знал про меня, да и я помню, что она меня к бабушке увозила часто, а потом Владик появился. Я своего отца тоже не знал. Маму изнасиловали в возрасте двенадцати лет, и она с большим трудом смогла родить. Про моего отца она говорила, что он очень богатый, и очень мерзкий. Ещё бы, этот мудак обрек меня на страдания, даже копейки не отслюнявив.
Наконец мы вышли из светлой и уютной квартирки и оказались во мраке, редко пробиваемом вечерним светом из окон на лестнице.