Хозяйка старой хижины

Глава 2

Снаружи дом выглядит не так уж плачевно. Крыша цела, да и стёкла на месте. Стены обвил настырный девичий виноград, подобравшись и к двери. Но её он не тронул, обошёл стороной, будто знал, что хижина однажды возродится.

Замок проворачивается не сразу. Приходится понатужиться, так что на пальцах остаются отметины, но дверь поддаётся. И мы оказываемся в тёмных сенцах. Здесь земляной пол и тянет сыростью, лавка у стены, на которой стоит пара пустых деревянных вёдер, да высокая кадушка, куда мы обычно воду натаскивали, для нужд домашних.

За сенцами ещё одна дверь. Она уже без ключа открывается. Справа – кухонька маленькая, слева кладовая и спуск в подвал, где раньше припасы разные хранились. Если пройти прямо по маленькому коридорчику, то окажешься в горнице, большой и светлой. Ещё есть спаленка, отгороженная цветастой тканью.

Повсюду пахнет пылью, да и сырость здесь та же, что и в сенцах. Паутина свисает по углам. Но несмотря на всё это, в доме каждая вещь на своём месте. Кружевные занавески, купленные Зариной у одного старьёвщика за сущую мелочь, вязаная накидка на подушках, что выстроены ровненькой пирамидой, покрывало сшитое из разноцветных лоскутов. Стопка глиняных тарелок прикрыта некогда белым полотенцем, горшки и кувшины стоят ровно, словно солдаты на посту.

Элис ходит за мной по пятам. Заглядывает и в кухонные шкафчики, где царит всё тот же порядок, и в кладовку, чьи полки пусты и печальны.

– Ты жила здесь? – девочка старается не кривить свой хорошенький носик.

Улыбаюсь и честно признаюсь:

– Всего год, но… – молчу мгновение, потом признаюсь, – Но это было самое лучшее время в моей жизни.

Жаль, что тогда я этого подарка судьбы не оценила. А ведь Зарина говорила мне, просила остаться. Но куда там – в пятнадцать мне казалось, что всё-то я понимаю куда больше дряхлой старушки, которая уже отжила свой век.

– И что нам делать? – спрашивает девочка, присаживаясь на край табурета, который я тщательно вытираю для неё.

Распахиваю окно на кухне, впуская свежий воздух и стрёкот надоедливых кузнечиков.

– Нужно поесть и отдохнуть, а там решим, за что первым браться, – отвечаю просто, пожимая плечами.

Действительно, что планы строить? Мы добирались сюда десять дней, нам нужен отдых. Полноценный, а не урывками.

Из съестного у нас остались пирожки с капустой и два кусочка копчёного мяса. Хотела на последней станции купить чего-то впрок, но решила, что здесь, в ближайшей деревушке, смогу отовариться не хуже.

Элис упрямо борется со сном. Она трёт глаза кулачками, украдкой щиплет уши.

– Пойдём, – говорю ей, убрав крошки со стола.

Мы подходим к заправленной кровати и девочка тихо бросает:

– Я не смогу здесь спать…

Признание даётся ей тяжело. Элис теребит край передника и смотрит в пол.

– Почему? – даже не пытаюсь скрыть своё удивление.

– Это… – начинает она и запинается, но потом всё же заканчивает, – Это всё чужое. И пахнет…

Она снова кривит носик, а потом смотрит на меня глазами, полными слёз. Я, наконец-то, понимаю, о чём она. Подхожу ближе, легко обнимаю и шепчу:

– Не бойся, я сейчас всё заменю.

У нас в сумках есть простынь. Она большая и чистая. Я стелю её поверх подушки. Вместо одеяла накрываю Элис своей накидкой.

– А ты? – спрашивает девочка. Её голос тих, а глаза закрыты.

– А я сейчас разложу вещи и тоже отдохну.