Хозяйка старой купальни

Глава 1

Я сделала глубокий надрывный вдох и открыла глаза.

Бревенчатый дом с высоким потолком, деревянная мебель, большое окно, возле которого стоял массивный стол. За ним сидел усатый мужчина в темно-бордовой мантии и с серьезным видом перекладывал пожелтевший листы.

Перед ним на лавках замерли в ожидании какие-то люди. Тощий мужичонка с седыми волосами, едва прикрывающими плешь, дородная женщина, то и дело кокетливо поправляющая крупный цветок в затейливой прическе. Двое молодых, но неприятных на вид мужчин и девица с капризно надутыми губами.

Я сидела позади всех, на самом дальнем ряду, привалившись спиной к шершавой стене. Сил не было, в голове туман, сквозь который с трудом пробивались одинокие мысли.

Где улыбчивый врач, который приходил ко мне в последние дни? Где белая палата и писк приборов? Куда делась горечь лекарств и ни на миг не прекращающаяся боль?

Где я? Кто я?

Мои прежние воспоминания смешивались с новыми, чуждыми и в тоже время пугающе родными. Я уже не Марина Ларина, доживающая свои последние дни в больнице, а просто Мари – дочь портного Томаса. Это он как раз сидел в первом ряду, время от времени нервно почесывая лысину. Он давно уже ничего не шил, променяв любимое дело на бутылку, его руки потеряли сноровку и тряслись. А ведь когда-то к нему выстраивались очереди из модниц.

Бабища рядом с ним – моя мачеха Фернанда. Злая, жадная ведьма, жаждущая прибрать к рукам все, включая мое скудное наследство. Двое парней и девчонка – ее дети от первого брака. Стен, Гарри и Таша. Мерзкая троица, достойная своей матери.

Они жили в доме моего отца, ели за его счет, тратили то, что он скопил за всю жизнь, и ни в грош его не ставили. А отец был слишком слаб, чтобы отстоять свое мнение и защитить меня. Стоило ему только подать голос и возмутиться, как Фернанда тут же подливала, и после пары чарок он уже не помнил ни обид, ни того, что у него есть дочь.

Мари тоже была слаба. Не от рождения, а потому что мачеха и ее подпаивала. Каждый день заставляла глотать горький чай, от которого шла кругом голова и хотелось спать. Планомерно травила, мечтая избавиться от лишней обузы и препятствия к единовластному владению домом и всем, что было у папеньки.

От ядовитых настоек мысли путались. Порой Мари забывала свое имя и не могла связать и пары слов. Не в силах противостоять мачехе и ее подлым отпрыскам, она угасала и подходила все ближе к краю, пока не настал сегодняшний день.

И тогда появилась я… Жадная до жизни, счастливая оттого, что больше нет боли, и дико благодарная судьбе за второй шанс.

Тем временем усатый мужчина, сидящий за столом, начал говорить:

— Меня зовут Кеннот Вилс. Сегодня я собрал вас всех, чтобы огласить последнюю волю Эммы Бран, родной сестры Томаса Брана.

Папенька с утра не пил ничего крепче чая, поэтому тяжко вздохнул, вспоминая свою старшую сестру. Теткой она была странной – высокая, сухая, как жердь, седая с двадцати лет. Характер у нее был тяжелый и по-мужски требовательный, поэтому замуж она так и не вышла, детьми не обзавелась, и единственным наследником оказался мой отец. Что не могло не радовать Фернанду.

От нетерпения она елозила по лавке, и ее сытые, раскормленные телеса перекатывались под блестящим атласом. Рядиться она любила в яркое, и считала себя женщиной сочной и аппетитной. А окружающим не хватало смелости, указать на ее вульгарность. Со скандальной Фернандой предпочитали не связываться – как начнет орать, так не отвяжешься.

— Готовы ли вы выслушать и принять ее волю?

— Да-да, — мачеха быстро закивала головой, и все ее подбородки дружно дрогнули и пришли в движение, — готовы.

— Дом в Ривер-Холле достается Томасу Брану. Дом на берегу озера Ван так же достается Томасу Брану. Участок возле горы Холлирдан тоже.

— Святая женщина, — Мачеха, с трудом переводя дух от восторга, прижала руку к внушительной груди.

Шутка ли, сразу два дома да участок пришли в ее жадные лапы! Наверняка, она уже подсчитывала сколько денег выручит от продажи, и как хорошо будет жить со своими великовозрастными детками, не работая и ни в чем себе не отказывая. Отца она в расчет не брала, меня тем более.

Усатый тем временем перечислял мелочи вроде антикварной мебели и украшений, которые тоже переходили к отцу. Даже собака и та ему досталась.

И все-таки Фернанда ждала не этого.

— Переходите, пожалуйста, к ее накоплениям. Наверняка, у бедняжки имелись депозиты в банке и не малые.

Усач нахмурился и перевернул лист.

— Про накопления нет ни слова.

— Как же? Куда она все подевала? Как… — мачеха побагровела от гнева, но кое-как взяла себя в руки, — а что с делом всей ее жизни? Про него она не забыла?

Что за дело никто из нас не знал. Известно было только то, что Эмма много работала на саму себя, и зарабатывала тоже прилично.

— Вы про «Алмазные Водопады»?

— Алмазные водопады, — благоговейно выдохнула мачеха, тут же забыв о пропавших накоплениях.

— Да, они указаны в завещании и, согласно последней воле хозяйки, переходят… — он немного замешкал, ища нужную строчку, — переходят к ее племяннице Мари Бран.