Хозяин Черной Реки

Глава 1-1

Отец был выше меня головы на две. И вовсе не потому, что я какая-нибудь пигалица «метр с шапкой».

Возвышаясь над толпой встречающих, Рей Доннаван стоял, широко раскинув руки и ни менее широко улыбаясь – огромный, как медведь-гризли, в роскошной рыжей бороде, клетчатой рубашке с закатанными рукавами и старой, затертой, кожаной жилетке.

Настоящий, классический «рэднек». Или «байкер». Или в какую тут категорию у них определяются подобные особи мужского пола. «У них» — это в городке Черный Ручей, затерянном в лесном массиве штата Орегон, в который я должна была добраться еще сегодня вечером на отцовском внедорожнике, поджидающем меня на парковке Портландского международного аэропорта.

– Привьет, Софи! – басом прогремел отец, шагнул ко мне и сжал меня своими огромными ручищами. Вид у меня, наверное, был еще тот – окружающие испуганно косились на нашу парочку, явно ожидая, что я сейчас начну вырываться и кричать.

Неловко похлопав его по спине, я высвободилась из неожиданных объятий. У нас американцев ругают за излишнюю сдержанность, а тут…

– Как бил… твой… польёт? – отпустив наконец мои плечи, отец выдал стопроцентную домашнюю заготовку.

Я решила облегчить его страдания.

– Говори по-английски. И тебе проще, и мне практика.

Слава Богу, он не южанин, а то нам обоим пришлось бы нелегко – какой-нибудь алабамский акцент так с налету не освоишь.

Рей с облегчением вздохнул – да, ему явно будет легче общаться со мной на родном языке. Из России он уехал девятнадцать лет назад, под самый конец «лихих девяностых», и хоть до этого и прожил в Питере целых четыре года, девятнадцать лет – большой срок, чтобы забыть любой язык, а уж тем более - русский.

Что он там делал, в Питере, в «лихие девяностые», я из вежливости не спрашивала, но подозревала, что созидание меня было самой невинной шалостью из всего, что он там… делал.

Отец поднял мою дорожную сумку.

– Это все? – оглядываясь по сторонам, спросил он уже по-английски.

Я кивнула. Транжирство и любовь к красивым дорогим шмоткам я от мамы, слава Богу, не унаследовала, как и другие ее идиотские привычки – например, кидаться на молоденьких красавчиков лет на пятнадцать моложе ее самой. Один такой обживался сейчас в нашей квартире, делая все возможное, чтобы вытеснить меня из маминой головы и сердца. Ну, и, по возможности, получить доступ к владению нашей безумно дорогой питерской недвижимости. Уже, наверное, и вещи мои успел припрятать, гад. Не то, чтобы их там сильно много осталось.

– Хочешь сэндвич?

Вывернувшись, наконец, из толпы встречающих, быстрым шагом мы пошли мимо киосков со стандартным аэропортным набором – бутерброды, соки, сувениры. После перелета в почти семнадцать часов меня шатало и немного мутило, а если еще и набить живот колбасой трехдневной давности, до Черного Ручья мой сегодняшний завтрак точно не доедет.

Стараясь не кривить лицо, я помотала головой. У меня в сумке где-то пачка с песочным печеньем завалялась – ее и пожую по дороге. Правда везла я ее в подарок отцу – очень просил привезти, в память о молодых шальных годах, когда он в Питере со студентками зажигал, пил дешевый портвейн и печеньками закусывал. Ностальжи, типа.

Вот, вместе и съедим – решила я.