Пролог

Когда на Дубовой улице вырубили последнее в мире дерево, стоял теплый май.

Выкорчеванный из влажной почвы пень напоминал грязный клок волос, корни которого тянулись обратно к земле. Вылезшие после дождя черви клубками падали в глубокую яму, копошились у ног толпы и извивались на асфальте до тех пор, пока их не подавили толстые подошвы собравшихся. Обычный и отчасти приятный запах почвы теперь казался настолько тошнотворным, что подойди Вивиан на шаг ближе, её желудок непременно избавился бы от плотного обеда. Она хорошо запомнила этот день. Будучи одним из фотографов, приглашенных на мероприятие, Виви плавно перемещала объектив от мэра к толпе, от толпы к поваленному дереву, от дерева к яме. Углубление с мерзкой живностью казалось ей могилой, и отчасти происходившее событие действительно напоминало похороны природы. Той самой природы, что в своем первозданном виде начала убивать людей шестьдесят лет назад.

Город Пеккат сегодня был увешан изображениями перечеркнутых деревьев в рамке из виноградных лоз. Вечером был обещан торжественный салют, и потому по улицам бродили тысячи жителей, заполняя торговые центры, рестораны и площадки. Движение машин было ограничено – при столь большом потоке людей риск аварий значительно возрастал – а потому вся проезжая часть сегодня была отдана медленному прогулочному шествию. Играла веселая праздничная музыка, и под одну из мелодий несколько рабочих пилили поваленный дуб. Как только его по частям погрузили в специальный, чуть ли не бронированный кузов, все разом неуверенно приспустили с лиц специальные маски, громко аплодируя.

– Сегодня, – торжественно объявил мэр, указывая рукой на глубокую яму, – все человечество вздохнет с облегчением! Вы стали свидетелями события, что навсегда изменит наш мир.

Вивиан сделала еще один кадр, ловя статную позу мэра и его благоговейное лицо. Взрыхленная яма рядом с ним смотрелась крайне неуместно, но именно такие кадры и требовались журналистам.

– Есть ли здесь те, кто помнит, как все началось? – несколько старческих рук возвысились над толпой. Утвердительно кивнув, мужчина продолжил. – Помните ли вы тот ужас, когда люди задыхались прямо на улицах и умирали за считанные минуты? Аллергии были всегда, но шестьдесят лет назад они достигли своего апогея. Не осталось ни одного человека, кто мог бы похвастаться устойчивостью к пыльце растений! Антигистаминные препараты больше не помогали, гормональная терапия тоже, все известные нам методы лечения внезапно оказались совершенно бесполезны. Моя сестра умерла от анафилактического шока, мой дядя – от острого ангионевротического отека. Это было сродни инфекции, что шагала по миру и забирала жизни людей.

На эмоциях он так громко хлопнул по трибуне, что голографический микрофон на мгновение затух. Вивиан запечатлела и этот кадр.

– Наука долго боролась. Множество новых лекарств было выдвинуто и ни одно не помогало. В конце концов, были придуманы эти маски, защищающие нас от аллергенов и позволяющие дышать спокойно, – мэр демонстративно поднял вверх небольшое устройство, - но даже они не могли защитить нас полностью в период цветения. И тогда наука нацелила свой взор на первопричину. На растения. Шестьдесят лет – вот срок, за который мы нашли решение, способное заменить нам природу. Выведенные в искусственных условиях растения не пахнут, не распространяют пыльцу, но все также осуществляют фотосинтез, оставаясь важным звеном для…

В кармане брюк завибрировал телефон, и Вивиан, извиняясь, начала проталкиваться сквозь толпу поближе к выходу. Всю эту речь она знала наизусть, поскольку её коллега этот текст и создал. Оставался всего один абзац, где мэр бы нахваливал новые искусственно выведенные культуры, искусственные леса, искусственные луга, защищал бы животных, насекомых, и выражал благодарность исследовательскому центру, что создал подобные творения за столь короткие сроки. Покосившись на пуделя, смирно сидевшего на поводке рядом с женщиной, Вивиан с горькой усмешкой подумала о том, что будет делать человечество, если у каждого начнется аллергия на животных…

Пройдя через турникет и металлоискатели, она шумно выдохнула, оставив позади плотную и душную толпу. Ремешок фотоаппарата болезненно натирал шею, новые туфли впивались острыми краями в свежие мозоли и, с трудом бредя прочь от столпотворения, Вивиан пыталась думать о вкусном предстоящем обеде и холодном пиве, которым ее обещал угостить один из журналистов. Он встретил её чуть дальше, жизнерадостно помахав рукой. Она ответила слабой, уставшей улыбкой.

– Уверена, что хочешь уйти пораньше? – спросил Самуэль, протягивая девушке пакет с кроссовками.

– Точно. Хороших кадров и так достаточно. Я буду жалеть только в том случае, если мэр внезапно свалится вместе с тумбой в эту яму.

– Действительно, прочие новости будут блеклыми по сравнению с этим падением. Есть планы на вечер?

– Нет, – не без удовольствия ответила Виви, переобуваясь в кроссовки прямо посреди улицы, – поэтому давай отметим праздник.