Храни тебя лес

Глава 1

Роза

Огуречная плеть, усеянная мелкими желтыми цветочками, медленно подбирается ко мне. Наблюдая за ней краем глаза, я продолжаю рыхлить землю. Что это: угроза или шутка наивного растения? Вызов на битву или игра?

- Роза, слева!

Крик Ани вспарывает тишину, нарушаемую лишь нашим усталым дыханием. В грядку со свистом врезается лопата, и стебель безвольно обмякает, разрубленный надвое. Его цветы продолжают смотреть на меня. Я читаю в лепестках немой вопрос. «За что?»

- Один готов! А я уже начал опасаться, что день пройдет впустую!

Олег вытаскивает лопату из земли и покровительственно улыбается мне. Пепельные волосы, тщательно уложенные гелем, растрепались. Белоснежная рубашка резко контрастирует с загорелой кожей. Он похож на фотомодель, сошедшую с обложки журнала. Никак не на палача, которому его ежедневная работа кажется развлечением.

- Олег, директор тебя накажет, - нудит Аделина. – С этой плети мы могли собрать не меньше двух огурцов.

- Плевать, - отмахивается Олег, продолжая смотреть на меня из-под упавшей на глаза челки. – Зато я спас одно хорошенькое личико.

- Ничего бы ей не сделалось! На что нам защитные комбинезоны?

Аделина с силой ударяет граблями по грядке. Комья земли благодаря ее стараниям превращаются в пыль. Кажется, она была бы вовсе не против, если бы вышеупомянутое личико обзавелось украшением в виде пары-тройки шрамов.

Возможно, я и сама этого хотела…

Аня берет отрубленную плеть двумя пальцами и на вытянутой руке несет ее к компостной куче. Растения, мимо которых она проходит, ведут себя смирно. Судьба павшего собрата произвела на них впечатление.

- Слышали новость? – интересуется Олег, возвращаясь на свой пост – скамейку в центре теплицы. - Войска почти закончили чистку восточных кварталов. Думаю, в ближайший год там начнется большая стройка. Поверить не могу, что у нас появится новый кинотеатр. Говорят, в тех местах сохранился один зал в приличном состоянии.

Я пониже склоняюсь над грядкой, устремив свой взгляд в никуда и продолжая выдергивать сорняки. Спина болит. Лицо даже под шлемом покрыто слоем грязи – пыли, смешавшейся с потом. Жду не дождусь, когда летняя практика, наконец, закончится, и можно будет отдохнуть. Никаких убийств. Никакой жары. Первые пять дней я проведу в постели с какой-нибудь книжкой в руках. Надо бы заранее наведаться в библиотеку и проверить, нет ли у них чего-нибудь нового.

Перед моим мысленным взором возникает лицо Олега, расплывшееся в заговорщической ухмылке, и мне с трудом удается подавить стон. О нет! Танцы. Вечеринки. Прогулки по сияющему сотнями фонарей бульвару. Держу пари, этот парень не оставит меня наедине с ветхими, пожелтевшими страницами.

Голоса одноклассников проносятся мимо моего сознания, как скучный концерт на радио. Аделина звучит скрипкой – манящие трели и переливы. Таким ее голос делается лишь в присутствии моего парня. В остальное время – третирует ли она своего младшего брата, заискивает перед учителем, чтобы выцарапать оценку повыше, или обсуждает тряпки со своими подружками – Аделина говорит невыразительно, выпаливая по несколько слов в секунду и больше напоминая неисправный мотор, чем музыкальный инструмент.

Аня – колокольчик. Звякнет изредка что-то утвердительное, подыгрывая другим исполнителям, и вновь замолчит. Скромная толстушка с обкусанными ногтями и веснушками на носу. Ей никогда не играть соло, но она к этому и не стремится, предпочитая участвовать в чужой беседе, а не вести свою. Порой мне немного жаль ее.

Олег – басы. Размеренный, неторопливый голос, нарочно растягивающий слова. Каждая его фраза – камень, придавливающий меня к земле.

В редких спорах с ним я давно потеряла собственный голос. Мне нечасто доводится открывать рот, а когда это случается, я звучу настолько фальшиво, что стараюсь как можно быстрее свернуть разговор. Пожалуй, я даже не музыкальный инструмент, а просто предмет интерьера, на который приятно взглянуть – не более.

Интересно, будь у меня выбор, кем бы я стала?

Болтающее поблизости трио убаюкивает меня. Сорняк. Еще один. Стрелки на часах медленно приближаются к двенадцати, и мое сердце замирает от предвкушения. Ни минуты лишней здесь не останусь! Может быть, даже смогу ускользнуть от остальных и идти домой в одиночестве…

В привычную мелодию врывается новый звук, и я вздрагиваю. Кто-то прервал святая святых – высокопарную речь Олега. Надеюсь, что это работник теплицы, потому что иначе нас всех ждут неприятности. По крайней мере, моя послеобеденная свобода окажется под угрозой.

- Великое дело – сражаться с безоружным противником! Закутавшись с ног до головы в броню, взяв в руки бензопилу…. При таком раскладе не нужно быть храбрецом, чтобы вступить в бой!

Новый голос звучит насмешливо и громко, разбивая беседу Олега и Аделины вдребезги. Я поднимаю голову. В нескольких шагах от нас стоит парень в ярко-красном комбинезоне и, опираясь на мотыгу, смотрит на Олега. Из-под защитной маски на лице видны лишь прищуренные темные глаза. В отдалении столпилась группа мальчишек и девчонок в таких же клоунских нарядах – побросали работу и наблюдают за происходящим.

Все ясно. Приютские. Приютские и их страж Ян.

В моей голове совершенно не к месту всплывает привычная мысль: интересно, их специально одели в такие яркие цвета, чтобы выделить среди остальных? Хотели, чтобы мы боялись даже подойти к ним? Какая глупость! Они же не преступники и не заразные, а просто…

- Отщепенцы, - ухмыляется Олег. – Вздумали открыть рот! Вы только посмотрите!

Аделина угодливо фыркает. Я поднимаюсь на ноги и отряхиваю перчатки, стараясь держаться как можно незаметнее. Снова игры в господ и рабов – из школы они перекочевали в теплицы. Но почему именно теперь, за считанные минуты до конца рабочего дня?!

Ян бросает на меня быстрый, ничего не выражающий взгляд, и снова поворачивается к Олегу. Тот продолжает усмехаться, беззаботно покачивая ногой.

- Что же, говори. Кого, по-твоему, можно считать смельчаками? Парней, за которыми до самого совершеннолетия бегает нянечка? Отличный пример, ничего не скажешь! Интересно, вы уже научились сами вытирать себе носы, или вам до сих пор требуется помощь? Боюсь, это умение может понадобиться тебе очень и очень скоро.