Хранитель

Хранитель

Некоторые тайны не стоит открывать, ибо они хранят больше зла, нежели истины.
Наджмуддин аль-Казвини

Хранитель был неприятным человеком. Все это говорили. Высокий, худой, сутулый, с вечно недовольным лицом и пронзительным взглядом донельзя холодных глаз. Он жил недалеко от центра Светлогорска, на стыке трёх старых улиц, в обветшалой немецкой вилле щедро разделённой на несколько крошечных квартир. Нелюдимый и осторожный как дикий кот, он появлялся и исчезал словно призрак, покидая свой дом на заре либо с наступлением сумерек. Заметив людей он неизменно сворачивал в переулок и его длинная тень в широкополой шляпе таяла среди густой зелени, которой так славится этот милый курортный городок.
Его маршруты были бессистемны и путаны. Одни видели Хранителя прогуливающегося рано утром по обрывистому берегу близ Волчьей котловины, другие - шагающего в сумерках по старому кладбищу, третьи частенько замечали его одинокую фигуру в конце пустынного пляжа, там, где белоснежный песок скрывался под бугристой мозаикой разноцветных валунов. Случалось и мне сталкиваться с ним, как правило в Варникенском лесу, в стороне от проторенных туристических троп, где я гулял с собакой, а он следовал куда-то по своим странным делам. Завидев меня он тотчас же сворачивал в сторону и быстро исчезал из виду. Поначалу меня это забавляло. Однажды, шутки ради, я решил скрытно проследить за ним, но куда там! Чудак сразу же заметил «хвост» и помчался от меня вприпрыжку, так что я решил больше его не беспокоить. Впрочем, понятное дело, мой интерес к нему от этого нисколечко не угас.
Только когда на побережье налетали зимние шторма и старый город становился практически безлюдным, Хранителя можно было увидеть безбоязненно разгуливающим при свете дня. Будто бы наслаждаясь порывами ледяного ветра с дождём и снегом, он неспешно осматривал свой город, размеренно прогуливаясь то мимо водолечебницы, чья старая башня, почерневшая от времени и дождя напоминала его самого, то по прибрежным улицам, глядя с сорокаметровой высоты на бушующее море, то просто сосредоточенно расхаживая взад-вперёд по пустынной набережной Мельничного пруда, придерживая костлявой рукой свою драгоценную шляпу.
О нём болтали всякое. Одни считал его маньяком, о чьих ужасных преступлениях мы ещё услышим, другие - колдуном, раскапывающим старинные могилы в поисках древних артефактов, третьи - просто психически ненормальным человеком, от которого стоит держаться подальше. Были и те, кто приписывал ему всё вышеперечисленное грехи одновременно.
Не могу не признать, что для этих подозрений имелись некоторые основания. К примеру, Хранитель не раз утверждал, что его знаменитая чёрная шляпа, давно потерявшая от долгой носки былой шик, ранее принадлежала Петеру Кюртену – тому самому «Дюссельдорфскому чудовищу», которого в 1931 году казнили лицом вверх на гильотине за серию кровавых убийств и поджогов. Так это было или нет, проверить было едва ли возможно, но сам факт подобных разговоров рождал множество слухов. Если же учесть все его прочие странности и помножить их на пронзительную провинциальную скуку, то было не удивительно, что легковесные домыслы быстро превращались в безапелляционный приговор. Лишь в одном все сходились единогласно – лучшего знатока этих мест было не сыскать.
Старожилы хорошо помнили те времена, когда Хранитель водил небольшие экскурсии по Калининграду, показывая праздным зевакам укромные уголки старого Кенигсберга. Особое внимание он уделял подземным сооружениям древнего города. В те времена он и получил своё прозвище. Поговаривали, что его ночные экскурсии были настолько пугающие, что желающих посещать их было совсем немного. Те же смельчаки, что отваживались рискнуть и спуститься с ним под землю, по возвращению рассказывали жуткие небылицы и явно были под большим впечатлением от увиденного. Но однажды дело кончилось скверно: пара туристов, ослушавшись его категорических наставлений, решили повторить ночной тур самостоятельно и спустились в старый колодец без надёжного провожатого. Их вспухшие и обглоданные крысами тела нашли лишь спустя несколько дней.
Дело замяли, но Хранителя с той поры будто подменили. Он сделался замкнутым, забросил экскурсии и занялся торговлей антиквариатом, в чём, опять же по слухам, весьма преуспел. Правда, ни на его внешнем виде, ни его на повадках, это мнимое богатство никак не отразилось. Он по прежнему жил в своей маленькой квартирке, всюду ходил пешком и носил вещи, которые можно было бы смело выбросить на помойку. Впрочем, не смотря на это, в нём по-прежнему имелся некий клошарный шик. Глядя на его долговязую фигуру в черном пальто, небрежно намотанном длинном шарфе и широкополой шляпе, я легко мог представить его праздно шатающегося по Латинскому кварталу, вдумчиво пьющего кофе на Монмартре или рассеянно прогуливающегося вдоль Сены.
Последним ударом для Хранителя по всей видимости стало неожиданное самоубийство его старинного друга и верного компаньона. Трагедия произошла около десяти лет назад и окончательно подкосила его веру в человечество. Начиная с этого момента он сделался законченным мизантропом и столь преуспел в этом ремесле, что теперь никто в округе и сам не желал иметь с ним дело. Словом, от прежнего элегантного и весьма эрудированного экскурсовода, безупречно владеющего немецким не осталось ничего, за исключением безмерного презрение к любым новоявленным гидам, которых Хранитель определял, как нечто среднее между вокзальными попрошайками и балаганными зазывалами.
Признаюсь, я и сам ужасно не любил однообразные лубочные экскурсии, которыми так щедро пичкают непритязательных гостей этих мест. Отчего то я был уверен, что у открыточно-пряничного Светлогорска имелись и свои мрачные секреты. В конце концов, сколь ни мало было это поселение, ему насчитывается без малого 9 веков проведённых в обрамлении загадочных лесов Самбии и исполинского дыхания Балтики. Одного этого вполне могло бы хватить на хороший роман, но, увы, кого бы я ни расспрашивал про тайны Светлогорска, все в один голос твердили то, что можно было найти в любой краеведческой книге. А потому, в сотый раз прослушав историю крохотного прусского поселения Рузе-Мотер, завоевания его рыцарями Тевтонского ордена, строительства самой большой на полуострове мельницы, возникновения курорта Раушен, а следом - Светлогорска, я оставил эти попытки.
На некоторое время я смог убедить себя, что тёмные воды Мельничного пруда близ останков разрушенного замка действительно не хранят зловещих тайн, что угрюмый лес вдоль ручья Катценбах не наполняется в туманные дни шепчущимися призраками, а клубящаяся в ночи бескрайняя громада моря не зовёт меня к себе утробным гулом прибоя. Всё это было лишь плодом моего воображения, решил я, и оставил попытки найти нечто большее, чем было предложено. В конце концов ведь именно это многие и называют жизнью! Лишь иногда, прогуливаясь по притихшему осеннему городу и замечая вдалеке призрачную фигуру Хранителя в жуткой чёрной шляпе, моё сердце вновь пускалось вскачь. Мне начинало казаться, что я виж тени прошлого гуськом пересекающие старый Лиственничный парк и сворачивающие в сторону Волшебного леса, чтобы затем, под покровом тьмы, направится к мысу Венеры, за которым низкое балтийское небо сливается с бушующей громадой моря. Нет, этот город определённо знал больше, чем предполагали его новые жильцы. Несмотря на все перемены Раушен жил своей жизнью и не был готов делиться сокровенными тайнами с первым встречным. Чтобы бы понять его требовалось нечто большее, чем простое знание истории. Нужны были долгие часы одиночества на его тихих улочках, проведённые в объятьях таинственного морского тумана и чужих несбывшихся грёз.
Нас свёл случай. Как то осенью я заехал в Калининград по делам, а покончив с ними неожиданно быстро решил немного прогуляться. День был в меру погожим и я побрёл куда глаза глядят, дымя трубкой и ни о чём не думая. Старинные улочки неспешно сменяли одна другую и после пары часов бесцельного шатания я забрёл на известную городскую барахолку, что расположилась близ одной старой башни. У меня ещё оставалось немного времени до электрички, поэтому я начал разгуливать меж столиков, глазея по сторонам и рассеянно перебирая груды всякой всячины. В одном месте мне на глаза попался причудливый латунный ключик с узкой витиеватой головкой. Он был мне совершенно ни к чему, однако, поддавшись внезапному порыву, я купил грошовую вещицу и почти не глядя сунул её в карман. Пора было домой и я заторопился к выходу, когда услышал за своей спиной нечто похожее на мучительный стон. Я повернулся и остолбенел – напротив меня стоял Хранитель и сверлил меня своим пронзительным взглядом, в котором читалась смесь досады, раздражения, гнева и ещё чего-то совершенно для меня не лестного.
Это продлилось не более пары секунд, после чего он зашагал прочь, оставив меня в некотором недоумении. Я никак не мог понять, чем же я ему не угодил, но затем меня осенило – ключ! Он тоже явно ему приглянулся, но так получилось, что я его опередил. Внутри меня что-то щёлкнуло. Лучшего момента для знакомства трудно было придумать. Была не была! - решил я и поспешил вслед за плывущей над толпой широкополой шляпой, благо, что нам было по пути.
Я нагнал Хранителя по дороге к вокзалу. Поравнявшись с ним, я без долгих церемоний представился, сказал, что с недавних тоже живу в Светлогорске и протянул ему ключ.
- Кажется, он вам приглянулся. Берите. Мне он не нужен. Купил его сам не знаю для чего. Честное слово.
Хранитель окинул меня крайне подозрительным взглядом и буркнул что-то неразборчивое, однако его сухая, морщинистая как шея черепахи рука схватила ключ и проворно спрятала его в карман безразмерного пальто. Мы зашагали рядом.
- Вы же к вокзалу, верно? – вежливо поинтересовался я.
Ответом была новая порция невразумительного ворчание, по тону которого можно было понять, что мне бы пора оставить его в покое, но я и не думал сдаваться так просто. Меня охватил настоящий охотничий азарт.
- Я слышал, что вы специалист по антиквариату. Этот ключ имеет какую-то ценность? Как по мне, так это просто незатейливая безделушка.
- Так и есть, - пробурчал Хранитель не поворачивая головы. – Но она поразительно подходит к одной вещице которая у меня уже имеется… Небольшие изменения и комплект будет полным…
Мы прошли некоторое время молча, после чего я задал ещё несколько вопросов, но ответы на них были всё короче, а тон - всё раздражённее. Моё присутствие явно было ему в тягость. Я ловил недовольные взгляды Хранителя и чувствовал, как между нами растёт напряжение. Ещё немного и он бы вспылил, и я мучительно пытался найти слова, которые могли бы вызвать у него интерес, но не мог. В конце концов, понимая, что кредит моего доверия приближается к нулю, я выпалил первое что пришло в голову.
- Я знаю, что вы не любите гидов и понимаю почему: от их безликих историй несёт плесенью! Я не верю, что в таком древнем городе как Раушен не происходило ничего жуткого и таинственного! Не верю и всё!
Кажется, последнюю фразу я почти крикнул, поскольку моё волнение было вполне искренно. Я действительно отчаялся услышать хоть какую-нибудь стоящую историю, а моя последняя надежда ускользала из рук. Хранитель ненадолго повернул голову и посмотрел на меня как на крайне назойливое, но редкое насекомое. Ободрённый я продолжил.
- Все кого я знаю в один голос утверждают, что вы лучший знаток этих мест и у меня нет оснований им не доверять. Стало быть, если не знаете вы, то не знает никто. Поэтому, прошу вас, просто скажите мне, что таких историй нет и – клянусь богом – я тут же и навсегда оставлю вас в покое!
Глаза Хранителя блеснули как льдинки на морозном солнце и кривая усмешка коснулась тонких губ.
- Отчего же нет,- сказал он. – Такие истории есть…
- Тогда умоляю вас, расскажите хоть одну! – снова почти крикнул я. – Я готов на любые условия! Если вам нужно заплатить, я готов…
- Не нужно, - сухо прервал меня Хранитель. – Но если вы будете меня перебивать, то пеняйте на себя!
- Я буду нем как рыба, - заверил его я и выразительно закрыл рукой рот.
- Тогда поговорим в Светлогорске. Вы же на поезд спешите?
- Да, - как можно лаконичнее ответил я.
- Значит, до встречи, – отрезал он. - Я буду ждать вас в сквере напротив вокзала. И не вздумайте подсаживаться ко мне во время поездки! Терпеть не могу попутчиков.
Воистину это был самый длинный час в моей жизни. Я едва мог усидеть на месте, поминутно оборачиваясь, дабы убедиться, что чёрная шляпа Хранителя всё ещё виднеется в конце вагона, а значит и её загадочный обладатель по-прежнему находится в поезде. После всего, что я о нём услышал, я вполне мог поверить, что он способен раствориться в воздухе или на худой конец – сойти на ходу. Но Хранитель и не думал сбегать. Забившись в угол и низко опустив шляпу он уткнулся в какую-то книгу и только движение страниц говорило о том, что он не спит. Всё шло лучше чем я мог себе представить, но странное дело, помимо острого любопытства, от которого я буквально сгорал, во мне, как дурнота, поднималась тревога. Словно нечто зловещее неуклонно приближалось ко мне и чем ближе была конечная станция, тем сильнее становился мой страх. Будто какая то невидимая сила стремилась предупредить меня о грозящей опасности, но я не понимал её слов.
Во время высадки я потерял Хранителя из вида, а когда вышел из дверей вокзала – не сразу заметил. На какой-то миг, я поймал себя на мысли, что испытываю облегчение. Это было странно, ведь всего час назад я строил планы, как ни за что на свете не дам ему уйти, даже если он попытается от меня сбежать! Воистину этот человек умел внушать людям самые неприятные чувства. Я бы не сказал, что он походил на психа, но я определённо стал лучше понимать тех, кто считал его маньяком.
Тем временем, высокая фигура Хранителя мелькнула в сквере и я вздрогнул, точно увидел приведение. В этот сумеречный час он выглядел особенно гротескно и жутко, но отступать было поздно. Отбросив все опасения, я вытащил из кармана кисет с табаком и трубкой и решительно зашагал к нему навстречу.
Он заговорил не сразу. Мы успели пройти сквер, свернуть в примыкающий к нему переулок, миновать несколько старых вилл и спустится по длинной лестнице на тихую улицу, обрамленную ухоженной зеленью и оградами роскошных частных домов. Только оказавшись вдалеке от толпы Хранитель несколько раз откашлялся и начал свой сбивчивый рассказ.
- Я не знаю, кто и что вам рассказывали, и знать не хочу, - раздражённо сказал он. - Люди – болваны, а у болванов одна песня – чушь! Конечно, большими событиями эти места не отмечено, но кое-что здесь всё же случалось. Только вот доверять всем местным легендам без разбора не стоит. Большая их часть обычный новодел, пусть иногда и вековой давности. Они хороши для детей и плотно пообедавших туристов, но не для тех, кто хочет знать сокровенное. Но есть и другие истории… О, совершенно другие!..
Он посмотрел на меня и я удивился случившейся в нём перемене. Его тон стал мягким и вкрадчивым, а порывистые движения плавными и неторопливыми. В нём точно проснулся огромный кот. Даже его лицо изменилось. Это был уже не затравленный и вечно озлобленный аутсайдер, а крупный, уверенный в своих силах хищник, вальяжно вышагивающий в густеющих сумерках в поисках добычи. Сейчас я отчётливо видел в его острых скулах и строгом рисунке рта нечто звериное и от этого открытия мне стало не по себе.
- Всё в порядке, - с притворной заботливостью поинтересовался Хранитель.
- Да, - как можно бодрее ответил я. – Не терпится их услышать.
- Не торопитесь, мой дорогой, - ухмыльнулся он. – Смакуйте их словно драгоценное вино... Как давно вы перебрались в Раушен?..
- Скоро будет два года как я перебрался сюда из Москвы.
- Ага… Тогда вы наверняка уже посещали Георгенсвальде?..
- Вы имеете ввиду Отрадное?
- Я имею ввиду ГЕОРГЕСВАЛЬДЕ, – отчеканил Хранитель и в его голосе скрипнуло ржавое железо.
- Бывал и не раз - ответил я, припоминая, что Хранитель терпеть не мог новых названий.
- А гулять вокруг Волчьей котловины вам доводилось?..
- Это одно из моих любимых мест.
- Вот как, - заинтересовался Хранитель. – И почему же это, позвольте вас спросить?
Я улыбнулся: это был простой вопрос. Едва он произнёс название, как у меня перед глазам возник высокий обрывистый берег прорезанный сетью глубоких оврагов выходящих к невидимому из-за тумана морю, скользящие тени меж рухнувших вниз вековых деревьев, влажную тишину зимнего побережья и настойчивое ощущения чьего-то незримого присутствия. Такой я увидел окрестности Волчьей котловины в первый раз много лет назад и был околдован этим местом навсегда.
- Мистическое место, - сказал я. - Таких на побережье не много.
- Вот именно - мистическое! – довольно промурлыкал Хранитель. – Не красивое, не популярное, не туристическое! Мистическое… Как и весь Варникенский лес…
- Я слышал легенду…
- Вы слышали лишь её отголоски! - зло прервал меня Хранитель, бросая на меня свирепый взгляд, напоминая, что я забылся. – Легенды рождаются и умирают, а из их обломков люди строят новые, но даже обломки хранят следы которые ещё можно прочесть, было бы желание… То, что рассказывают про Волчью котловину сейчас, совсем не похоже на первые истории об этом странном месте… Правда лишь то, что волки там действительно водились…
Хранитель замолчал и потёр свои длинные сухие руки. От этого звука у меня побежали мурашки и я принялся сосредоточенно пускать клубы дыма. Мы пересекли дорогу, бросили взгляд на мелькнувшей справа Мельничный пруд и вновь углубились в старые улочки. Тьма начинала окутывать город и наши тени сплетались в неясном свете фонарей. Хранитель будто испытывал моё терпение, ожидая дальнейших расспросов, но я тоже умел играть в молчанку. Наконец, убедившись, что я подчиняюсь его правилам, он продолжил свой рассказ.
- Местные никогда не любили это место… И дело было не только в волках... Волк вовсе не такой уж грозный хищник, каким его себе представляют городские жители… Конечно, голодная стая может быть крайне опасна, но когда еды вокруг вдоволь, волки избегают человека, особенно, если тот готов за себя постоять… Нет, это место было проклятым по другой причине… Все в округе знали, что в огромном извилистом овраге идущем вдоль побережья, на самом краю его склона, в уродливой, похожей на сорочье гнездо хижине из которой шёл жуткий запах жил кто-то ещё... И этот кто-то пугал людей гораздо больше, чем дикие звери…
Местные называли её Der Waldhexe - лесная ведьма… Говорили, что она умеет превращаться в волчицу, а иногда - в молодую девушку… Никто не знал, как давно она жила в Варникенском лесу, но было известно, что каждые семь лет в окрестностях пропадал молодой мужчина... Их тел никогда не находили, только сброшенную одежду без всяких следов крови… Можно было подумать, что они хотели искупаться в ледяном море, вот только до воды было далеко, а на песке не было следов… Но это было не самое ужасное… Как известно, волчице требуется чуть больше двух месяцев чтобы выносить и произвести на свет потомство… Щенки рождаются слепыми, поэтому проходит ещё около трёх недель, прежде чем они окрепнут и начнут вылезать из логова… Так вот, прошло немало лет прежде чем местные поняли, что после каждого исчезновения, спустя ровно 12 недель, в овраге появляются упитанные молодые волчата… Кое кто даже осмеливался утверждать, что у некоторых из них них были голубые глаза...
Это длилось долгое время, но у всего есть предел... Однажды волки настолько осмелели, что зарезали несколько коров средь бела дня прямо в Гаузупском ущелье, в двух шагах от поселения и терпению людей пришёл конец… Вооружившись кто чем может толпа направилась к оврагам, прямиком к кошмарной хижине… Но, когда они приблизились оттуда донеслись такие чудовищные завывания, что у смельчаков на головах зашевелились волосы... Будто сам дьявол сидел внутри и звал их к себе, поэтому никто из них не решался более ступить ни единого шага… Они едва не повернули вспять, когда старый охотник, двое сыновей которого бесследно пропали в Варникенском лесу, не остановил их... Он приказал людям собирать сухой хворост, а когда его набралось несколько вязанок, они обложили ими хижину и поджгли…
Огонь пылал точно безумный… Ужасные звуки раздававшиеся из пламени заставили людей сгрудиться и дрожать от ужаса, но вскоре всё стихло... Когда последние ветки догорели, в груде золы нашли 17 человеческих черепов – по количеству попавших юношей - и узкий лаз в волчье логово… Внутри явно кто то был, так что даже охотник не осмелился протиснуться в зловонное отверстие… Не долго думая, люди завалили вход в логово огромным валуном и сделали на нём особую насечку, чтобы никому не пришло в голову его сдвинуть... Камень ещё очень долго можно было видеть на этом месте, пока последнее землетрясение окончательно не похоронило его под многометровым слоем песка... Стоит ли говорить, что с той поры молодые люди прекратили пропадать в этих местах, а волки навсегда оставили побережье…
Хранитель коротко откашлялся. Несмотря на внешнее спокойствие его глаза лихорадочно блестели, а руки поглаживали друг друга как сбрасывающие кожу змеи.
- Таких историй тут немало… К примеру, вы знали, что водонапорную башню Георгенсвальде построили на древнем кургане?.. Нет?.. Для неё искали высокое место и нашли его, но когда рабочие почти закончили рыть яму для фундамента, то наткнулись на отвратительные древние останки… То, что предстало их глазам было столь чудовищно, что это место было решено немедленно замуровать… Жуткий могильник залили таким толстым слоем бетона, что когда в 1943 сюда приезжали люди из Аненербе, выяснилось, что для вскрытия кургана потребуется взрывать башню, и то от этой идеи отказались… Хотя я уверен, что истинная причина была не в этом…
- А в чём же?
- Дело в том, что в это же самое время, неподалёку отсюда, в окрестностях Нойкурена, была найдена обширная сеть древних курганов… Официально, раскопки велись под эгидой Истербургского общества древностей, вот только содержимое некоторых самых старых захоронений перекочевало отнюдь не в музеи… Большую часть находок отправили в Берлин, а те, что не выдержали бы длительную транспортировку перевезли в Пиллау… Но надолго они там не задержались… В 1944 году артефакты ненадолго перекочевала в Данциг, а затем были погружены на печально знаменитый лайнер «Вильгельм Густлофф»… 30 января 1945 корабль был торпедирован и пошёл на дно, унеся с собой помимо артефактов жизни 10 тысяч человек, половина из которых были детьми…
- Кошмар…
- Wer Wind sät, wird Sturm ernten!* – сурово произнёс Хранитель. – Но я, кажется, немного увлёкся… Вы ведь спрашивали про Раушен, а не про его окрестности?..
- Признаться я уже и не рад что спросил, - признался я.
Хранитель рассмеялся точно ворон.
- Да, некоторые тайны стоит предать забвению… Они не для всех… Однако, кто то же должен их знать и хранить, верно?..
Я кивнул.
- Вот и славно, вот и славно… - промурлыкал Хранитель. - Вы знаете где в Раушене находится Schönwalder Weg – «Красивая лесная тропа».
Я рассмеялся.
- Я живу на ней. Сейчас это Майский проезд.
Хранитель скривился, точно я предложил ему сделать глоток уксуса и укоризненно покачал головой.
- Говорю вам – забудьте эти названия!.. По крайней не произносите их при мне… Это неуважение к истории…
Я поднял руки, показывая, что полностью с ним согласен и попросил продолжать.
- Итак, если вы там живёте, то не могли не видеть одинокий старый дуб у въезда в тоннель?
- Я смотрю на него со своего балкона каждый вечер, - ответил я. – К несчастью он почти весь высох и недавно у него срезали почти все ветви. Отчего то я всегда был уверен, что у него есть своя история. Я не ошибся?
- Нет, не ошиблись, - сказал Хранитель, глядя сквозь меня своим потусторонним взглядом. – У вас хорошее чутьё… Но не стоит им злоупотреблять… Находить тайны крайне опасно, а оживлять их – непростительное легкомыслие… Тот кто пренебрегает этим правилом, долго не живёт…
Не зная, что ответить, я вновь кивнул, но Хранитель был в своих мыслях и едва ли это заметил.
- Так что же такого примечательного в этом дереве? – робко спросил я, когда пауза затянулась.
- Во время наполеоновских войн на нём повесили одну женщину... Её обвинили в краже детей, но скорее всего она была обычная бродяжкой, искавшей ночлег и кусок хлеба... Но её никто не слушал: в тот день шёл сильный дождь и все очень спешили...
- Несчастная!
- Бедняжка провисела там несколько дней, прежде чем её сняли и похоронили... История быстро забылась… Толстый сук на котором она умерла спилили много лет назад, но кое что всё же осталось…
- Что же?
Хранитель косо посмотрел на меня и на этот раз это было лицо настоящего безумца.
- Говорят, что если в день её смерти встать на другом берегу ручья в сильный дождь, то в воде можно увидеть престранное отражение – там будет давно не существующий сук на котором висит мёртвая женщина…Нужно лишь знать этот день…
- И вы его знаете, - внезапно севшим голосом спросил я.
Губы хранителя растянулись в дьявольской ухмылке.
- Я догадывался, что это было весной, а на остальное нам с товарищем пришлось потратить немало время… Только не советую вам смотреть на неё слишком долго… Я слышал, что эта дама может спуститься и очень настойчиво последовать за тем, кому любопытство дороже жизни…
Хранитель ненадолго умолк. Его безумное лицо в свете уличного фонаря походило на безобразную маску в глубоких глазницах которой застыли два чёрных головастика.
- Задолго до этого случая, - продолжил он минуту спустя, - недалеко от того места, где сейчас находится Светлогорское кладбище, росла огромная липа... Она была такой большой, что её с трудом могли обхватить четверо мужчин, а в широком дупле у самой земли мог поместиться телёнок… Именно туда, по преданию, местные женщины относили своих нежеланных детей... Отдавали их духам леса… Считалось, что те о них позаботятся… Возможно так оно и было… Вот только даже по прошествии множества лет, когда той липы давно не было и в помине, туда по-прежнему любили заглядывать кабаны в поисках чего то вкусненького…
Хранитель остановился и неожиданно расхохотался каркающим смехом умалишённого. Это было так дико и отвратительно, что у меня затряслись руки. Чтобы немного успокоится, я спешно начал набивать новую трубку, а он стоял рядом и терпеливо ждал. При всём своём человеконенавистничестве, ему явно иногда требовался слушатель и я, похоже, отлично подходил для этой роли.
Когда я вновь окутался клубами дыма, он двинулся дальше. В полном молчании мы постепенно углублялись в саму старую и лесистую часть города. Вековые сосны закрывали небо, а призрачные огни частных домов лишь сгущали окружавшую нас тьму. Воздух был настолько влажным, что казалось мы идём сквозь пелену невидимого дождя. Редкие фонари встречали и провожали нас словно оазисы света, а затем мрак с новой силой окутывал нас клубящейся пеленой, которая шептала нам в след ужасающие слова.
Мы как раз миновали высокую старую каменную кирху на пригорке когда Хранитель снова заговорил. В нём опять произошла какая то перемена, так что его голос звучал откровенно зловеще, точно я беседовал с нагуливающим аппетит людоедом.
- Вы наверняка знаете историю возникновения местного пруда и мельницы на нём… Тут нет никакого секрета … Но знаете ли вы, что такого рода водяные сооружения всегда требовали определённого обряда?..
- Я слышал, что у славян было принято приносить жертвы водяному перед тем как строить мельницу. Обычно это были животные чёрного цвета. Их топили или закапывали живьём под порогом возводимого здания.
Хранитель удовлетворённо кивнул.
- Этот обряд имеет Шумерские корни и был очень широко распространен по миру… Первоначально, жертвами были люди – юноши и девушки, а в особых случаях, например, если вы хотели построить самую большую мельницу в округе – дети… Где то несчастных топили заживо, а где-то – сначала убивали, а водяному бросали только их мясо… При всей своей жестокости тевтонцы давно себе такого не позволяли, а вот местные поверья требовали соблюсти обычай, пусть и тайно… Так и было сделано… Одним очень туманным осенним утром в пруду, прямо напротив мельницы, наскоро утопили деревенского мальчишку… Сейчас на этом месте находится небольшой сквер… Он возник в начале прошлого столетия, когда уголок пруда засыпали чтобы спрямить и расширить Dorf Strasse… Всё прошло гладко и огромная мельница заработала, но спустя несколько дней тело мальчика всплыло… Очевидно ослабли верёвки к которым был привязан груз… Труп затащило под лопасти и механизм встал… Скрыть такое не получилось и началось разбирательство… Оно было не сложным, а последующий суд - скорым… Всем участникам жертвоприношения отрубили головы и более ничего подобного здесь никогда не происходило… Мельница вновь завертелась и жизнь пошла своим чередом… Но примерно через неделю, работники стали замечать, что кто-то оставляет по ночам крохотную горящую свечу и кусок хлеба у самой кромки воды, сразу за мельничным колесом … Пару раз они видели женскую фигуру, но кем она была так никто и не узнал… Ходили разговоры, что это мать приходит на место гибели своего ребёнка… А почему тайно?.. Так потому, что она сама и продала своего сына мельнику, быть может и не ведая о том, что его ждёт… Так или иначе, но вскоре прекратилось и это… Ни хлеба, ни свечей больше никто не приносил и история забылась…
- Ужасно… Интересно, что стало с несчастной матерью… Почему она больше не приходила на это место?
- Не берусь судить точно, - злорадно произнёс Хранитель, - но в одном отчёте, написанном несколькими столетиями позже, есть запись, что при капитальной чистке устья Мельничного ручья, под грудой песка и мусора был найден неплохо сохранившийся женский скелет… Его возраст без труда смогли определить по некоторым сохранившимся деталям одежды и он в точности соответствовал интересующему нас периоду… Что именно случилось там в одну из мрачных осенних ночей сказать трудно, но я более чем уверен, что тот круг замкнулся самым что ни на есть должным образом… Ein finstrer Blick kommt finster zurück**
Хранитель остановился и отвратительно захихикал. Это было выше моих сил. Вся накопившаяся к нему неприязнь ударила мне в голову и желая уязвить его как можно сильнее, я сказал нечто вроде:
- Что ж, неплохая городская легенда... Туристам такое нравится…
От моих слов Хранителя передёрнуло, но я старательно сделал вид, что не замечаю его негодования и спокойно добавил:
- Я вам очень благодарен, хотя, не скрою, я ожидал большего …
- Большего?! – воскликнул Хранитель и шагнул вперёд, точно желая вцепиться мне в глотку. – Вы хотите большего?!
- При всём уважении, - безмятежно отозвался я, - но любой человек с хорошей фантазией может рассказать дюжину таких историй… Признайтесь, вы ведь сами их придумали, да?
Лицо Хранителя страшно исказилось. Я всерьёз готовился к тому, что он пустит в ход кулаки, но внезапно его тонкие губы растянулись в недоброй улыбке.
- Вот оно что… Вы хотите доказательств, правильно я вас понимаю?..
- Было бы неплохо, - ответил я с нескрываемой издёвкой. – Но ведь это вряд ли возможно, не так ли?
- Отчего же, - в тон мне ответил Хранитель. – Это очень даже возможно…
Он отступил на пару шагов и несколько раз повёл носом точно к чему-то принюхиваясь. Это выглядело странно и немного жутко.
- Вы чувствуете этот запах… - произнёс он отстранённо.
- Простите?
- Вы слышите, как сильно пахнет морем?..
- Да, пожалуй… Но какое это имеет отношение…
- Туман будет превосходным, - мечтательно произнёс Хранитель. – Густым как сливки…
- Я всё ещё не понимаю.
- Жду вас завтра у Мельничного водосброса… - сказал он. - Вы же знаете где он находится?.. Превосходно… Будьте там ровно в 5 утра и вы увидите разницу между фантазией и историей… Если конечно…
- Если конечно, что? – резче чем следовало спросил я.
- Если, конечно, вы действительно готовы это увидеть… - елейным тоном ответил Хранитель и его рот расплылся в широкой лягушачьей ухмылке.
- Ровно в пять я буду там, - ответил я не задумываясь. – Мне нужно что то с собой взять?
- Кусок хлеба, если вас не затруднит… - осклабился он.
- Значит, до встречи, - произнёс я таким тоном, будто мы только что договорились о месте и времени нашей утренней дуэли.
- Значит, до встречи… - насмешливо ответил Хранитель, будто бы заранее зная исход этого поединка.
Он развернулся и быстро растаял в темноте, оставив меня в смятении. Следуя инерции нашей прогулки я покружил ещё немного в хитросплетении старых улочек, чувствуя, как накопившаяся за день усталость наваливается на плечи. Однако, ни о каком сне не могло быть и речи, поэтому, немного поразмыслив я направился к морю.
Я долго бродил по пустынному променаду, прислушиваясь к тихому шелесту волн и вдыхая влажный как губка воздух. Эта незамысловатая терапия всегда возвращала меня к жизни, но в этот раз шорох прибоя действовал на меня угнетающе. Мне мерещились какие-то угловатые тени выползающие на берег, чьи-то тоскливые голоса будто бы окликали меня со стороны моря и в конце концов, вместо ожидаемого покоя и умиротворения я начал испытывать тоскливое одиночество и глупейший детский страх.
Ближе к полуночи, когда на набережную начали выползать первые языки тяжёлого морского тумана, я признал своё поражение и поспешил к дому. Путь не занял много времени и прошёл без приключений, лишь оказавшись в квартире и заперев дверь, я неожиданно покрылся мурашками. Мне вдруг показалось, что кто то стоит за моей входной дверью, а воздухи витает тонкий аромат гнили…
Чтобы сбросить это нелепое наваждение, я зажёг в квартире все лампы, плотно поужинал и принял раскалённый душ. Затем я погасил свет, рухнул на кровать и сразу же провалился в путанный тревожный сон. Мне снились разрытые могилы, преследующая меня в тумане повешенная женщина, кабаны с человеческими глазами и хохочущий Хранитель во рту которого белели волчьи клыки. Я стонал и ворочался, и был несказанно рад звону будильника, вырвавшего меня из этой жуткой фантасмагории. Наскоро выпив кофе и сунув в карман кусок хлеба я вышел на улицу и с размаху погрузился в невероятную белую мглу.
Я уже привык к запредельной тишине Светлогорска, но то утро было особенным. За ночь туман свил вокруг города огромный бесформенный кокон, превратив его в зыбкую, расплывчатую массу, нависающую надо мной со всех сторон. Густой, пористый, насквозь пропитанный влагой воздух был совершенно неподвижен. Ватная пелена тумана скрадывала малейший звук, а запах моря был таким острым, точно я шёл вдоль полосы прибоя. Громады домов выплывали мне навстречу как покинутые людьми океанские лайнеры, а пятна фонарей напоминали застывшие в воздухе шаровые молнии.
Набережная Мельничного пруда была едва различима. Всё время пока я шёл вдоль неё меня не покидало неприятное чувство преследования. Оно было столь сильным, что я несколько раз останавливался, силясь понять, кто идёт следом, но клубящийся туман не являл мне ничего кроме смутных теней. Я снова пускался в путь и снова слышал за собой робкие шаги, будто кто-то осторожно ступал по каменным плитам босыми ногами, и я с трудом сдерживался чтобы не побежать. Только у мельничной дамбы мне пришло на ум, что скорее всего, это было не более чем странное эхо моих собственных шагов, отражавшееся от невидимого в тумане зеркала воды.
Хранитель ждал меня в назначенном месте. В неправдоподобном свете фонарей его чёрная фигура застывшая у перил водосброса казалась ещё выше. Завидев меня он приложил палец к губам, а затем знаком предложил следовать за ним. Я сдержанно кивнул. Мы прошли пару десятков метров по правому берегу ручья, затем осторожно спустились к самой кромке воды и бесшумно двинулись вдоль старинной каменной кладки обратно, к остаткам водосброса.
Как ни странно, но внизу туман оказался не таким густым. Я вполне отчётливо видел укреплённый брёвнами противоположный берег, тёмное кружево струящейся у наших ног воды и мрачный провал трубы впереди.
Хранитель остановился в том месте, где каменная стена делала широкий уступ, сужая русло ручья. Я выглянул из-за угла и увидел, что до шлюза оставалось не более десяти шагов.
- Хлеб, – шёпотом потребовал Хранитель.
Я протянул ему кусок булки.
- Оставайтесь здесь, - приказал он чуть слышно. – Я быстро…
Он прижался к стене и с отталкивающим проворством крупного паука двинулся вперёд. Я видел, как он ненадолго присел у самого шлюза, а затем во тьме вспыхнуло крошечное пламя свечи. Через минуту он снова был рядом со мной.
- Теперь ни звука, - прошептал он. – Ждите…
- Но что должно произойти?
- Тссс! - яростно зашипел он. – Просто смотрите на свечу… Вы сами всё поймёте…
Я сел на корточки, прислонился боком к влажным камням и замер. Постепенно, моё сердцебиение пришло в норму и теперь только тихий шорох воды нарушал неземную тишину этого места. Ватный купол тумана клубился над нашими головами, перетекая с берега на берег как огромное безликое животное. Одинокий грузовик прогромыхал по брусчатке недалеко от нас, но звук был таким призрачным, точно мимо промчался экипаж запряжённый четвёркой лошадей.
Я старался не отрывать взгляда от миниатюрного язычка пламени, лишь изредка поглядывая на замершего подле меня Хранителя. Широкие поля его шляпы почти полностью скрывали его лицо, но я видел сардоническую ухмылку на его губах и чувствовал, что он тоже за мной наблюдает.
В какой-то момент время совершенно остановилось. Невероятный туман, тревожная ночь и монотонное шуршание воды у самых моих ног усыпляли меня. Я не чувствовал ни малейшего страха, только наваливающуюся дрёму и лёгкое раздражение от собственной доверчивости. Всё происходящее было настолько нелепо и дико, что не укладывалось в голове. Мои ноги затекли от долгого сидения в неудобной позе и я немного привстал, чтобы сменить положение. Когда же я вновь устроился на своём наблюдательном пункте и перевёл взгляд на водосброс, пламени свечи не было…
Должно быть она погасла, пронеслось у меня в голове. Машинально я перевёл взгляд на Хранителя и вздрогнул, увидел, как он весь напрягся и подался вперёд точно охотничий пёс завидевший дичь. Мороз пробежал у меня по коже. Я снова вгляделся в бурлящую тьму и на этот раз с облегчением заметил огонёк свечи. Очевидно, небольшое движение воздуха на мгновенье притушило фитиль, но потом он снова разгорелся. Я улыбнулся - никакой мистики. Но тут огонёк снова исчез, затем появился, а после опять пропал и мне вдруг стало предельно ясно, что он вовсе не гаснет, а что-то или кто-то время от времени его от меня закрывает…
Кровь застучала у меня в висках и мне стало трудно дышать. Я вытянул шею, силясь разглядеть что происходит впереди и мне показалось, что я вижу какую-то белесую тень, неуклюже переползающую с места на место... Я попытался встать, чтобы приблизиться и рассмотреть лучше призрачное видение, но Хранитель намертво вцепился в мой рукав, вынуждая оставаться на месте.
Тень переместилась ещё несколько раз, перекрывая пламя свечи, а затем исчезла. Хватка Хранитель ослабла и он негромко сказал.
- Нам пора уходить...
- Но что произошло? – изумился я. – Что всё это значило? Кто это был?
- Разве вы сами его не видели? – со своей стороны изумился Хранитель.
- Я видел какую-то тень и больше ничего, – ответил я. – Если бы не свеча, то возможно я бы и её не заметил. Это какая то ерунда! Там могло быть угодно! Крыса или кошка или…
Я замолчал, не зная, что ещё там могло быть, но в любом случае продолжать дальше не было никакого смысла - Хранитель смотрел на меня как на пустое место. По его неистово поджатым губам я понял, что нанёс ему смертельную обиду и это было уже не исправить.
Мы вернулись прежнем путём и расстались без единого слова. Хранитель просто повернулся ко мне спиной и зашагал прочь, а я остался стоять у перил. Всё случившееся настолько не соответствовало моим ожиданиям, что когда его долговязая фигура исчезла в тумане, я почувствовал себя несчастным и покинутым, точно несправедливо обиженный ребёнок. Это было глупо, но доводы рассудка были бессмысленны. Расстроенный, я облокотился на перила и скорее по привычке, чем по необходимости, начал набивать свою трубку, рассеянно глядя на догорающий внизу огарок свечи.
Что же это было? – неслись в моей голове мысли. – Моя разыгравшаяся фантазия?.. Едва ли… Не так уж сильно я устал… Но тогда что?.. Дурацкий розыгрыш?.. От такого человека можно ожидать всё что угодно… Однако, для этого ему бы потребовался сообщник, а Хранитель не тот человек, у которого есть друзья, готовые внезапно, без предупреждения, оставить свои дела, примчаться к 5 утра к старому водосбросу и скрываться там до моего появления, чтобы изобразить призрак утопленника … Нет, это что-то другое... Скорее всего нечто совсем простое… Это должно быть какое-то животное… Не слишком маленькое, но и не очень большое… При этом белое и не боящееся воды… Лебедь! Ну конечно же - лебедь! Какой же я растяпа!.. Белесая тень размером со вставшего на четвереньки ребёнка, живущая у воды и любящая полакомиться хлебом!.. Я даже знаю его, это тот самый одинокий лебедь, что часто живёт на пруду до глубокой осени… Думаю, Хранитель приманивал его по вечерам каким-то лакомством на другую сторону шлюза, а в процессе кормёжки зажигал свечу… После нескольких сытных ужинов, умная птица сама спешила сюда едва завидев огонёк и - вуаля - призрак Мельничного пруда готов!.. Уф, гора с плеч!..
Я покачал головой и от души рассмеялся. Но каков Хранитель! Какой актёр! Разыграл свою роль безукоризненно! Я едва ему не поверил! В следующий раз, когда его встречу, обязательно…
Мой смех оборвался хриплым воплем. Я отскочил от перил так поспешно, что споткнулся и упал навзничь прямо на дорогу, но даже не заметил этого. Словно изувеченное насекомое я начал отползать всё дальше и дальше, пока не уткнулся спиной в бордюр. Тогда я вскочил на ноги и не оглядываясь побежал прочь от этого проклятого места. Я мчался разрывая густой туман точно саван, не в силах отогнать от себя кошмарное видение явившееся мне из чёрного провала мельничного водосброса. Даже сейчас, по прошествии многих лет оно преследует меня по ночам. Стоит мне погасить свет, как чудовищный лик утопленника медленно поднимается из-за края моей кровати, заставляя меня цепенеть от ужаса...
Я заметил его не сразу. Мальчик успел выбраться из трубы, ухватиться за ограждение и подтянуться наверх, так что его вспухшие и изуродованные колёсами мельницы руки едва не касались моих ботинок. Его голова была смята, глаза черны, а рот распахнут в душераздирающем немом крике. Это длилось всего пару мгновений, но оказалось достаточным, чтобы сделать меня наполовину седым и навсегда отвадить от поисков того, что лучше предать забвению.