Хранитель. Книга 2

ЧАСТЬ 1. Глава 1

Aut cum scuto, aut in scuto
Со щитом или на щите

Массивные туманно-цветистые деревья, растущие по обеим сторонам широкой землистой аллеи с намеченными колеями, тронул ветер, и в ту же секунду в небе закружились сотни желто-оранжевых листьев разной формы. По молочному от облаков небу нельзя было угадать время суток. Даже солнце, обычно яркое и довольно крупное, терялось за пеленой, давая о себе знать лишь небольшим, стыдливым круглым свечением. Осенний ветер подул еще раз, приподнимая края темно-серого плаща мужчины, одиноко стоящего в центре аллеи поодаль от двухэтажного дома с треугольной крышей, к которому эта аллея вела. Дом стоял одиноким уже давно: краска на стенах и балясинах выцвела и потрескалась, стекла окон посерели из-за многолетнего слоя пыли и грязи, черепица была замусорена листьями, ветками, занесенной ветром землей, — присутствие людей не ощущалось, однако пустующим дом не был, только не для Ландора.

Он долго стоял, несфокусированно глядя на дом. Его голова была свободна от мыслей, все было как будто заморожено под пробирающим ветром нового сезона. Все, кроме…

Ландор осторожно пошел вперед. Его притягивал и в то же время отталкивал дом, его деревянный фасад, резное крыльцо, украшенное силуэтами зверей, эти скрипящие ступеньки, эта дверь… С каждым шагом Ландору громче слышался смех и веселые беседы, сильнее ощущалось тепло и уют, и каждый шаг давался ему все сложнее и сложнее, будто ненасытная грязевая лужа сковывала его движения и желания. Мысленно он поворачивал назад, а тело несло его вперед. Одна покосившаяся ступенька из светлого дерева, справа прямоугольное окно, серое и заросшее паутиной, с кривой трещиной, скрип второй ступеньки, шершавый холодный поручень, зацепившийся за ногу лист и — дверь, деревянная, темная, холодная и неприступная. Она возвышалась над ним, пугая и приманивая одновременно.

Правой рукой Ландор выудил из кармана ключ и привычным движением вставил его в замочную скважину. Левая рука быстро потянулась к железному кольцу, но застыла в нескольких сантиметрах. Ландор не мог войти, не мог себя пересилить. Как сейчас, так и восемь лет назад, когда впервые вернулся к дому после... того случая.

Опять подул ветер, опять завыли деревья, опять посыпались листья. Ландор отвел взгляд от двери и посмотрел на небо. Темные тучи, надвигающиеся с запада, прорезали молочное небо. Мужчина снова ощутил холодный ветер и запах листвы и стремительно ринулся подальше от этого запретного места.

Начался второй месяц осени 5998 года. Ландор, натянув сильнее капюшон, запрыгнул на гнедую лошадь и поскакал в замок немноголюдными улочками через строящийся приют для животных, поле для их выгула и городской парк.

Приближаясь к замку Хранителя, Ландор окончательно сбросил с себя пелену забытья и вернулся к действительности. К такой, какая она есть на самом деле. Он проехал через железные ворота, прорезающие высокую каменную стену, въехал во внутренний дворик, весь засыпанный щебнем, кроме дорожки, ведущей к массивной железной остроконечной двери, по обе стороны от которой висели огненные носители в виде головы саламандры. Мрачный конюх взял поводья лошади, а Ландор спрыгнул с нее и молча понесся через холодные, сдавливающие коридоры, по темным сырым нескончаемым лестницам в свои покои. Он с силой оттолкнул громоздкую дверь и вошел в комнату. Запах алкоголя, теснившийся с темнотой из-за зашторенных окон, шквалом обрушился на него. Ландор кинул плащ на перекошенную вешалку и направился к столу, преодолевая стопки книг и папок, рядом с которыми лежали вчерашние бутылки. Раздражение протекало по его телу, как яд, полученный от дрянной змеи. Шкаф с приоткрытыми дверцами вечно перекрывал ему дорогу к окну, такому древнему и бесполезному, из которого все время дуло остервенелым воющим ветром, а над неудобным дубовым столом с жуткими углами висел уродливый канделябр. Сев в такое же безобразное бордовое кресло, Ландор с силой поставил локти на стол и больно схватил себя за корни волос. Так он просидел несколько минут. Когда он мучительно открыл глаза, то ему с трудом удалось разглядеть в этой комнате свои нависшие волосы, руки, себя всего. На его месте сидел жуткий, болезненный мужик, чьи причмокивающие губы требовали быстрее утолить жажду. На шатающихся ногах он добрел до маленькой тумбочки, скрывающейся за наваленными на ней вещами, открыл перекошенную от частого дергания дверцу и выудил оттуда толстый графин с янтарной жидкостью. Жадно отхлебнув добрую часть, мужик небрежно вытер рот грязным рукавом и ядовито обвел взглядом кабинет. Щелкнув языком, побрел за стол, на котором башней громоздились документы, требующие разборки.

Спустя полтора часа работы в его покои вошла Кира. Он поднял голову и почему-то сощурился. Затем закрыл глаза и, подавив волну странного помутнения, снова, но мельком взглянул на нее, поднеся руку к глазам. Кира, привыкшая видеть Ландора в берлоге, но не смирившаяся с этим, пробралась к окну, придерживая длинную легкую синюю юбку, и, положив на заваленный комод бумаги, дернула штору, позволяя свету проникнуть в этот склеп. Ландор, продолжая прикрывать глаза рукой, хриплым голосом протянул:

— Ты опять? — и, смотря на противоположную, привычно темную стену, добавил: — Не надоело?

— Ответ мой будет такой же, как и всегда — нет, не надоело. — Кира зафиксировала штору, грациозно повернулась к Хранителю и улыбнулась.

Ландор фыркнул и как будто на глазах посветлел: