Хроники Арктиды

1. Горькие воды

Пылающее в голубой выси солнце раннего июня обласкивало своим долгожданным теплом влажную землю, ещё не лишённую пряного духа весны. Не за горами дни иссушающего зноя, дурманящего до бессилия голову тяжёлым запахом разогретого асфальта. Но когда ты молод, о круговороте времени думается вяло и неохотно, особенно в часы пьянящего блаженства. За влажным рассветом всегда идёт наливающий силой жар или иссушающий зной, что увяданием сменяется неизменно и оканчивается холодным сном. Неизменный цикл жизни и смерти.

Но когда твоя собственная весна в самом расцвете, совершенно не думается об увядании и, тем более, о сне. Ощущение, что бегущая по венам сила будет, как и сейчас, всегда или, по крайней мере, ещё очень долго, плотно сидит в умах, не набравших житейской мудрости, но соображавших стремительно, как вспышка майской молнии, особенно, когда дело касалось различных неблагородных хитростей.

Закрытый домами двор, обогретый полуденными лучами, был пуст в столь неурочный для малышни и пожилых сплетниц на лавочках час. Прекрасное время для укрывшихся у самого края игровой площадки компании старых друзей, с самого нежного возраста деливших свои подъездные шалости и дворовые игры меж собой. Даже горячая юность не разделила их, а в час самопознания каждый из них сделал выбор принять различия между собой и продолжить совместный путь по это дороге жизни. По крайней мере, в этой мысли все они сходились меж собой.

- Можно.

Анастасия, гибкой сонной кошкой, растянувшаяся на скамье, бросила снисходительный взгляд на ту, которой никогда не могла отказать. Сбежав с занятий, сдав первые зачёты, забросив зубрёжку, друзья, взяв в ближайшей пекарне ореховые печенья с молоком, пришли в своё убежище, знакомое им с детства. Анастасия не помнила уже, с чего же началась их дружба, так сильно различных меж собой людей. Но Инна была ей особенно дорога. Невзирая на неприятные черты, что находились в Инне, Настя любила её больше остальных друзей. Должно быть, в ней говорила кровь. Анастасия Морозова и Инна Золотарёва приходились друг другу двоюродными сёстрами. Рождённые рядом друг с другом, росшие вместе - их сестринская любовь казалась им обеим чем-то естественным, как сам процесс дыхания. Даже недостатки принимались с нежным снисхождением. Ведь даже и на солнце есть пятна.

- Слишком уж много ты ей позволяешь, - жилистый вихрастый шатен, сидящий на разогретом песке у ног Анастасии, с нескрываемой жадностью смотрел на блондинку, уминающую долю вкусностей сестры. - А на отсутствие аппетита у тебя матушка твоя нажаловалась всему двору.

Рассмеявшись, Инна пятернёй растрепала и так непокорные вихры Эдгара. Знание о страсти его к пище казалось им абсолютным, как впитанное с материнским молоком. Нелюбимые пирожки с рисом и яйцом всегда могли найти приют в желудке вихрастого, равно как и самые лакомые угощения с праздничного стола. И пусть принято считать, что похожие люди зачастую ненавидят друг друга, жадные Инна и Эдгар искренне любили друг друга, что Инна тут же подтвердила, щедро отдав треть доли сладостей Насти.

Подобную теплоту к другу сама Инна объясняла искренностью его порывов. Малышкой она обижалась на праздниках, что красивые кусочки торта, где побольше масленых цветочков, подкрашенных синтетическими красками, достаются её другу, который ни капли не раскаивался в содеянном. Принять это было куда как проще, чем показную щедрость Гарета, проявившуюся у него в юности, словно взращенная в противовес жадности брата-близнеца. Эдгар представлялся якорем, связующим с наивными временами детства. Гарет стал же первым разочарованием, знаменовавшим взросление. Он уже прочно ассоциировался с их с Эдгаром мамочкой – визгливой женщиной, кичащейся происхождением из корня обрусевших немцев, словно рождение в этой семье было её личной заслугой, и называющей собственное окружение плебеями. Вечно уверенное лицо Гарета, вкупе с его показной щедростью, казалось Инне неприятным своей неискренностью. И, глядя на Гарета, с интересом рассматривающего белую коленку Насти, обнажённую задравшимся подолом голубого платья, ей казалось очевидным, что намерения его не светлы.

- Так для чего ты нас собрал здесь?

Как бы не увеличивалась разность меж ними, точки соприкосновения находились до сих пор. И ключи к дверям общности Вилен держал крепко. Негласный лидер их дружной пятёрки держал свой отпущенный бледно-золотистый хвост по ветру, ощущая любые охлаждения меж своими друзьями и придумывая всякие хитрости, чтобы градус их взаимной любви не понижался. Каждый из них ныне ощущал, что вновь настал очередной переломный момент в их дружбе, требующей реставрации.

Приняв важную позу, оценённую всеми, конечно, - тяжело выглядеть важным, стоя на коленях в песке, - Вилен в пафосном жесте развёл руки в стороны.
 - Друзья, прошедший год был сложным для нас.

Смешливое фырчание Гарета - одно только это заставляло душу сладко трепыхаться от воспоминаний прежних дней. Вилен, наверняка охваченный теплотой, тем не менее, даже не дрогнул: - Мы, увы, всего лишь простые смертные, и ужасно устали в этой образовательной гонке. А потому я считаю необходимым вынести на обсуждение вопрос о так необходимом нам всем отдыхе.

Стоило ли ожидать противного, а не всплеск одобрения? Друзья согласно заулюлюкали, заведомо одобрив эту идею. Только Анастасия, ощутив всплеск гнева, зло закусила губу, давя в себе недовольство. Зародилось в её мозгу нехорошее подозрение о планах её старого друга.

- Полагаю, что ты уже думал о вариантах нашего отдыха?

Натруженные пальцы юноши потянулись к девичьему запястью, но, не коснувшись белой кожи, скользнули по серебряной цепочке с нанизанными на неё голубыми бусинами горного хрусталя и ажурными листьями.