Хроники Марионеток. Душа Хранителя

Глава первая, в которой Рин отстаивает свои права, Анхельм принимает огонь на себя, а Фрис заключает сделку

16 февраля 4011 года от Раскола, пустыня за Драконьими горами

Тьма была не только вокруг, но и внутри погас всякий свет. Ноги больше не ощущали опоры, руки шарили, не находя ничего, в уши не проникало ни звука, в нос – ни запаха, даже слабенький ветерок не проходил по оголенной коже. Пустота.

«Нет! Борись! Не смей сдаваться! Только в твоих силах сделать это!»

«Нет… Что я могу против такого? Я, маленькое и ничтожное, смертное создание, которое даже не знает, зачем и откуда взялось? Что я могу? Ничего. Эту войну нельзя выиграть моими силами…»

«Только твоими силами ее и можно выиграть. Тебя именно для этого и создали!»

«А знал ли тот, кто создавал, с чем… с кем мне придется иметь дело? Знал ли он?»

«Да, конечно же!»

«Ты лжешь… Я знаю, что это неправда».

«Хорошо, это не совсем правда, но ты можешь это сделать! Давай же, соберись!»

«Сил нет…»

«Есть, есть… Вспомни! Вспомни, что на твоей руке!»

«Какая еще рука? Нет никакой руки… Ее не существует… Больше ничего не существует. Все – сон...»

«ВЫПУСТИ МЕНЯ, РИН!!!»

 28 ноября 4010 года, замок Сорин-Касто

Анхельм опирался на ледяной подоконник и разглядывал пейзаж, открывавшийся с высоты пятого этажа донжона замка Сорин-Касто. Из комнаты, в которой его заперли, был виден двор, покрытый серо-белым снегом, истоптанным гвардейцами. У ворот внутренней стены, растянувшейся с левой стороны донжона, толпились люди в плащах торговых гильдий, их допрашивал инспектор гвардии. За внешней крепостной стеной начинались городские сооружения. Мрачное и удручающее зрелище представлял собой Сорин-Касто. Высокие дома из темно-серого камня медленно засыпал свежий снег. Где-то в дальней части города виднелись стены заводов, чьи трубы чадили дымом. Даже белые стены собора Сиани, которые, по заверениям Рин, должны были сиять, сейчас, под этим пасмурным небом, выглядели блеклыми и грязными. Из своего окна Анхельм ясно видел даже Незамерзающее озеро, возле которого Рин год назад встретила Карен и забрала письмо для него. По правую сторону, почти от самого города простирался Лунный лес, и герцогу он казался бесконечным. По левую сторону чернели еще не скованные льдом водные глади Арны, а за ней белели пастбища, укрытые одеялом сугробов.

Прошел всего день, а Анхельму уже до смерти надоело сидеть в этой тесной комнате, где заняться было нечем, кроме чтения и созерцания унылого пейзажа. Когда герцог очнулся, то долго не мог понять, где находится, что случилось... Тело ныло, голова кружилась, во рту было сухо, как в пустыне. А еще он не мог пошевелиться. Анхельм испугался, что его парализовало, но оказалось, что это Кастедар обездвижил своего пленника, чтобы предотвратить нападение и побег, о чем прямо сообщил в свойственной ему манере. Анхельм справедливо возмутился подобным обращением и сказал, что он не какой-нибудь там преступник и не станет нападать. Демон пожал плечами и ответил, что рисковать не желает. Когда Анхельм спросил о Рин, поместье и хаболаках, Кастедар тяжело вздохнул и сквозь зубы процедил, что переживать о здоровье Рин нет надобности; она цела, находится под защитой Тоомо и в данный момент идет сюда. После чего демон оставил на столе пять книг и куда-то ушел, надежно заперев дверь снаружи.

Когда шаги его стихли, Анхельм смог двигаться. Убедившись, что замок нельзя открыть, а дверь слишком крепко сидит в петлях, чтобы вышибить ее ударом, – на совесть строили во времена Вейлора Первого! – герцог подошел к окну и стал искать другой путь побега. И здесь его ждала неудача: он бы еще смог протиснуться меж прутьев решетки, но спрыгнуть с высоты пятого этажа на каменную площадь было бы форменным самоубийством. Анхельм заозирался в поисках чего-то, что смогло бы послужить ему лестницей. На ум, конечно же, сразу пришло постельное белье и шторы. Теоретически, если бы он разорвал для этих целей всю ткань, включая матрас, ему, может быть, хватило бы, чтобы спуститься хотя бы до второго этажа. Но как только Анхельм примерился к шторам, вошел демон и попросил его не делать глупостей и не пытаться сбежать.

Во-первых, сказал он, двор полон гвардейцев императора, во-вторых, далеко в этой одежде и без припасов ему не уйти. В-третьих, он, кажется, забыл, что все его действия известны наперед, а значит, бессмысленны. Анхельм от бессилия запустил книгой в голову Кастедару. Почти попал, но чешуйчатый гад увернулся и спешно вышел, не дожидаясь, когда пленник перейдет к более весомым аргументам. Так пути к побегу оказались отрезаны. Надежды, что Рин придет и поможет выбраться, тоже были призрачными – она находилась неизвестно где и, ясное дело, не знала, где Анхельм. К тому же, после всего пережитого, он ни на йоту не поверил Кастедару, когда тот сказал, что Рин цела. Он знал, что она жива – второе сердце билось ровно и сильно, когда он прислушивался к ощущениям. Тем не менее, продолжал задаваться вопросами: не пострадала ли его невеста, не ранили ли ее гвардейцы, действительно ли она свободна, удалось ли ей победить хаболаков?..

Хаболаки… Анхельм на всю жизнь запомнил громадные зубы этой твари в опасной близости от своего лица. Ему насилу удавалось удерживать зверюгу, еще бы чуть-чуть, – и его бы загрызли, но Рин подоспела на помощь и отсекла чудовищу страшную голову. А затем бахнули выстрелы. Рин закрыла его собой, ребра что-то сдавило, и это стало последними воспоминаниями герцога перед обмороком. Очнулся Анхельм уже в этой комнате… Кастедар забрал его и каким-то образом перенес в Сорин-Касто. Целый день герцог провел в попытках понять, как демон осуществил столь сложный план, но в голову так и не пришло ничего дельного. Понятно было только одно: высшие силы перешли к эндшпилю «Ока судьбы» и не намеревались более считаться со своими пешками.