Хватит ныть!

Хватит ныть!

Глава 1

Очень странные страны

1.1

Берлин

Сказ о том, как Западный Берлин проглотил Восточный

Садитесь, детки, поудобнее, расставьте вокруг меня стульчики и уберите, как можно дальше, смартфоны. Скоро за вами придут мамы, а пока послушайте сказку-быль.

Давным-давно немецкий город Берлин был разделен Стеной на две части, восточную и западную, и родители не пускали своих детей через эту Стену в чужой сектор. Из одного сектора призывно пахло едой, из другого ― наоборот ― идеалами марксизма-ленинизма. Те взрослые, кто не слушался родителей, становились перебежчиками и исчезали. Навсегда.

С тех пор немцы боятся бетонных стен и ломают их при любом удобном случае. Даже заборов тут не увидишь.

Раскрою, дети, секрет ― немецкие гномы до сих пор прячут часть своих сказочных богатств под землёй. Которое тысячелетие на дворе, какая идеология в головах ― им неважно, важна традиция. Но не торопитесь хвататься за лопату, сейчас под землёй лежит не золото.

Ох уж эти гномы! К концу Второй мировой войны Германия имела более двухсот подземных заводов. Многие из них были связаны тоннелями. Та война давно закончилась, а навыки зарывать деньги в землю только укрепились. Для туристов это означает: вокзалы на три уровня ниже асфальта, там же ― парковки, развязки и, конечно, станции метро, переходящие в станции пригородных поездов.

Германия ― это, во многом, удобство, возведённое в принцип. Разнообразные коммуникации, по большей части, глубоко скрыты от профанов. Профаны, дети, ― это мы. Снаружи видно малую часть богатства, этакое сдержанное великолепие протестантизма. Здания в виде домов. Улицы в виде проспектов. Никаких архитектурных излишеств, всё очень обыкновенное, но из самых дорогих материалов.

Я бы мог жить в таком городе. Бродить по его прямым улицам, любоваться строгой архитектурой, охлаждать тело в кондиционированных музеях, но меня иногда пугает немецкая речь за спиной. Как внезапная очередь из автомата. Давеча в кафе на- против нас сел немецкий офицер в полевой форме ― нет, боюсь, дети, этого вам не объяснить.

О Берлине столько всего сказано, что мне впору выразительно промолчать. Или достаточно того, что в прошлый раз я промолчал и пожалел Париж?

Берлин надо изучать не спеша. Улицу за улицей, дом за домом, сверяясь с картой ― табличек с номерами и названиями у них не предусмотрено. Нам с женой такое не впервой, в подобных случаях всегда помогают местные жители. Берлинцы друже любно улыбаются, показывают руками одновременно и в раз- ные стороны, лепечут по-своему. Выяснилось, что мы совсем не понимаем по-берлински, а правильный английский ставит немцев в тупик. Все эти определенные артикли, глагольные фор- мы, язычок между зубами и прочие остатки образования трагически усложняют взаимопонимание между народами. И вот, в момент полного отчаянья обычно появляется тот, кто произносит:

― Давайте лучше на русском. Вам сейчас направо, потом ещё раз направо и сразу налево, главное, никуда не сворачивайте.

― Брат, спасибо, как ты здесь выжил?

― Сам удивляюсь, считай уже 10 лет, как в одних носках сбежал от кровавого путинского режима. Не помню, через кого выводил деньги, где прятался от ментов, а где ― от партнеров. Жену бывшую и ту не помню. Помню, что очнулся здесь уже свободным, богатым и с видом на жительство. Так повезло, так повезло.

Славяно-немецкие отношения наладились в этих местах ещё в восьмом веке, выдержали пару рукопашных схваток и затухли. Немцев оказалось больше. Так схлынула первая волна славянских переселенцев на немецкие земли. Само название ― Берлин ― тогда означало медвежье место или, попросту, берлогу. Полторы тысячи лет назад над этими местами уже витал русский дух, наши племена владели тут землями, и главной их опорой была деревянная крепость Бранденбург.

Но однажды в деревню пришли немцы.

В 20-х годах прошлого века от большевистской революции из России в Берлин бежали 300 тысяч человек. Только что закончилась Первая мировая, где русские с немцами уничтожали друг друга, но большевики оказались страшнее вчерашнего противника. В Берлине работали три ежедневные русские газеты, шесть банков, сотня русских издательств, театры, Малевич, Кандинский, другие абстракционисты, футуристы, супрематисты. И даже Набоков с Ходасевичем, который называл Берлин «мачехой городов русских». Как бы в шутку. Сюда часто приезжали и Маяковский, и Горький. Но к 30-м годам русское влияние начало исчезать.

Следующей волны русской эмиграции оставалось ждать пятнадцать лет. Она была следствием Второй мировой. После неё в Германии осели те, кто не желал возвращаться в Советский Союз, те, кто имел основания опасаться репрессий. Эта волна накатила и тоже исчезла в песках времени.

На рубеже девяностых в Берлин приехали жить друзья ваших пап. Их дразнили колбасной эмиграцией. Но я вчера пробовал ― колбаса в Берлине хуже нашей. Это ― очередная волна, дети. Выходит, что вы ― потомки тех, кто вовремя не смог сбежать. Не думайте об этом много.

Могу объяснить, почему символ этого города ― медведь. Стоит такой мишка с поднятыми в отчаянном радушии лапами. Откуда столько отчаянья, поймёшь, когда увидишь группы китайских туристов. Кажется, что все жители Китая уже здесь, но разум утверждает обратное. От этого ещё страшнее. Тут не только мишка испугается, тут полицейские начинают жаться к стенке.