Хвост кометы

Хвост кометы

Иван Аркадьевич Донцов был хоть и уважаемым человеком – кандидатом технических наук, автором многочисленных изобретений и монографий, но как мужчина он был полный дурак. В свои несвежие 42 года он убежденно держал жену в черном теле, как физически, так и морально. Иван Аркадьевич свято верил, что излишние нежности и комплименты безнадежно портят женщин. Хотя и недоумевал временами, почему это жена его все больше портилась с каждым годом, даже без его умышленного участия в этом процессе.

Жена Ивана Аркадьевича – Лариса была женщиной блеклой, хотя на лице ее еще угадывались черты былой привлекательности. Но выглядели эти черты, как полинялое от многочисленных стирок полотенце – все еще добротное, но сильно износившееся. В ее глазах вечно сидело жалобное выражение, а губы привычно смотрели вниз подковкой.

- Ну, что ты опять купила? - отчитывал ее по выходным муж, - ты ведь даже помидор нормальных купить не можешь! Как тебе материальную часть кафедры доверили – уму непостижимо!

В ответ Лариса еще более жалобно поджимала губы и мечтала об окончании выходных, чтобы снова влиться в роль секретаря своей кафедры, и забыть о своей хозяйственной бездарности. Скидывая вечером воскресенья свой буро-зеленый махровый халат и стыдливо ныряя под супружеское одеяло, Лариса преображалась утром понедельника, как бабочка-капустница. В деловой одежде и с макияжем, оставаясь такой же бледной, она приобретала некую утонченную интеллигентность. Чем все еще могла вызывать слабо проявленный, но не двусмысленный интерес, не только у престарелых профессоров кафедры, а и у более свежих доцентов. 

Каждое утро перед выходом на работу Иван Аркадьевич придирчиво рассматривал жену, отпускал пару-тройку замечаний, и чета отправлялась на службу науке. 

Сам же Иван Аркадьевич был прекрасен всегда. Он замечал, что годы идут ему на пользу, придавая благородство не только его лысеющему черепу, но и всей его округлой фигуре. Он отмечал это всякий раз в зеркале и в глазах студенток, заискивающих перед ним с курсовыми и зачетками. В обед жена приносила ему коробочки с едой, и они вместе чинно вкушали диетическую пищу – у Ивана Аркадьевича был чувствительный желудок, поэтому университетская столовая была ему строго противопоказана.

В общем-то вся эта история и случилась по вине желудка. То ли жена перемудрила что-то с куриным бульоном, то ли так сказалось на нем излишне нервозное заседание кафедры, но система пищеварения Ивана Аркадьевича дала резкий сбой. Пройдя несложный курс лечения, заработав десяток синяков на ягодицах от уколов своей бесталанной жены, Иван Аркадьевич получил в профкоме университета путевку в санаторий. Впереди было лето, свое место в приемной комиссии пришлось уступить Аванесьянцу - заклятому оппоненту на всех научных советах. Но, что поделаешь? Здоровье важнее – рассудил Иван Аркадьевич, и уверенно отправился в отпуск.

Санаторий «Водограй» приветствовал отдыхающих полустертой табличкой над облупленными воротами. Но внутри он все же выглядел куда более благонадежно. За стойкой администрации в укутанном коврами холле, приветливая женщина в возрасте  “слегка за 56” улыбнулась Ивану Аркадьевичу плотоядной улыбкой и разместила его в самый лучший номер. Стенка этого номера примыкала к шахте лифта, и в часы-пик, знаменующие завтрак, обед и ужин по расписанию столовой, в нем непрерывно завывал пусковой механизм. Эти завывания были созвучны страданиям любого живого существа, лишенного покоя, и навевали мысли о бренности жизненного пути.

Встреча, ставшая роковой для Ивана Аркадьевича, случилась в павильоне минеральных вод. Тусклая очередь желудочных больных к заветному кранику внезапно осветилась появлением женщины, совершенно неподходящей к общему санаторно-курортному контексту. Ее отличал от окружающих не только свежий цвет лица, и неприличный возраст - в категории “до 35”. Но и вызывающе-пестрый сарафан с голой спиной.

Увидев эту спину, Иван Аркадьевич совершил попытку подобрать свой живот и очень галантно уступил незнакомке место в очереди перед собой.

- О, спасибо! – широко улыбнулась она, обнажив мелкие бисерные зубы.

И в этот момент Донцов понял, что в его жизни готовится произойти что-то значительное.

В столовой он включил все обаяние, на которое был способен, и отвоевал у суровой завпроизводством место за одним столиком с прекрасной незнакомкой.

- Иван Аркадьевич, кандидат технических наук, - отрекомендовался он, усаживаясь.

- Полина, - ответила чаровница с голой спиной.

С тех пор санаторные дни Донцова замелькали ярким веером. Иван Аркадьевич ощущал, что лечение несомненно идет ему на пользу. Он испытывал небывалый прилив сил, перебегая с гидроколонотерапии на лечебный терренкур, вырываясь из-под душа Шарко на ЛФК. И все ради того, чтобы успеть к бассейну в то время, когда в него приходила Полина. Он бороздил водные просторы в мужественной синей шапочке, дожидаясь одного-единственного момента: когда она войдет в зал, скинет халат и тапочки и невообразимо грациозно спустится в воду по лесенке.

- Здравствуйте, Иван Аркадьевич, - неизменно улыбалась мелким бисером Полина.

- Здравствуйте, Полина! Какая сегодня прекрасная погода, не правда ли?

Каждый день он изобретал гениальные шутки и остроты для поддержания разговора, а она в ответ смеялась таким же мелко-бисерным смехом. И от этого смеха у Ивана Аркадьевича немели лодыжки так, что он даже немного опасался судороги.