Я?

Глава 1

Лёгкий вертолёт стремительно лавирует меж стеклянных зданий ночного города. Отражение обтекаемого фюзеляжа причудливо переплывает с одной стеклянной поверхности на другую, и как дельфин из воды выпрыгивает в неожиданных местах и ныряет в темноту на границах высоких строений.

На открытом пространстве, где закончился район высоток и начался зелёный парк, коптер ускоряется и берёт курс на ярко освещённый стадион с мощными прожекторами, мачты которых развёрнуты внутрь, словно указывают точное место назначения.

Трибуны забиты публикой, на поле воздвигнута сцена, из-под навеса на толпу и в небо бьют яркие лучи. На большом экране в глубине сцены демонстрируется всё то, что происходит в реальном времени, камеры направленны на площадку c белым кругом по центру, здесь вертушка идёт на посадку. Когда полозья касаются подиума в центре круга, стадион взрывается мощным перегудом и свистом заглушая рокот машины. Люди на трибунах встают, кое-где зажигаются яркие фальшфейеры, а пространство наполняется пронзительными звуками вувузел. Но вдруг гвалт резко схлопнулся и осталось только эхо. Оно мгновенно разлетелось за пределы стадиона, и где-то там смешавшись, сново возвращается, но возвращается уже отчётливым звуком, и звук этот сильно схож с шумом слива воды в унитазе.

Открывается дверь пилота, за штурвалом парень, в белой футболке и джинсах, он привычным движением скидывает наушники, и те виснут на кабеле. С задних сидений он достаёт гитару и выпрыгивает под свет прожекторов. Следующий шквал ликования заставляет спину покрыться мурашками. Но, когда звуки толпы меняют тембр, и как-то странно искажаясь, превращаются в звон рассыпающихся по полу бутылок, музыкант озирается, всматривается в толпу, и чтобы сбросить наваждение мотает головой.

Гитарный ремень уже пристёгнут, он глубоко вздыхает, левая рука зажимает аккорд, а правая бьёт по струнам. Огромные порталы по краям сцены разносят первую тонику по всей округе. Музыкант оглядывается, бросает взгляд на замедляющиеся лопасти вертушки и, не переставая исполнять мощный гитарный риф, направляется на сцену к микрофону. Масса ликует и на мгновение глушит начало песни, а когда стихает, то волшебную гармонию гитары уже и не слышно, вместо музыки вдруг раздались отдалённые гневные голоса. Мир будто сломался, глаза видят одно, а уши слышат совсем другое. Вместо музыки и шума стадиона, гремит посуда, бутылки и раздаётся мат-перемат, всё это эхом отдаётся в голове, картинка ликующего стадиона отдаляется и тает в разноцветном мареве, грёзы неудержимо улетучиваются и яркий праздник совсем распадается в темноте. «Лучше совсем не спать!» — подумал Агапит, повернулся на другой бок и сунул голову под подушку.

В коридоре послышалось шарканье. Пару приближающихся шагов и скрипнула дверь, резко раскрывшись, она стукнула о спинку кровати.

— Эй, Агуша, вставать пора, нам нужна музыка.

На стене щёлкнул включатель, под потолком загорелась одинокая лампочка, осветившая скромную обстановку. Вошедший сощурил глаза.

— Слышь что ль?

Агапит не вылезая из-под одеяла вздохнул, высунул руку, та пошарила по стулу, и взяв мобильник, скрылась обратно. Через секунду рядом на тумбочке вспыхнул открытый монитор ноутбука, и почти в тоже время, с кухни послышались первые аккорды песни «Владимирский централ». Требующий музыки повернулся к компьютеру и не церемонясь шлёпнул по крышке, компьютер захлопнулся, музыка замолчала.

— Нет Агуша, фокусами сегодня не отделаешься, доставай гитару, будем слушать живую музыку.

Агапит опять вздохнул, одеяло зашевелилось, он поворачивается и поднимается на локти, подушка съезжает в сторону. В руке погас мобильник. В тоже мгновение на его сонном лице отразилась неприязнь, в уголках глаз и на переносице образовалось несколько морщин — тяжёлый перегар и вонь дешевого табака успели заполнить комнату.

— Стас, пожалуйста, не называй меня «Агуша».

— Хм! А как же тебя называть, «мистер президент», что ли?

— «Агапит» — будет достаточно.

— Хамишь, Агуша? Ты знаешь какой сегодня день, Агуша? Праздник испортить решил, Агуша? — домогается тот, подходит вплотную и тыкает коленом в предплечье.

— Извини пожалуйста, сегодня день пограничника, я тебя поздравляю…

— Ты дохляк от армии откосил, а я за тебя родину спасал, пока ты…

— Я не косил!

Развоевавшийся бузила поднимает руку и отвешивает звонкий, наотмашь щелбан. Не вынимая сигарету, делает глубокую затяжку, лицо возбуждённое, меж бровей складки с капельками пота, а взгляд ищет до чего бы ещё докопаться. Покрутил головой, увидел на шкафу кофр с гитарой, и не отрывая взгляда, направился к новой цели.

— Не надо! — крикнул Агапит, потирая макушку.

— Не указывай мне, щенок!

Стас подошёл к шкафу, шатаясь и не в состоянии толком ухватиться за инструмент, толкает его в сторону, тот съезжает и с грохотом падает на дощатый пол. От перекоса крышка раскрывается нараспашку, а гитара, издав звук свободно дрожащих струн, выпрыгивает на прикроватный половик. Агапит скидывает одеяло и спрыгивает с кровати, руки обхватывают инструмент за деку и притягивают к телу.

В трусах, майке и в обнимку с гитарой он вызывает кривую ухмылку у неуёмного вояки. Вояка подступает вплотную, одной рукой хватает за гриф, а свободной бьёт в бок, пальцы Агапита сразу разжались, только что и скользнули по струнам. В комнате раздался нестройный, прощальный ля-минор.

— Так себе звучок… Не волнуйся, ща настрою, — заявил дебошир и вытянул руку с гитарой в сторону.

Оценивающе посмотрел на инструмент, на лице всё та же ухмылка, глаза пустые, а остатки волос свесились, оголив сальную плешь. Продолжая сжимать во рту сигарету, Стас закашлялся, окурок вывалился и упал рядом с ковриком, выбив пару искринок. Он махнул рукой и взялся за колки.