Я буду держать тебя

Пролог

— Денис? – Ида выдохнула, когда он подхватил её под руку и втолкнул в квартиру. Перекошенный и злющий.

Внутри так жутко стало. Он сидел на лестнице и ждал, пока она вернётся?

Рот наполнился вязкой слюной, пальцы свело от волнения.

— Что случилось, Денис? – всё же смогла выдавить из себя.

Он захлопнул беспощадно старенькую входную дверь.

— Когда ты собиралась сказать мне, что у тебя есть муж, а? – прохрипел с рыком Сорокин, нависая над ней. — Или это вообще не очень важная информация, зачем она? Потрахались и норм, да?

— Я… – губы тоже свело. Теперь лёд схватил и позвоночник, боль расползлась по пояснице.

Так некстати в голову полезли воспоминания о разговоре с Сашей…

“Ида, ты просто не знаешь с кем связываешься, милая, пожалуйста. Я же по-дружески переживаю, Ида! Сорокин псих, понимаешь? Он вообще на всю голову ударенный – неуправляемый и бешеный! У него проблемы с гневом, контролем! Ида… он, когда ему десять было, пацана лет пятнадцати на льду чуть клюшкой не забил! И он не изменился. Ида, такие не меняются. Держись от него подальше!”

И сейчас она видела этого бешеного Дениса. Вот он – хрипит в неё, требуя… чего?

Разве они вообще что-то друг другу обещали?

Просто секс. Между ними просто секс. И ничего.

Но надо было сказать про мужа, да? Надо… Дура, Ида, какая же ты дура!

— Ты… ты… Ада, давай, сучка! Это типа месть? Да? У него там малолетка, да? Сколько ей? – одна рука у неё на горле, вторая на стене. В кулаке, побелевшие костяшки.

Вспышками. Аделаида понимала, что отключается, не соображая.

— Сколько? – орнул в неё Денис.

— Девятнадцать, – ответила и не узнала свой голос. Пропал. Это даже не хрип, а какой-то последний вздох.

— Супер. А ты решила, что на тебя не клюнет пацан какой из молодёжки? Или просто там у тебя что-то на стеснительном и моральном заговорило? Чуть постарше нашла? Один разочек? – чеканил Денис. — Ты не собиралась продолжать – просто трах на раз, пох! И как? Чего ты хотела? Уела его, кончая подо мной, а, Ада? Полегчало, сука! Сука! Бля!

И Аделаиду перекрыло. Она решила, что уж можно потягаться с ним, насрать на всё!

— Да пошёл ты, – больно пнула, извернувшись.

Пусть и была где-то там на подкорке мысль – в колено нельзя, оно травмировано, но ударила, пришлось куда-то, не знает она куда. Рукой очертив дугу врезала по лицу. Денис зашипел. Ида даже ждала, что ударит.

— Не смей, не смей, мелкий засранец, – тем не менее прорычала уже сама. — Проблеваться теперь охота, что трахнул меня? Оскорбился? Не лезь ко мне в душу, ясно! Да, он трахается с девкой девятнадцати лет, да! – на глаза выступили злые слёзы обиды. — Доволен! И я тебе дала, потому что захотелось понять, как это с малолеткой! Всё? Кончил? Нах съебал от меня и не…

Дальше она попыталась вывернуться, снова ударить – теперь уже можно и по колену, и по лодыжке и по вот его плечу с вывихом… и морде этой всей из себя звёздной и неотразимой.

Но не смогла. Потому что Денис сделал всего одно движение, как ей показалось и при этом с десяток же – сгрёб её, не давая вообще ничего сделать. Телом к стене, рука одна теперь голову зафиксировала, другая дёрнула пуговицы на джинсах…

Сорокин нагнулся и жёстко поцеловал её. Ида на инерции, на обиде, на адреналине – укусила его за губу до крови. Она бы орать начала от ненависти к себе, потому что он оторвался с ухмылкой, а внутри у неё завертелась спираль дичайшего желания, болезненного. Свело всё.

— Давай, Ада… давай, бесёнок, мозги, нах, крошишь, – и снова поцеловал. Жёстко, без мягкости, требовательно, зло.

И Ида ответила, теряя голову от его напора и вкуса крови, наполнившего рот. Да… да… мозги в крошку!

Правда… пох?