Я был человек

Я был человек

Он очнулся и сразу зажмурился, – в лицо ударил ослепительный свет. Руки схватили пустоту: штурвал… где он? Пульта дополненной реальности тоже нет. Что происходит?

Его передёрнуло, тоскливо заныло за грудиной. Он подался вперед и сложился вдвое, механически шлепнув себя по груди там, где должен быть замок ремней безопасности. Тело налилось свинцом, так всегда после невесомости. На станции должна быть гравитация. Значит сел?

– Приглушите свет! – хриплый, чужой голос.

Сияние померкло. Есть реакция на голосовые приказы. Немного погодя он смог оглядеться. Вокруг белым бело: белый пол, потолок, стены. На корабле таких помещений нет. Он на станции?

Когда в обзорном экране челнока появилась эта нескладная громадина, пилот долго вглядывался в цилиндры, кубы, конусы, гиперболоиды, слепленные между собой без всякой логики и опоясанные широкими лентами, металлически отблескивавшими в лучах красного карлика. Словно ребенок собирал из деталей конструктора нечто невообразимое, и забросил поделку на середине. Неудивительно, что станции не было в каталогах, верно, сооружалась давно и без поддержки правительства. На заре освоения дальнего космоса конструкторы могли учудить и не такое, правда, подобного монстра он видел впервые.

Станция не откликнулась на позывные, но просканировав корабль, втянула гостя внутрь, замигав посадочными огнями. И рисковать не хотелось, но деваться некуда было. Навигационная система, ошибочно избрав неиспользуемую червоточину, выбросила челнок к чёрту на кулички. Определить координаты местоположения не удалось. После тестирования выяснилось – навигационный блок поврежден всплеском тахионного поля, пилот ввёл в работу дублирующие чипы, но те так же оказались пустыми. А без навигации, куда улетишь? Он осторожно, по верхней глиссаде, подвел челнок к станции. Когда до массивного зева оставалось полсотни метров, пульсирующая волна посадочных огней вдруг взорвалась ослепительной вспышкой. Дальше – пустота, память не отзывалась.

Первый шок прошел, сердце перестало испуганно колотиться в висках. Он зашарил руками, медленно поднимаясь, заметил, что полностью обнажен. Беззащитен. Дыхание пресеклось, будто кожу содрали.

– Верните комбинезон, – голос дрогнул. Смущённо прикрыв пах рукой, ожидая реакции, надолго застыл на месте. Ничего не произошло. Только голова гудела, и больно покалывало в затылке. 

Он почесал щеку, раздумывая, что делать, подошел к ближайшей стене и осторожно коснулся мягкой, мгновенно твердеющей от нажима поверхности, затем прошагал вдоль стенки, вот здесь, где сияние становилось почти незаметным, с ней соединялась другая, такая же гладкая. Пилот поднялся на цыпочки, подпрыгнул, потолок нависал над головой белёсым сияющим пологом, но оценить высоту помещения возможности не было.

Обошел комнату по периметру – примерно три метра каждая грань, пустые гладкие стены – ни дать ни взять камера для буйных сумасшедших. Потёр всё ещё слезившиеся глаза, затем опустился на корточки, где стены сходились с полом. Это не углы, пальцы нащупали все тот же мягкий материал, без швов образовывавший весь куб, словно его выдули из цельного куска материи. Если помещение герметично… он замер, проверяя внутренние ощущения, сделал несколько глубоких вдохов: признаков нехватки кислорода нет, значит, вентиляция налажена, но как, осмосом, капиллярной сетью? Через какие незримые отверстия в стенах, потолка или пола? Температура комфортная – ни жарко, ни холодно. Оборудование работает исправно. Уже хорошо.

Если древняя электроника станции приняла его челнок последней модели за чужака, не удивительно, что пилота поместили в карантин. Так вот почему его раздели! Надо представиться. Он поднял лицо вверх и заговорил:

– Меня зовут Нил Кушаков, пилот первого класса службы спасения, в данный момент состою на службе планетарного флота колонии Мегана, идентификационный номер по ОПП 201454, – он говорил быстро и четко, голос не подводил. – Причина аварийной посадки – отказ навигационного оборудования, кораблю необходим срочный ремонт, – последнее слово он выделил.

Сейчас откроется дверь, незамеченная при первом осмотре. Секунды растягивались, превращаясь в минуты, стены узилища оставались незыблемыми. Тишина сковывала сильнее смирительной рубашки.

– Я должен как можно скорее попасть на Землю, задание высшего приоритета, – добавил он, вовремя сообразив не болтать о грузе – небольшом герметичном контейнере с образцами крови и тканей заражённых колонистов. И снова стал вслушиваться в давящую вату безмолвия.

Когда его отправляли, обстановка на Мегане была из рук вон. Странная болезнь расползалась, ежедневно поражая новые жертвы. Предвещая недуг, на радужной оболочке глаз человека появлялись яркие сиреневые пятнышки.

– Красота неземная, ты бы видел, – осмотрев первого пациента с этой аномалией, за два месяца до отлета челнока, восторженно комментировал Док. – Нет, в остальном со стариной Клугером порядок, видимо, под влиянием местных условий что-то произошло с меланоцитами. Не разобрался ещё, что именно, а пока успокоил деда и отправил домой.

На следующий день начальника порта нашли без чувств на полу рабочего кабинета. Клугер, обычно въедливый и раздражительный, пришел в себя спустя сутки, совершенно иным человеком – перестав отвечать на вопросы врачей и реагировать на любые эмоциональные раздражители. Можно было кричать ему на ухо что угодно и даже хлестать по щекам: пациент безучастно взирал на мир широко распахнутыми фиолетовыми глазами, в которых не обнаруживалось и тени понимания.

Электронные мозги заброшенной станции успели «проржаветь» – зациклиться на самообслуживании или перейти в автономный режим? Если так, станция не в состоянии воспринимать сложные речевые обороты. Нил громко сказал: