Я должен был закричать

Я должен был закричать

(Белое море, Северная Карелия)

Больше всего хотелось спать, но Андрей держался. Он растянулся на «пенке» у костра и смотрел осоловевшим взглядом в огонь. Трещали сосновые сучья, дымились сохнущие кроссовки и стельки, шумел закипающий котел. Где-то метрах в пятидесяти от лагеря журчала речка. От кружки приятно пахло грибным бульоном «Магги».

Андрей чуть сменил положение, так как рука стала затекать. Боль в стопах расплескалась кислотой по обеим ногам, и сквозь зубы едва не пробился стон. Переход оказался чертовски тяжелым. Очень тяжелым.

Дошло даже до того, что на том болотце, у истока реки, Андрей окончательно пал духом. Он выбрался на крошечный сосновый островок посреди Кольских топей, швырнул на землю рюкзак и тяжело плюхнулся сверху. Промокшие ноги болели, тело дрожало от слабости, плечи ломило.

— Все. Дальше не пойду.

Его брат, Борис, встал тогда рядом. Не осуждая, не подгоняя. Он просто поправил рюкзак, посмотрел на розовеющее закатное небо и ничего не сказал. Но от взора раздраженного Андрея этот многозначительный взгляд не ускользнул.

«Что? — подумал он — Задерживаю вас, да? Ночь на дворе, а вы из-за меня в болотах застряли?» Борис полез в нагрудный карман бывалой штормовки, выгреб горсть цветных «эм анд эмсов» и без слов протянул Андрею.

— Не могу. Просто не могу. Все. Никогда больше. — Гнев растворился, словно его и не было. Зато пришел стыд за сокрытую злость. От конфет Андрей отказался. — Спасибо.

Дороги не было. Она красовалась на всех картах. На старых военных, на писульках аэрогеодезии, да даже на Гуглкартах через все эти Богом позабытые болота вела прерывистая линия. Но в реальности ее не оказалось. Заросшая тропинка чуть проступала в редких сосновых перелесках, но после уводила в сырые топи или же карабкалась на крутые склоны сельги.

— Пешком больше не пойду. Ну его. Только байдарки. Шли бы сейчас по речке, по течению. Рыбу бы ловили.

— Собаки! — крикнул откуда-то спереди Стас. Он и его супруга легко пробирались по любым зарослям. Всегда шли впереди. Всегда поджидали отстающего Андрея, и стоило ему их нагнать, как поднимались, отдохнув, и бежали дальше. Да еще и умудрялись радоваться каждому пройденному километру, в то время как он проклинал каждый шаг.

Не задалось путешествие. Сил нет. Здоровье не то, колени болят. С обувью ошибся и взял кроссовки с расчетом на дороги, болотные сапоги для рыбалки и оставил в городе хорошие треккинги, чтобы лишнее не тащить. А еще за последний год Андрей набрал почти десять килограмм. Сидячая работа, любящая жена.

У мужчин так бывает. Винить всех, кроме себя.

— Соба-а-а-аки!

— Тут! — ухнул Борис. Младший Собак. Кто первый придумал это прозвище братьям Павловым — Андрей не помнил. Но прижилось еще со студенческих времен.

— Это ж надо было таким тюфяком стать, да? — вырвалось у Собака Старшего.

Брат фыркнул, а Андрею вновь стало стыдно. Как за свою слабость, как за истерику, так и за эти слова. Боря панически боялся воды. Не стоило ему говорить про байдарки. Не надо было. Тема давно всплывала, и друзья хотели отправиться в путешествие по рекам, но это означало, что они поедут без Бориса. А ведь Андрей знал, как дороги тому эти июльские вылазки, которые они вместе совершают уже...

Проклятье, уже двадцать лет...

Борис так ничего и не сказал. Он терпеливо дождался, пока Андрей придет в себя, потом помог закинуть рюкзак на спину и пропустил брата вперед.

Собак Младший всегда ходил чуть позади.

Сейчас неприятный эпизод на болоте остался в прошлом. Вокруг тепло, ноги уже сухие, идти никуда не надо. Хорошо. Бородатый Борис сидел по ту сторону костра, пил душистый чай из кружки «Экспедиция» и одними губами улыбался лекции Стаса. Тот рассказывал что-то из будней своего туристического кружка. Какую-то байку о том, как он знакомит поколение Интернета с дикой природой. Аккуратные очки походника-инструктора поблескивали в темноте. Горел огонек сигареты, то вспыхивая при затяжке, то бледнея. Жена Стаса колдовала над котлом, касался металлических стенок пластиковый половник.

В этот поход их выбралось только четверо. Годы летят. Когда все только начиналось — они отправлялись в путь как минимум вдесятером. Кто-то с тех пор повзрослел, кто-то потерял интерес к такому отдыху. Кто-то умер.

Андрей хлебнул из кружки бульона и прихлопнул наглого комара на щеке. Сейчас он вспоминал случай на болоте с еще большим презрением к себе. Слабость духовная, слабость физическая. Почему так стало? Вроде бы не старик еще.

— Чего заскучал, Собак Старший? — переключился Стас и с улыбкой посмотрел на Андрея. — Жалеешь о подкожных запасах, да? Все еще считаешь, что зима близко, да?

— Кто-то должен быть большим и добрым. Не всем же жить дрищами, — привычно парировал бородатую шутку Андрей, поправил покосившийся кроссовок, чтобы пламя дотянулось до мокрой стороны.

— Я не дрищ, я атлетически сложен, — подмигнул Стас.

— К справке, готова засвидетельствовать последнее, — хмыкнула Настя. Смахнула комара с лица, послала воздушный поцелуй супругу. — Тушенку откройте, пожалуйста.

— Сейчас сделаю, — подался вперед Борис.

— Да-да, Собак Старший. Видишь, женщинам я нравлюсь. Ты бы тоже нравился, если бы жиром не заплыл.

— Не льсти себе. Я думаю, все дело в ее извращениях. Психологическая травма. Кто-то с лошадками любит, кто-то с покойниками, кто-то с тобой.

— Я все слышу, — заметила Настя. — Боря, подай стрихнина, пожалуйста. Твой брат любит с горочкой?

Борис и Стас заржали. Даже измученный Андрей улыбнулся.

— Я сейчас схожу за канистрами с бензином, что мы у той скалы видели. И сожгу вас, — промолвил он.

— Да куда ты сходишь, — беззлобно фыркнул Стас, а Андрею вдруг стало очень обидно от этих слов. Хоть и справедливых. Но он быстро поборол дурное чувство. Тем более что наконец наступил ужин. Макароны с тушенкой и хлебцами Finn Crisp. Чуток коньяка в кружку с чаем. Счастье.