Я и два дракона под рыбным дождем

Глава 1 Проснуться в тюрьме - это слишком круто

Я дёрнулась, пытаясь вырваться из чёрного марева сна, отдающего в ушах эхом тоннелей метро. И тут же застонала, прижимая пальцы к вискам. В голове как будто взорвалась петарда, а любопытные гномы-патологоанатомы методично стучали кирками в висок. Пока они не добрались внутрь, попробовала вспомнить, что же со мной произошло. И тут же снова ухнула в чёрный провал, буквально выбарахтываясь в реальность. Нет-нет-нет. Сейчас встану, выпью таблетку, изгоняющую из гномов трудолюбие, и подумаю. Вот прям сейча-а-а-ас встану. Глаза было страшно открывать, предчувствуя и с ними проблемы. 

– Глядьте, одна девка-то жива, – хриплый голос где-то над головой заставил забыть обо всех трудностях. Ибо откуда мужские незнакомые голоса в моей спальне, если даже муж сюда заходит по большим праздникам?

Глаза открыть удалось, но вот легче от этого не стало. Предчувствие не обмануло – в них правда как будто песка ковшом сыпанули. Я пошарила в стороне, где должна была находиться тумбочка, чтобы отыскать очки. Я не совсем плохо вижу. Обычно. Но сейчас, чтобы рассмотреть в мутном пёстром нечто перед собой что-то конкретное, надежда оставалась лишь на эти стекляшки. Рука наткнулась на что-то гладкое и прохладное, но формой далёкое от тумбочки, как ёж от оленя. Зрение вернулось неожиданно и очень резко. Стоило только моргнуть пару раз. Я глянула, что же такое щупала, и тут же пожалела об этом. И о том, что посмотрела, и о том, что трогала. Вместо тумбочки я поглаживала лицо трупа. Красивое такое лицо с мраморно-холодной кожей. Завизжала я уже прямо в ухо кого-то, совершенно неожиданно вздёрнувшего меня на ноги. 

И тут же полетела обратно на пол. Падение получилось неудачным, и мой визг перешёл в шипение от стрельнувшей в локте боли. Стоявший надо мной мужик тряс головой, словно отголоски моего визга до сих пор метались внутри эхом. Но мне это было не важно. Пользуясь всеми конечностями, попыталась отползти подальше от кучи мёртвых тел. Не то чтобы я брезглива, и я прекрасно понимала, что бояться больше стоит живых людей, но… инстинкт был сильнее. Меня тут же подхватили, поднимая на ноги. И все слова благодарности застряли где-то глубоко. Ещё на уровне подсознания. Потому что окружали меня особи исключительно мужского пола и с таким выражением лица... Меня хотели где-то между «отыметь» и «прибить».  

В нос ударил запах давно немытых тел, перемешанных с грязными носками и тушёной капустой.  

– Да вы гляньте, морщится цаца. У тебя просто никогда нормального мужика не было, – говоривший сжимал пальцами мои щёки и выдохнул эти слова в лицо вместе с запахами помойки, заменявшей ему рот. Я честно пыталась сдержать рвотный порыв. Хотя вру. Даже не пыталась, потому что это было бы невозможно. 

Не то, чтобы что-то кардинально изменилось в одежде моего оппонента, но почему-то это событие крайне его возмутило. И я в очередной раз полетела на пол, только теперь ещё и щёку жгло от хлёсткого удара. В этот раз не долетела до горизонтальной поверхности, и это была единственная радость. Меня схватил кто-то, да так крепко, что я порадовалась, что в желудке не осталось даже желчи. Мозг отказывался анализировать происходящее, уйдя в режим бесконечной перезагрузки. Поэтому действовать стало тело. Вбитыми на уровень подсознания рефлексами. «В случае нападения бить: глаза-горло-пах». И не важно, что это не одного человека, а каждому из трёх по одному пункту. Следующим действием, светившимся в голове неоновой лампочкой было «бежать». И вот с этим уже были проблемы. Потому что я, наконец, смогла оглядеться и понять, что бежать совершенно некуда.

Вдоль стен большой комнаты впритык тянулись трёхъярусные шконки (другое название даже в голову не приходило, учитывая маленькие зарешеченные окна под потолком и стальную дверь, на вид толщиной с броню танка). Так же наблюдалась высокая концентрация людей на квадратный метр. Человек так сорок на небольшой, в принципе, оставшийся пустой пятак пола. Ну как  – человек? Мужиков разной возрастной группы и социального достатка. Вот только прилично одетые особи сидели за столами в дальнем углу, негромко переговаривались, перебирали чётки и делали вид, что ничего особенного не происходит. А мужские индивиды с уровнем интеллекта и финансовых возможностей «от плинтуса и ниже» зажимали меня в кольцо, постепенно отодвигая к стене. Наличие десятка трупов в стороне я предпочла игнорировать.

Я здраво оценила свои боевые способности как уходящие в минус, выпрямилась, отряхнула длинную чёрную юбку из грубой ткани (Боже, откуда это на мне?) и глянула на обменивающихся скабрёзными шуточками мужиков. А потом кинулась в сторону гипотетических насильников с криками: 

– Ура-а-а, у меня сейчас будет секс! 

Не то, чтобы я была так рада. У меня его, конечно, уже года два как не было, но всё было не настолько плохо. Зато фактор неожиданности сработал, и мне удалось вырваться из окружения. Стремилась я к тем самым приличного вида мужчинам. Я не надеялась, что они такие слепые и не видят, что происходит, но… видать, вера в людей была неискоренима. А надо было к двери бежать стучать. Стальная толстая пластина выглядела и то более дружелюбно. 

– Лучше бы ты приняла чистую смерть, Амалия, – буркнул один, брезгливо вывернувшись из моих рук, хватавших и трясущих всех подряд в поисках помощи. Я замерла. Пусть он назвал меня неизвестной мне Амалией, но, значит, считал, что знал меня? Вот как так?.. Додумать возмущённую мысль я не успела. Меня схватили за локоть с гоготом «попалась!». Хрен тебе во всё рыло. Я полоснула ногтями назад наощупь, жалея, что они коротко подстрижены. Хватка ослабла, и я с криками «пожар» кинулась к единственному месту, дающему иллюзию защиты. На третий этаж ближайшей шконки. Нельзя кричать «насилуют», когда тебя насилуют. И «убивают» – тоже. Пожар почему-то вызывает у людей больше интереса и желание хотя бы посмотреть поближе. А там и до помощи недалеко. Ради такого дела я была готова устроить и настоящий пожар, но пока лишь расшвыривала малочисленные личные вещи бывшего жильца с третьего этажа. Деревянное строение из толстого бруса ходило ходуном, пока я пиналась, кусалась и царапалась. А так же плевалась и орала. Чего уж скрывать, я и сблевануть не отказалась бы, если бы это помогло. Но одна единица, пусть и отчаявшейся до озверения женщины, всегда слабее двух десятков заинтересованных мужиков.