Я, моя шизофрения и Том

Как лев, как пятно

Меня никто не предупреждал. На сапогах шмотки грязи, рубашка прилипла к телу, со лба градом струится пот — а я вынуждена протягивать руку.
— Наш волонтёр, — представляют меня англичанам, — работает с жертвами изнасилований.
Бэррингтон — его-то я знаю, конечно, — аккуратно пожимает мою ладонь вслед за остальными и замечает:
— Я думал, организация занимается только детьми.
— Так и есть, — отвечаю я за Дамиру.
Выходит очень многозначительно, даже эффектно. В комнате повисает неудобная тишина. Дамира смотрит на меня с немым осуждением из-за спин делегации, руки — как всегда — утонули в карманах. Сегодня её врачебный халат накрахмален и чист, в тон всему дому, в тон всей больнице, и только я здесь — большое пятно.
— Извините, — киваю я вежливо, но безо всякого расположения, — я должна переодеться.
А потом, обращаясь к Дамире:
— Сара теперь на месте: завязла в глине и осталась там спать. Я её нашла.
— Бедный ребёнок.
— Сходите проверьте — она никому, кроме вас, не даётся.
И я мельком показываю ей новый пластырь — девчонка кусается, словно псина, и визжит пронзительно-громко. Она борется так за смерть, а за жизнь орала, наверное, словно турбина, и клацала пастью, как дикий лев.
Не хотела бы я это видеть.
Не видела.
— Подходи к корпусу Си, как закончишь: я буду показывать им больницу.
Я киваю, прохожу мимо, а сама мысленно обещаю:
«Постараюсь задержаться подольше».



Отредактировано: 26.08.2018