Я не хочу мстить...

1. Мария

Привет! Мне двадцать и я беременна! И еще, до кучи, меня бросил муж, обозвал шлюхой, а нашего ребенка – ублюдком и выгнал на улицу… Да, вот так и стают героинями разных ток - шоу и прочей лабуды. Вот никогда и в мыслях, даже в самых страшных, не было, что я, Мария Гольшанская, наследница большущего отельного бизнеса и прочих «заводов - пароходов», буду сидеть на улице без гроша в кармане и, в перспективе, без крыши над головой хотя бы на эту ночь. Слезы душат, выть раненным зверем хочется неимоверно, до спазмов в горле, до обжигающего костра в груди, но я всегда умела держать удар, а уж этих два последних года судьба и вовсе била наотмашь, потому только мои судорожно стиснутые, до белых костяшек, кулачки, выдают мое состояние. Если заору – не остановлюсь, пока не сдохну. А подохнуть  я теперь не могу – ради маленького чуда в моем животе я выживу, найду способ выжить, - слышишь, малыш, мы выживем любой ценой и ты никогда не узнаешь, какой мразью был твой отец. Я уж постараюсь. Так, вдох – выдох, нельзя плакать, только не здесь, не сейчас и не перед охраной мужа. Вон они, стоят, здоровенные парни, хмуро поглядывают в мою сторону, но молчат, прячут глаза, стыдно, наверное. Ну да, герои, – девчонку сопливую, хозяина обидевшую, выбросили из дома. Но вот проблемка тут одна нарисовалась, я то не просто девчонка, а  хозяйка, хоть и, по правде сказать, уже бывшая. Вот и маются мужики, с одной стороны приказ – выбросить, а с другой, а вдруг хозяева мириться будут…   Так что «выбрасывали» меня ооооочень аккуратно и с предельным уважением. Кто ж его знает, что будет завтра?!

– Мария Павловна, вам нельзя…   на холодном сидеть, вот возьмите, - все-таки не выдержали ребята, подошли ко мне и Костик, огромный, как медведь гризли, протягивает сложенный пиджак, что бы подстелила под попу и не сидела на холодном бетоне. Петрович, самый старший и рассудительный в этой пятерке,  одобрительно кивает головой, мол , молоток Костян, и спрашивает:

- Мария Павловна, я вам такси вызову, хорошо? Заглядывает мне в глаза и тут же отводит их в сторону. Ему стыдно, а поделать то ничего не может. Понимает, что плохое дело хозяин делает, но … семья у Петровича большая, кормить надо, а не против хозяйских приказов выступать. Я светло улыбаюсь, зачем подневольных людей третировать.

 - Да, будьте так добры. Смотрю, как он ищет номер и молчу. Чувствую на себе сочувствующие взгляды ребят и не поднимаю глаз. Зачем провоцировать их на неповиновение хозяину? Просто молчу и жду. Сейчас приедет такси и я уберусь, наконец отсюда. Куда уберусь? А, плевать, куда - ни будь, только бы отсюда подальше. Петрович дозвонился, тихо диктует адрес. Брр, ветер, холодно. Осенние ночи они такие. А на мне вот - только тоненькое платье, обхватываю себя руками.

– Мать твою, да что ж это такое! - кто громко ругается, на него шикают, а на мои плечи ложится еще один пиджак.

– Спасибо, - почти шепчу, снова слезы перехватывают горло, я  вдруг понимаю, что парни тоже «на взводе» и пытаются хоть как то помочь. Еще больше хочу плакать.

– Ребята, спасибо вам за все, вы очень хорошие, я все понимаю, не переживайте, со мной все будет хорошо, - говорю я, а то, непорядок же, косяки хозяина, а их совесть ест.

- Да что ж… ! 

- Да как же…!  

-  Да мы же…, - Костик пытается сказать за всех, машет большущей ладонью, и вдруг из его мощной груди вырывается всхлип. Он отворачивается и уходит куда то в сторону. Вот  это да, и это Костик, да ему швы без наркоза накладывали, даже не пикнул, а тут вот такое. М-да, а оказывается меня здесь и правда любили. Хотя, судя по обстоятельствам, не все, и, кажется, не совсем те, но любили. Но все равно приятно, черт возьми! Скрипит калитка и на улицу выходит  Марина, экономка и по совместительству любовница моего мужа. Ах, да, для меня она теперь Марина свет Васильевна и никак иначе. Это мне популярно муж объяснил, а чтоб доходчивей было, да поскорее уяснила, еще и леща знатного залепил под аккомпанемент визга эконом любовницы. Она подходит ближе и бросает мне под ноги сумку.

– Вот, Александр Николаевич сказал выбросить вместе с тобой…  И, уже делая шаг в сторону дома, шипит мне в лицо, - шшшалава гулящая!

– Ей, ты! Марррина! – это уже самый спокойный из охранников, Сергей. Он делает шаг к Марине и как то так тяжело, весомо добавляет, - Иди куда шла! Ну!

 Экономка втягивает голову в плечи и бросив тревожный взгляд на парней, молча быстро ретируется во двор. Они молчат и я сейчас им очень благодарна за это молчание. Да и говорить тут не о чем. Петрович чуть дальше от нашей группы, что то быстро обсуждает с Костиком. Тот оглядывается на меня и согласно кивает. Потом Петрович подходит ко мне, парней взмахом руки отсылает к Костику:

- Мария Павловна, сейчас такси будет. Куда вы поедите? Может, кого ни будь из парней возьмете с собой? Голос как всегда – командный, но чувствуется нотка жалости. Я спокойно отвечаю заведомо неправду:

– Все будет хорошо, Михаил Петрович, я к подруге поеду. А парням нельзя, вы же знаете. Он плотно стискивает губы, а потом  свозь зубы выталкивает, - Да, знаю. Да, знает, это ж приказ хозяина – «выставить из дома, в чем есть и пусть сама в город добирается, блядь гулящая». Урчит мотор машины, нас слепят фары такси. Ну вот, пора убираться отсюда. Поднимаюсь на ноги, пытаюсь отдать пиджак, но Сергей (это его вещь) говорит:

- Не надо, холодно. Пусть хоть так… Его голос странно дрожит, оглядываюсь, а он прячет глаза. Плакать собрался что ли?! Не надо, пожалуйста, не надо, а то и я не сдержусь, просто киваю головой, спасибо. Отворачиваюсь, подхватываю сумку. Добивает меня Костик, он забирает сумку и что - то сует мне в руки.

 - Вот, Мария Павловна, вот возьмите, мы  тут вам денег немного собрали. Извините, тут мало…

Ох, рыцари вы мои, без страха и упрека. Смотрю на парней и уже не могу сдержать слезы, они просто катятся. Выжимаю из себя, - Ребята, спасибо, - и быстро сажусь в такси. Всему есть предел и свой я уже исчерпала, наверное , полностью. Петрович что - то внушает таксисту, а Костик быстро наклоняется ко мне в салон.