Я обрываю крылья феям

I.

Он был моей личной осенью посреди жаркого летнего солнца и недолгих дождей. Золотым листопадом среди благоухания цветов. Осенью, удивительным образом способной соединять в себе радость лета и скорбь по приближающимся холодам. Но осень всегда пролетает незаметно, не позволяя насладиться романтикой парков, погребенных под ворохами опавших листьев. За осенью непременно спешит зима...    

Мне нравилось видеть его скромные концерты на импровизированной сцене - возле робко раскрытого чехла из-под скрипки, - в переходе. Его музыка лилась нежными переплетениями, и я хотела слушать это торжество одухотворенности часами_вечностью, наслаждаться переливами мелодии, окунаясь в нее с головой и отдавая все мысли, всю душу ей, прекрасной и легкой. Но каждый раз я проходила мимо, лишь на мгновение задерживаясь, чтобы положить несколько помятых купюр и торопливо продолжить свой путь домой. Отчего-то мне казалось неловким "стоять над душой" у музыканта; стыдно остановиться перед ним и внимательно послушать жалобные напевы его волшебного инструмента. Я не знала ни кто он, ни то, почему растрачивает свой талант на игру в переходе. Я не видела даже его лица - сколько бы мне ни доводилось проходить мимо моего таинственного маэстро, на нем всегда была толстовка с капюшоном, надежно прикрывающим голову. Иногда мне удавалось заметить его ровный нос, который, впрочем, не мог ничего рассказать о своем владельце. Я проходила в том месте каждый божий день по два раза - днем, спеша работу после учебы, и поздним вечером, возвращаясь домой (тоже спеша), - и он всегда был там, и всегда на нем была эта темная, далеко не новая, толстовка. По стилю недорогой одежды и энергичным, но скупым движениям я понимала, что загадочный скрипач молод и, возможно, является моим ровесником, и этот факт еще больше подпитывал мой интерес к тому, почему его скрипка вынуждена надрываться в столь непотребном месте вместо больших сцен города, несмотря на возраст исполнителя. 
Это стало моей традицией проходить в "моем" переходе и обязательно бросать купюры. Никаких монет, труд музыканта не может быть оценен такой малой платой. Я привыкла встречать день с его профилем, символом того, что день пройдет удачно. Это стало моей приметой. 
Но однажды моего музыканта не оказалось на месте. Мой гарант удачи в делах исчез. И переход стал пустым, хотя и трещал по швам от спешащей серой массы людей. Казалось, весь мир оглох, - в нем не было звуков, кроме монотонного гула, сводящего с ума своей навязчивостью. 
Я успокаивала себя тем, что мой загадочный музыкант - обычный человек, со своими делами и проблемами. В тот момент я даже хотела, чтобы он просто простудился, но моя фантазия в это время любезно предоставляла мне жуткие картины, от которых мне становилось не по себе, и я хотела лишь одного - поскорее вернуться в переход и убедиться, что скрипач вернулся и пребывает в целости и сохранности. Но он не появился ни вечером, ни на следующий день, ни даже через неделю.