Я объявляю тебе войну

Пролог.

— Ну и долго нам еще ехать? — ерзаю на удобном сиденье машины Матвея Градова.

Если бы не его хозяин и навязчивый запах туалетной воды, можно было сказать, что здесь комфортно.

— Тебе так не нравится моя компания? — равнодушно-холодно спрашивает. Как издевается.

Начинаю нервничать.

Сумерки. Лес. Неизвестная тропинка. Матвей, Градов, козлище. Ненавижу!

Мы объявили друг другу войну. Успели столько гадостей натворить, теперь у нас есть только два варианта: либо мы умрем вместе, либо… Короче, нет другого выхода. И это печально.

Мот резко останавливается на обочине и вырубает фары, следом глушит мотор. Боюсь сделать вдох. Воздух наэлектризован и гудит.

— И что это значит? — смотрю в лобовое стекло и ничего не вижу. Одна тьма.

Сердце гулко и часто бьется, доводя меня своей скоростью до обморока.

— Это значит, что мы приехали, — низко, с нажимом произносит.

Губы пересохли. Хочется откашляться, потому что першение в горле заставляет глаза слезиться.

— Выходи, Исхакова, — смачно, с брезгливостью выплевывает мою фамилию.

— И не подумаю. Отвези меня обратно, если не хочешь проблем, — гордо вскидываю подбородок.

И мы оба знаем, что мои угрозы на него не действуют. Он понимает только силу ответного удара. Это же Градов — любимчик всех, самый умный, самый лучший, звезда института. Но для меня он настоящий придурок, которого следует почаще ставить на место.

Матвей выходит первым и обходит машину. Слежу за ним через лобовое стекло. Градов открывает дверь и с силой вытаскивает меня наружу, как мягкую игрушку. Уверена, на предплечье теперь будут следы от его пальцев.

Чертов засранец!

Пячусь, а он громкими, но медленными шагами идет на меня.

В его глазах чернота. Проглатываю язык и первый раз рядом с Градовым чувствую себя слабой. Очень-очень слабой.

Он выше, сильнее и точно что-то задумал. Его угрозы уничтожить меня обретают явные очертания.

— Страшно, Анечка?

— Если твоя цель напугать меня, то у тебя получилось. Теперь давай вернемся в машину. Пожалуйста, Матвей.

Колени и бедра обжигает холодом.

Улыбка Градова растекается на лице, как у Джокера.

Нет, мы не вернемся вместе к институту на его машине. Точно не вместе.

Задержав дыхание, устремляюсь в лес. Взбираюсь на небольшой холм и утопаю в старой, мокрой листве. Ноги не слушаются, каблуки застревают в земле. Везде старые корни, ветки, упавшие ветхие стволы, через которые перебираюсь и рву колготки.

— Я же все равно тебя найду и поймаю! Тебе не спрятаться от меня, Аня! — голос Матвея повторяется эхом.

Мне страшно. По-настоящему страшно. Он обезумел.

— Раз, два, три, четыре, пять, сучку Аню я иду искать!

Мы одни здесь. Кажется, я смогла убежать, но нет, шаги Градова снова слышатся где-то неподалеку.

Не нужно было доводить нашу войну до крайней точки. Уверена, Матвей в состоянии удушить меня под ближайшей елью.

— Знаешь, что с тобой будет, когда я поймаю тебя, Исхакова? — его голос разлетается по лесу.

Эхо скачет от дерева к дереву. А затем... Тишина.

— Беги, Анечка! Беги от меня, — чертовски близко.

Пульс долбит в висках, от зловещего скрипа деревьев сводит живот, а от частого дыхание жгут легкие.

Я спотыкаюсь о старую корягу и падаю на колени. Переворачиваюсь, руками сминаю влажный мох и сырую перегнившую листву.

— Попалась! — тихо, с наслаждением произносит.

Матвей нависает надо мной своим мощным телом. В его взгляде удушающая ненависть. Пахнет землей, хвоей и туалетной водой Градова. Жар его кожи палит слои одежды и добирается до меня.

Это конец.

ГЛАВА 1.

Несколькими месяцами ранее…

Я напугана предстоящим днем в стенах нового для меня места.

В школе, где я училась, однажды привели новенького парня. Его звали Том, он стал изгоем с первого дня. Над ним смеялись и издевались. В один день в его ботинки налили воды, а учебники спрятали в раздевалке футболистов.

Жуткая история.

— Куда прешь, коза? — громкий сигнал клаксонов выбивает дух.

На парковке перед институтом ограничена скорость, но местным мажорам все равно на это.

Спотыкаюсь неизвестно за что и уверенно падаю на колени. Обидно. Колготки рвутся, а они были новыми. Ладони расцарапаны и начинают поднывать.

Изнутри бьет злость и расстройство. Ну как так-то?!

До входа иду прихрамывая. Колонны, тяжелые деревянные двери, хватаюсь за ручки обеими руками и тяну на себя. Подошвы ботильонов скользят по плитке.

Второй курс, первый учебный день, незнакомая группа... Паника кусает за пятки. Еще и местные придурки на дорогах.

На стенде с расписанием проверяю аудиторию и, поправив прическу, поднимаюсь на второй этаж. Звук каблуков отражается от стен.

Боже, чувствую себя как в темнице. И, кажется, конкретно опаздываю.

Интересно, здесь принято стучаться, заходя в класс?

Открываю еще одну тяжелую дверь в аудиторию. Передо мной человек двадцать. Все рассажены, свободных мест почти нет. За трибуной довольно молодой преподаватель. Или аспирант?

Десятки пар глаз вопросительно уставились в мою сторону. Я с трудом сдержалась, чтобы не сглотнуть. Это было бы слишком громко.

— Я могу вам чем-то помочь? — голос аспиранта глубокий, бархатистый. Приятный, в общем.

Смотрит цепко, что у меня щеки вспыхивают.

— Я новенькая. Меня зовут...

— А почему вы опаздываете? Лекция как пять минут идет! Вы ознакомились с расписанием занятий?

Киваю, затем отрицательно качаю головой. Да что со мной? Сердце скачет в груди и вот-вот позорно выскочит прямо в ноги к этому молодому преподу.

Соберись, Аня!

— Молчите... Значит, не ознакомились. Будьте добры, выйти и зайти, как положено.

— А как положено? — блею в ответ и тихо себя ругаю.

На его лице что-то вроде ехидной усмешки появляется. По аудитории прокатываются тихие смешки. Мое эго будто бы получает щелчок по лбу и толчок в спину.