Я разделю с тобой твои грехи

Глава 1

Глеб

По тёмному окну в ночи громко стучали беспокойные капли воды, медленно стекая по нему вниз. Странно. В декабре должен быть снег, а по окну долбит настоящий дождь. Сегодня была именно та ночь, когда хотелось тупо впирать в холодное окно, стоя внутри тёплого кабинета и думать, но Павлов стучал мне по мозгам уже двадцать минут. Дятел грёбанный.

Неужели он не может понять, что сейчас мне совсем насрать на наши дела, которые гладки, как шёлк. Какие проблемы могут быть в том, что само по себе является проблемой? Да и как можно думать о чём-то, когда в башке у меня всё склоняется к чёртовой девчонке?

Согнул руку в локте, рассматривая янтарную жидкость в глубине бокала. Отличный коньяк. Нужно отдать Дорохову должное. Не врал, старый чёрт, когда нахваливал. Настоялся и хуже не стал. Как она… Твою мать!

- Альберт опять что-то мутит. Шавки его как-то слишком подозрительно рисовались возле центральной шашки. Не верю я в то, что это просто так, – заключил свою речь Саня, вальяжно развалившись на диване.

Мда… Не хорошо. Мутный человек этот Альберт. Ни раз уже подлянку мне устраивал. К конкурентам переходил, а когда понимал, что жопу прострелю за подставу возвращался. Тварь. Крыса. Собрал себе таких же крыс и стал королём. Королём крыс.

- Глеб? Ты сегодня здесь? Или кому я всё это втираю? – реально интересуясь спросил он, пока я продолжал тупо пялиться на пацанов, которые суетились на улице, перенося коробки в дом. Всё-таки надо было сразу в шашку везти. Зачем мне эта срань на первом этаже?

Мог бы я ответить на его вопросы, да сам ответа не знал. Физически я стоял на полу в своём собственном кабинете, рассматривая территорию своего дома, и вполне реально чувствовал, как меня прожигал внутри выдержанный коньяк, но мысли мои были далеко и от дома, и от коньяка.

- А Ровный? Его не видно? – сухо бросил я, даже не смотря на друга.

Обычно Альберт и Егор работали вместе, почему же сейчас марает руки один Задорный? Путь он и крыса, но лапы марать не любит. Жопу свою жалеет. Знает, сволочь, что прострелю очко. Не мог один открыто выйти против меня.

- Не видно. На дно залёг. По-моему, ты ему тогда доходчиво объяснил, что будет, если увидишь его ещё раз, – напомнил он и перед глазами невольно вспыхнули давние воспоминания.

- Нужно было тогда ему башку прострелить, – процедил я, разворачиваясь к Павлову, который задумчиво постукивал пальцами по столу.

- Ты приказ не отдал, вот и отпустили, – оправдался, только что мне его оправдания? Его там даже не было, но он как мальчик сидит и оправдывается за своих ребят. Я не его босс. Нет.

С Павловым судьба свела меня ещё на школьной скамье, но он ни разу не позволял в себе усомниться. Из какой задницы мы выбирались вдвоём и какие триумфу запивали лучшими напитками, завершая вечера заштукатуренными цыпочками. Кажется, что было это в прошлой жизни. Не со мной.

Прошёл мимо друга, похлопав по плечу. Он не виноват. Косяк мой, значит и отвечать мне. Стоит Ровному объявиться, и рожа его станет главной мишенью в этом городе.

- Ладно. Мой косяк. Не грузись, – заверил Павлова, что не виню его и сел в своё кресло, вновь кинув задумчивый взгляд на хмурое окно, которое совсем не казалось каким-то неправильным.

- Глеб? – позвал Саня, заставляя меня обратить на себя внимание, которое сегодня было приковано отнюдь не к нему. – Грузишься в этой комнате только ты. Что за дела? – переспросил он, с прищуром рассматривая меня.

- Я нашёл её, – спокойно сказал я, опять отвернувшись к окну, осушая уже четвёртый бокал до дна. Довела. Сидеть на жопе ровно не могу. Нужно сейчас ехать и забрать её.

Вскочил с кресла, но вовремя одёрнул себя, удерживаясь пальцами за его спинку, чтобы хоть немного контролировать эмоции.

Повернулся к Павлову, который в недоумении смотрел на меня, нахмурив брови. Видимо не понимал о ком идёт речь. Много кто перешёл мне дорогу, но никого не искал, а её искал и наконец нашёл. Сколько можно уже терпеть? Она два месяца под моим присмотром, так чего я жду? Нужно просто выбраться наконец из этого дерьма и забрать девчонку.

- Кого? – вопросительный взгляд друга выбил из равновесия, и я снова уселся в кресло, всматриваясь в его выражение.

Он не помнил её или забыл?

- Аню… Лаврову… - ударение поставил на первый слог. Не забыл. Она сама меня поправляла ни раз и ни два.

Лицо Саши напряглось. На скулах заиграли желваки, а взгляд сразу устремился в стол. Не любил он девчонку. Никогда не любил. В отличие от Руса. Чёрт бы его побрал. Сволочь. Жалею, что не убил тогда.

- Я думал, что ты забыл её, – процедил он, сквасив на лице кислую мину, будто пришлось вспомнить что-то поистине отвратительное.

Как признаться другу, что не забыл? Я помню её до миллиметров. Каждый взгляд и чуть приподнятый уголок стандартных губ, от которого отсеивалась маленькая ямочка. Те её светлые волосы, которым так впору были голубые глаза – море, в котором я обычно тушил свой пожар и растворялся. Захлёбывался.

Не могу признаться, что не забыл. Каждый чёртов день, где бы я не был вспоминал её, только сейчас нет во мне ничего, кроме ненависти и злости. Растерзаю. Сломаю. Пристрелю, если будет брыкаться. Помню дерзкий характер, который ненавидел в ней, но который меня смешил. Знала девочка, кто я такой, но всё равно дерзила, всё равно убежала. Убежала от меня. Ненавижу.

Внезапно руку пробила резкая боль и я повернул голову на ладонь, наткнувшись взглядом на стекло, выпадающие из руки. Твою мать.

Кровь показалась только после того, как разжал кулак, посыпая стол осколками бокала, на которых были заметны красные оттенки, перемешавшиеся с медными.

- Мда… Перемкнуло тебя, Глеб, – прокомментировал Павлов, болезненно осматривая мою руку, продолжая обездвижено сидеть на своём стуле.

Смахнул осколки с ладони другой рукой и посмотрел на друга. Любого переклинит. Я не был исключением. Тоже человек. Тоже ошибался. Больше не ошибусь. Придушу. Сделаю так, чтоб в аду оказалась. В аду, где я живу уже год. В одном котле вариться будем.