Я с тобой, ты без меня.

Я с тобой, ты без меня. (рабочее название)

Дождалась.

Марта сидела перед зеркалом и не могла поверить, что эти глаза, смотрящие на нее из глубины отражения, теперь принадлежат самой счастливой женщине на свете.

Несмотря на волнение, судорожно охватывающее ее, она все равно отметила недостаток своей внешности, сидящей острой занозой в сердце. Близко посаженные глаза! Наверное, через чур, близко, но при этом, удивительно и выразительно передающие весь цветовой спектр морской волны в солнечный день.

Когда Марта злилась, эти яркие глаза становились слишком темными для белокурой головы, и были сочетаемы со всевозможной гаммой штормующего моря, но уже в пасмурный день. А сейчас, цвет был удивительно ровным и сияющим. Достоинство многогранности оттенков ее глаз, зависящие от настроения, иногда, все же могли перечеркнуть и другие недостатки, которые Марта периодически находила в себе.

Высокая прическа слишком громоздко отражалась в зеркале и была соизмерима с башней Пизе. Скопление локонов утяжеляли каждое движение головой, Марта не могла удержаться и наклонила голову в бок, чтобы посмотреть, насколько сильно накренится это сооружение.

-Осторожно, -пропел мелодичным сопрано ее стилист, в узких кожаных леггинсах. Его ноги были настолько туго обтянуты латексной кожей, что Марте с трудом удалось отвести взгляд от явно выпирающего мужского достоинства. Но он, как магнитом, упорно возвращался обратно на промежность стилиста.

Когда Марта снова поймала себя на этом постыдном поступке, она вздохнула и посмотрела на свое отражение в зеркале. На нее смотрела невеста!

Невеста!

Фата, благодаря ловким рукам стилиста, прочно прикрепилась к самому нижнему ярусу ее прически и красивым невесомым облаком уходила за спину, теряясь где-то в глубине зеркала, густым бесконечным туманом.

-Марта, наверное, я буду тысячным, кто спросит, но я не могу удержаться. Почему у вас такое красивое, но редкое имя?

-Мама назвала меня в честь тети, - коротко ответила Марта. Она не устала давать ответ на этот вопрос, но научилась отвечать безучастно, чтобы последующие расспросы отпадали сами собой. Люди, окружавшие ее, давно привыкли к ее имени и не видели в нем ничего экстраординарного, но посторонние, которые неожиданно возникали в ее жизни, не упускали возможности поинтересоваться этой историей.

-Наверное, она ее очень любила? – не унимался стилист, ловко взбивая локоны вокруг ее лица.

-Не знаю, -хмуро ответила Марта. - Она умерла, как только я родилась.

-О, простите, - замешкался стилист. -В такой день печально вспоминать тех, кого нет уже с нами рядом.

Марта сжала зубы и ее настроение обмякло, как осевший бисквитный пирог.

-Слишком много локонов, - недовольно пробурчала она. - Снимки будут неудачными.

Стилист промолчал, но быстро начала колдовать над прической и за несколько секунд умудрился снизить воздушность башни. Он довольно высоко и красиво приподнял некоторые локоны возле виска, отчего ее хмурое лицо непроизвольно открылось и просветлело.

-Вы довольны, Марта? - спросил стилист, собиравший инструменты в свой потертый черный чемоданчик.

Марта встала из кресла, наклонилась к зеркалу, чтобы проверить тщательный макияж. Глаза были выгодно подчеркнуты карандашом, а затем визуально увеличены стрелками и тенями, отчего перестали казаться маленькими и наконец заняли на лице нормальное пропорциональное положение, о котором всегда мечтала Марта. Довольная эффектом макияжа, она отклонилась подальше от своего отражения и оглядела всю фигуру до пояса.

Высота прически, добавляла ей роста. Это было ее условием. А вот сооружая остальные фрагменты прически, локоны, завитушки и украшая их белыми бусинами с цветами, стилист руководствовался своим опытом и неприкосновенным мнением. Марта недовольно подтянула губы из-за обилия цветов и это не ускользнуло от наблюдавшего за ней зоркого взгляда стилиста.

-Это торжество! Один раз в жизни! Нужно блистать и быть особенной, - непреклонно сказал он, не давая ей даже возразить.

И Марта сдалась. В конце концов, она выходит замуж. И хочет быть самой красивой и неповторимой невестой, выделяться среди блеска и шика гостей, чтобы стать неотразимой только для одного человека, для Глеба.

Она удовлетворенно кивнула и не услышала, как стилист судорожно и облегченно выдохнул.

Марта никогда не считала себя занудной или понапрасну требовательной. Наоборот, она всегда корила себя за излишнюю мягкость и отсутствие желания доказывать свою правоту. Стилисту было невдомек, что эта маленькая и простая женщина, лучше пойдет c такой прической, какая она есть, чем будет скрещивать шпаги на несуществующем поле боя.

В свои 27 лет, Марта, так и не смогла стать жесткой, требовательной и властной. Вопреки желаниям матери, быть бойкой, задорной или, вразрез своему характеру, являться для всех душой компании, ее больше устраивало уютное одиночество. Особенно наслаждаться им приходилось на работе, в тихие утренние часы пустой библиотеки. Мерный, убаюкивающий такт часов, романтические строки поэтов, обрамленные в тонкие рамки, висящие на каждой стене, высокие книжные шкафы, цвета спелой вишни, заполненные до отказа такими дорогими ее сердцу корешками книг, дарили ей умиротворенность и покой, которые, никакое общение с живыми людьми, никогда бы не смогли заменить.

Хотя мать Марты скончалась уже два года назад, дочь до сих пор не отпускает ее присутствие. Каждый день, вглядываясь в зеркало, она вспоминает едкие слова матери о том, что скромность - не достоинство, это комплексы. А комплексы дарят человеку несчастную жизнь. И сама, словно в достоверность своих узколобых рассуждений, обладала излишне громким голосом, высокой темпераментностью и постоянной болтливостью, отчего, молчаливость дочери, порой, могла довести ее до белого каления.