Я стою на том берегу

Ч. 1. Глава первая. Надвигаются холода

Как сердцу высказать себя?

Другому как понять тебя? 

Ф. И. Тютчев

Вообще-то он собирался к Майе, но дома ее не оказалось. А сидеть вечером одному в холодной квартире настроения не было; такие вечера и без того стали слишком частыми в последнее время. Подумав, Виктор направился в сторону Бременской – по всем расчетам Родионову деться было некуда, так почему бы и не нанести визит старому затворнику…

Порой даже общество Родионова способно показаться желанным и притягательным.

Темнело быстро, ледяной крупой било прямо в лицо, и предобморочный свет фонарей мало что мог изменить. На улицах почти никого не было, пурга всех попрятала по домам. Даже удивительно, как изменился город, за какие-то часы став едва живым и заброшенным…

Холодная же зима в этом году, равнодушно подумал Виктор. Правда что ли, ледник наступает… Тонкая ткань плаща, чуждая и даже смешная такой погоде, не спасала нисколько.

Вопреки всем ожиданиям, дом у Алексея оказался полон народа. Не готовый к такому повороту событий, Виктор так и замер на пороге.

- Да ты проходи-проходи, - ухмылялся Родионов, видя его замешательство. – Что ж ты стессняесся, точно девица...

Вяло отругнувшись в ответ, Виктор разделся.

Гости были сплошь очкастые, бородатые и незнакомые. Затесался среди них один зрячий и лысый – чистой воды белая ворона; видимо, понимая свою нехорошую исключительность, держался он с подчеркнутым достоинством, даже несколько ерепенясь, как показалось Виктору. Этакая смесь предводителя дворянства и профессора Шниппельсона…

- Вот, заявились друзья детства на мою голову, - с явной гордостью сказал Родионов. – Корми их теперь, развлекай, понимаешь…

Последовали бурные представления, пожатья рук и прочее (имен Виктор все равно не запомнил, слишком уж много их было – бородатых и одинаковых. Не имен, а друзей детства, естественно). Виктора усадили за стол, налили какой-то дряни и продолжили, очевидно, прерванный его появлением разговор.

Говорили (горячо и как-то излишне, неприлично серьезно, даже болезненно) о политике, о грядущих выборах и, конечно же, о том, как называться Эльзасской области.

- Да как вы не понимаете, - распылялся один, покрытый особенно густой растительностью, - пока сохраняется существующее положение вещей, сохраняется и вера в то, что оно соответствует действительности! Пусть по инерции, пусть даже по лени ума и дурости, но только так мы можем сделать для будущего хоть что-то!..

- Сам ведь признаешь, Марек, что все это не более чем фикция, - лениво возражал лысый. – И ребенку понятно, что прошлое ушло навсегда, а ты о какой-то инерции говоришь…

- Но самосознание людей! – восклицал Марек. – То, кем они себя чувствуют, ощущают, в конце концов!

- А кем бы не чувствовали – один хрен, хоть горшком глиняным…

- Господа-господа, - Родионову всегда было свойственно вмешиваться во все подряд, - не забывайте, что как неожиданно все произошло, так же неожиданно может и вернуться обратно.

Все даже как-то притихли от этого предположения.

- Маловероятно, - поставил наконец диагноз Марек.

- Да уж, - поддержал его бородач справа от Виктора. – Что ни говори, а надо исходить из того, что возвращения не будет…

- Никто ведь так и не понял, что тогда произошло…

- А как головы-то ломали, господи! Чуть мозги ведь не вывихнули! Ладно бы толк был…

Заговорили о том, как ломали головы. Это была старая тема и совсем Виктору не интересная, как, впрочем, и все, о чем говорилось раньше, – тот случай, когда истину можно обнаружить разве что в вине.

Он опасливо принюхался к стакану. И что это они пьют такое? Портвейн, что ли?

Экспериментаторы…

Едва удержавшись от того, чтобы ни зажмурить по-девичьи глаза, он опрокинул в себя содержимое стакана. Оказалось даже ничего. Не так плохо, во всяком случае.

В дверь постучали.

Родионов удивленно нахмурился.

- Ну и денек сегодня. Кого там еще принесло…

Пошел открывать.

После недолгих, но, насколько он мог судить, яростных препирательств в комнату вошла девушка. Виктор даже обалдел слегка. Светловолосая и тонкокостная, как северянка, с коротко остриженными волосами – после болезни, что ли. Девушка была похожа на ангела, потерявшего дорогу домой. Да и правда, что ей тут было делать?

Руки у гостьи были заняты свертком.

- Господа, это Эльза, - с дурацкой жизнерадостностью объявил Родионов, - вы, конечно, не поверите, но она племянница одного моего очень доброго приятеля…

Эльза улыбнулась.

- Дядя просил вас поздравить от его имени, - она передала Алексею весьма объемный бумажный пакет. – Он просит прощения, что не смог зайти сам – у них сегодня допоздна какое-то собрание в мэрии.

Родионов крякнул.

- Знаю, знаю, что у них там за собрание! Ладно, передавай, что я не обижаюсь. Как он там, как Алисия?

- Да хорошо, спасибо.

Значит, у Родионова сегодня именины, сообразил Виктор. Вот откуда такое сборище! И ведь не признался, подлец! И что с ним сделаешь, скажите на милость? Надо, надо ему будет вернуть должок при случае…

Хозяин пригласил гостью к столу. Виктору показалось, что он и не рассчитывал на то, что она согласится...

И она действительно отказалась, тактично, но непреклонно.

- Эльза, ты ведь одна пришла? А на улице-то уже хоть глаз коли… Так, господа, кто пойдет провожать даму?

Вызвался Виктор. Девушка ему понравилась, и, удалившись на время (да и насовсем) от родионовской пьянки, он много не потерял бы, это точно.

Кажется, Эльза смутилась, правда, не до такой степени, чтобы не поблагодарить провожатого и не спросить, как его, собственно, зовут. Внутренне развеселившись, Виктор назвался, и они стали собираться.

- Очень приятно.

Она на редкость аккуратно и красиво оделась. Пальто ей подал Родионов, но в том, как она прилаживала шляпку, как облачала в перчатки пальчики, сквозил истинный аристократизм, Виктор даже залюбовался.