Я Вам любви не обещаю

Глава 15

Поутру, помогая Вере одеваться, Дарья обмолвилась, что барин нынче в столицу уехал ни свет, ни заря. Вера замерла перед зеркалом. Еще вчера то были лишь слова, а вот ныне все изменилось. Взгляд ее обратился к горе коробок, сложенных в углу маленькой спальни. Она взяла лишь самое необходимое, оправдывая себя тем, что в саквояже, оставленном у станции, остались почти все ее пожитки. Остального Вера не касалась. Ей казалось, что она до тех пор не зависит от Бахметьева, пока не пользуется его невиданной щедростью.

Даша собрала льняные кудри в тяжелый узел на затылке и, закрепив его шпильками, отступила на шаг, оглядывая свою работу.

- Что надеть нынче желаете? – обратилась она к Вере.

- То же что и вчера, - отозвалась девушка.

Дарья многозначительно оглядела угол комнаты, но Вера лишь упрямо поджала губы, сделав вид, что не заметила взгляда горничной.

Устроившись у окна гостиной, она принялась было дорисовывать мраморный портик, но пальцы дрожали и не слушались. Отбросив карандаш, Вера откинулась на спинку стула и прикрыла глаза.

- Барышня, - негромко окликнула ее Дарья, - его сиятельство вам записку передали.

Вера поднялась со стула и взяла из рук горничной свернутый вчетверо лист бумаги. Бахметьев писал, что нашел вполне подходящее жилье для нее и ожидает ее в Петербурге.

«Господи! Отчего так? Сама себе не хозяйка!» Сначала в Екатерининский отдали, не спрашивая ее на то согласия, после смерти маменьки Тоцкий взялся решать ее судьбу, пристроив гувернанткой в дом Уваровых, а вот ныне Бахметьев распоряжается ею. В последнее время у Веры часто возникало ощущение, что кто-то пытается ей управлять. На первый взгляд все было очевидно. Сначала старуха Уварова попыталась вовлечь ее в гнусную интригу, затем Бахметьев довольно бесцеремонно вмешался в ее жизнь, но истинный кукловод оставался в тени. Этот неведомый ей кто-то умело дергал за ниточки, заставляя послушную марионетку в своих руках совершать угодные ему действия. Будто пешка в чужих руках и остается только гадать, что суждено: то ли пожертвуют ею для достижения своих целей, то ли мелкой сошке суждено ферзем стать. «Это вряд ли», - вздохнула Вера, свернув записку Бахметьева и небрежно швырнув ее на стол.

Из спальни послышались приглушенные мужские голоса. Двое лакеев выносили коробки и грузили их в поданный к крыльцу экипаж.

- Не надобно! – попыталась возразить Вера, встав у одного из них на пути. – Верните все это на место. Мне ничего не нужно.

- Барин приказал, - пожал плечом лакей. – Вы уж, барышня, приедете в столицу и сами с ним решайте. Пожелаете - в Неву выбросите, а мы люди подневольные. Нам приказали, мы делаем.

Девушка отступила сторону, освободив дорогу:

- Заканчивайте с этим побыстрее, - махнула она рукой.

Сборы были недолгими и уже спустя час, Вера садилась в экипаж. К ее немалому удивлению Дарья, собрав свои немногочисленные пожитки, отправилась вместе с нею.

- Это тоже распоряжение его сиятельства? – иронично поинтересовалась Вера, едва Даша устроилась на сидении напротив нее.

- Георгий Алексеевич мне самой решать предоставил, - опустила ресницы девушка.

- А не боишься, что репутация твоя пострадает? Чай не барыне прислуживать собралась, - неожиданно зло спросила Верочка.

- Барин пообещал вдвое платить, - подняла голову Дарья, прямо глядя в лицо новой хозяйке, - а у меня в семье мал мала меньше, мамка в прошлом годе померла, а тяте одному не под силу столько ртов кормить.

Вера отвернулась. Совестно стало за свои злые слова. И в самом деле! Чего вызверилась на горничную? Дашина ли вина в том, что отныне ее собственная репутация и гроша ломанного не стоила? Кто она нынче, коли не содержанка? Бахметьев снял ей жилье, накупил ворох баснословно дорогих нарядов, разве, что драгоценностей пока не дарил. «Но коли дальше так пойдет, то и за этим дело не станет», - невесело усмехнулась девушка. Она полностью на содержании графа, и рано или поздно за все придется сполна заплатить. «Надо было вернуться в Никольск, - тоскливо вздохнула Верочка. – Ну, вернулась бы. А дальше что? Куда податься? Дом сдан. В компаньонки к Аграфене Тихоновне? Да стоит той узнать, какова причина ухода от Уваровых, не задумываясь на улицу выставит!»

Дарья, заметив, что воинственный пыл барышни угас и сменился тоскливым унынием, тихо вздохнула. Что-то неправильное было во всем этом. В поместье судачили, что хозяин метресску свою в усадьбу привез, да только с первого взгляда видно было, что барышня-то не из тех, кто свою честь на щедрое содержание променяет.

Уже в сумерках экипаж въехал в столицу. Колеса загрохотали по булыжной мостовой. Это был второй визит Верочки в Петербург, а потому она, не сдержав любопытства, отодвинула занавеску с оконца, рассматривая улицы, фасады домов и прохожих, встречавшихся на пути. Миновав Дворцовую набережную, возница свернул на Невский, проехал Гостиный двор и повернул на набережную Фонтанки, где и остановился и трехэтажного дома с желтым фасадом.

- Приехали, барышня, - открывая дверцу кареты и подавая ей руку, пробасил он.

Вера ступила на мостовую, оглядываясь по сторонам. Двери парадного отворились, и навстречу поспешил невысокий мужчина, одетый в сюртук из добротного серого сукна.

- Вера Николавна, рад, что вы наконец-то приехали. Я уж заждался.

- Простите, - обернулась к нему Вера.

- Ах, простите. Забыл представиться, - хлопнул себя ладонью по лбу мужчина. – Доверенное лицо его сиятельства графа Бахметьева Валериан Иннокентьевич Ляпустин. Георгий Алексеевич просил вас встретить и разместить, так сказать, со всеми удобствами.

- А что же он сам? Не смог? – не удержалась от сарказма Верочка.

Не уловив в ее тоне ни тени иронии, Ляпустин принялся расписывать, каким занятым человеком является его сиятельство. Недовольно что-то ворча себе под нос, швейцар принялся снимать багаж с задка экипажа. Кому ж понравится, что новая жиличка явилась уже под вечер, когда все порядочные люди уж ужинать садятся да ко сну готовятся?

Все время, пока прислуга перетаскивала коробки и сундуки, Валериан Иннокентьевич не умолкал ни на минуту, рассматривая девушку с нескрываемым любопытством.

- Сюда пожалуйте, - суетливо забегая вперед нее, указывал дорогу Ляпустин. – На второй этаж, будьте добры. Апартаменты не сказать, чтобы роскошные, но это лучшее, что удалось найти за столь короткое время, - отворил он перед нею двери в квартиру на втором этаже.

Дом, в котором Бахметьев снял квартиру, некогда принадлежал довольно известному аристократическому семейству. Но со временем потомки знатного рода разорились и, разделив фамильный особняк на несколько квартир, ныне сдавали его внаем, чтобы хоть как-то свести концы с концами.

Ляпустин не лукавил, когда говорил, что апартаменты не больно-то роскошные, но Вере после ее скромной комнаты в поместье Уваровых и тесного флигеля в Бахметьево квартира показалась огромной. Обходя комнату за комнатой, она не переставала дивиться тому, сколь велика оказалась щедрость графа Бахметьева.

Она будто не замечала потертых ковров и износившихся портьер, стершегося лака на мебели.

- Георгий Алексеевич просил сделать все быстро, - словно извиняясь, заметил Ляпустин. – Но вы, Вера Николавна, не огорчайтесь. Договор подписан на ваше имя, деньги внесены на год вперед, так что можно будет сделать ремонт и обновить остановку.

- На год вперед? – повернулась к Ляпустину Верочка, не сумев скрыть удивления.

- Я не уполномочен решать вопросы по сроку, - промямлил Валериан Иннокентьевич, очевидно, решив, что пассия графа недовольна столь незначительным, по ее мнению, сроком. – Вам бы это с его сиятельством обговорить, - пожал он плечами.

- Непременно, - пробормотала Вера, стягивая с рук перчатки. – Благодарю вас за заботу, но мне бы хотелось остаться одной, - с намёком посмотрела она дверь.

Валериан Иннокентьевич подобострастно поклонился и поспешил удалиться. Обойдя квартиру, Вера, миновав будуар, вошла в спальню, где уже вовсю хозяйничала Дарья. Горничная успела застелить постель свежим бельем и ныне развешивала в гардеробной платья, купленные на деньги Бахметьева, вынимая их из коробок.

У Веры совершенно не было сил, дабы возразить. В животе давно урчало от голода, но она не представляла себе, каким образом решить вопрос с ужином. Впрочем, ей недолго пришлось раздумывать над тем. Спустя чуть более часа после ухода Ляпустина в двери позвонили. Дарья отправилась открывать, взяв на себя роль дворецкого.

- Барышня, его сиятельство пожаловали, - заглянула она в будуар, где Вера успела расположиться за бобиком, дабы написать Тоцкому о постигших ее переменах.

- Вера Николавна, - вошел вслед за горничной Бахметьве, - прошу извинить меня за то, что без предупреждения, - улыбнулся граф. – Мне доложили, что вы устроились. Увы, кухарку пока найти не удалось, потому я взял на себя смелость пригласить вас на ужин.

- Право, не стоило этого делать, - смутилась девушка.

- Не упрямьтесь, - усмехнулся Бахметьев. – Думаю, вам хватит полчаса, дабы приготовиться к выходу, - обернулся он в дверях будуара.

Верочка растеряно посмотрела на свою горничную. Слишком стремительно менялась ее жизнь, и она совершенно не успевала приспособиться к этим переменам.

- Серое шелковое с черным кружевом, - улыбнулась Дарья. – И шляпка в тон ему имеется.

Девушка махнула рукой, предоставив горничной решать вопрос со своим гардеробом. Ее вновь посетила мысль о том, что все уже решено за нее наперед, и что бы она ни делала – итог будет один. Мысль сия была неприятна, но противиться происходящему было все равно, что попытаться остановить мчащийся по рельсам поезд. Дарья довольно быстро справилась со своими обязанностями и уже через четверть часа Вера, одетая в модный туалет и причесанная, вошла в гостиную, где ожидал Бахметьев.

- Позвольте заметить, что вы очаровательны, - поднес к губам ее руку граф.

- Георгий Алексеевич, нам надобно поговорить, - вполголоса заметила девушка.

- Bien (Хорошо), - согласился Бахметьев, - но не здесь, - предложил он ей руку.

Верочка молча забралась в экипаж и, дождавшись, когда граф закроет за собой дверцу, заговорила.

- У меня создалось крайне неприятное впечатление, Георгий Алексеевич, - начала она.

- Я вам чем-то не угодил? – усмехнулся Бахметьев, перебив ее. – Все сделано исключительно с вашего согласия.

- Меня не покидает мысль, что вы пытаетесь меня купить, - нахмурилась Вера. – Должна заметить, что вы напрасно тратите время и деньги.

- Неужели? - откинулся на спинку сидения граф, не спуская с нее пристального взгляда. – Я всего лишь пытаюсь загладить свою вину перед вами.

- Мне нужна была только крыша над головой, временное пристанище. Совершенно не обязательно было покупать все эти вещи, и потом эта квартира… Ваше доверенное лицо, некто Ляпустин уведомил меня о том, что вы заплатили за нее за год вперед.

- Вера Николавна, - вздохнул Бахметьев, - вы хотите говорить об этом прямо сейчас?

Вера кивнула головой:

- Я пытаюсь понять ваши истинные намерения.

- Они лежат на поверхности, - окинув ее взглядом с головы до ног, лениво отозвался Бахметьев. – Что ж, желаете начистоту? Извольте. Вы мне нравитесь. Очень нравитесь. Да, я не стану отрицать, что пытаюсь завоевать ваше расположение, воспользовавшись затруднениями, возникшими у вас. Но я не стану ни к чему вас принуждать. Вы свободны в своем выборе.

- Разве у меня есть выбор? – поджав губы, осведомилась Верочка. – Вы словно паук опутали меня паутиной.

- Выбор есть всегда, - тихо, но твердо ответил Бахметьев. – Только вам решать, и я не требую от вас немедленного ответа.

- Ежели я скажу «нет»? – тихо поинтересовалась Вера.

- За жилье уплачено на год вперед, утрату вашего гардероба я вам возместил. Вы совершенно свободны.

Верочка отвернулась, уставившись невидящим взглядом в оконце экипажа. Фонари расплывались яркими желтыми пятнами перед глазами из-за выступивших слез. Ни слова о чувствах. «Вы мне нравитесь», - разве этого достаточно? Как можно было полюбить человека, который смотрит на их отношения исключительно как купец на товар?

- Надеюсь, вы не станете торопить меня с ответом, - отозвалась она, не глядя на Бахметьева.

- Я уже дал вам слово, - ответил он.

Экипаж остановился. Бахметьев, легко спрыгнув с подножки, подал руку своей спутнице. Ступив на мостовую, Вера замерла. Граф привез ее в одно из самых модных и дорогих мест Петербурга – ресторацию Бореля. Навстречу постоянному посетителю гостеприимно распахнул двери рослый швейцар-татарин.

- Да вы никак оробели, Вера Николавна? – положив ладонь поверх ее руки, тихо заметил Бахметьев.

- Мне никогда не приходилось бывать в местах подобных этому, - посмотрела ему в глаза Вера.

- Смелее, - усмехнулся Георгий Алексеевич. – Ручаюсь, вам понравится.

- Сомневаюсь, - пробормотала Вера, позволив ему увлечь себя в раскрытые двери.

Вечером у Бореля всегда было многолюдно. Собиралась здесь в основном публика богатая: высший свет Петербурга, состоятельные купцы, частенько здесь кутили кавалергарды, бывали великие князья. Вера испуганно жалась к своему спутнику, вцепившись в рукав его мундира так, что заныли пальцы, пока официант вел их к уединённому столику, заранее заказанному графом.

По пути Бахметьев раскланивался со знакомыми, однако Веру никому не представлял. Усадив ее за стол, Георгий Алексеевич устроился напротив.

Стол уже был накрыт на двоих. Заказав официанту бутылку шампанского, граф повернулся к Верочке.

- Вы были уверены, что я соглашусь? – вздернула бровь Вера, оглядев стол.

- Довольно самонадеянно с моей стороны. Не находите? – рассмеялся Георгий Алексеевич.

- Сдается мне, вы всегда добиваетесь того, что хотите, - тихо обронила Вера.

- Не всегда, - накрыл ее руку своей Бахметьев.

Вера вытащила пальцы из-под его ладони и взяла в руку вилку, - смутившись откровенного намека, прозвучавшего в его словах.

Официант принес шампанское и, разлив его по бокалам, удалился.

- Я хочу выпить за вас, - поднял свой бокал Бахметьев.

- За меня? – взялась Вера за тонкую ножку фужера.

- Не знаю, как выразить словами то, что я чувствую, встретив вас, - медленно произнес Георгий Алексеевич. – Какой-то душевный подъем, жажду жизни, стремление к переменам, - улыбнулся он.

- А вот у меня от этих перемен голова кругом, - вздохнула Верочка, поднимая бокал.

- Неужели лучше быть гувернанткой при избалованной девчонке? – пригубил шампанское граф.

- Аннет вовсе не избалована, - вступилась за свою бывшую воспитанницу Вера. – Она очень ранимый ребенок, а вас невзлюбила за ваши отношения с ее матерью.

- Этих отношений больше нет, - поспешил заверить ее Бахметьев. – И это тоже ваша заслуга.

- Бог мой, Георгий Алексеевич. К чему вы говорите мне это?

- Только встретив вас, я понял насколько мне скучно с Ольгой, - ответил граф.

- Стало быть, я вас развлекла, - фыркнула Вера, поставив на стол нетронутый бокал с шампанским.

- Я не хотел вас обидеть, Верочка, - улыбнулся Георгий Алексеевич. – Просто моя жизнь переменилась. Не знаю, как сказать. Увы, я не наделен поэтическим даром. Мне трудно объяснить. Для меня вы словно лучик солнца в ненастный день, первая звезда в сумеречном небе.

Стараясь скрыть свое смущение, Вера вновь потянулась к бокалу и сделала большой глоток. От пузырьков засвербело в носу, и она едва не чихнула. «Боже! Едва не оконфузилась», – с трудом проглотила она вино и перевела дыхание. Вкус вина был превосходным. Впрочем, ей в своей жизни доводилось пить шампанское всего лишь раз. То был день рождения ее маменьки и бутылку вина тогда принес Тоцкий, дабы поздравить именинницу.

Верочка даже не заметила, как опустел ее бокал, она не углядела, когда граф успел вновь его наполнить. Чувство голода отступило, голова сделалась восхитительно легкой. Ее перестала пугать окружавшая роскошь, куда-то исчезло одолевавшее весь вечер смущение, она уже не отдергивала своей ладони, когда Бахметьев касался ее руки. Более того, ей самой невыносимо хотелось коснуться его, провести кончиками пальцев по гладко выбритой щеке.

- Еще! – поставила она на стол пустой фужер.

Георгий Алексеевич отрицательно покачал головой:

- С вас довольно, Вера Николавна, - тихо заметил он.

- Вам что же жалко шампанского для меня? – усмехнулась Вера.

- Нисколько. Боюсь только, поутру вы пожалеете о своей невоздержанности.

- И все же! Я настаиваю, - едва не рассмеялась Вера.

«Отчего вдруг сделалось так смешно? Откуда это желание, вскочить со стула и неистово закружиться под быстрый цыганский напев? И откуда взялись цыгане?» - огляделась по сторонам Вера.

Бахметьев наполнил ее бокал и протянул ей:

- Вера Николавна, позвольте я вас провожу.

- Я не хочу спать, - весело сверкнула глазами девушка.

- И чего же вы желаете? – усмехнулся Бахметьев, разглядывая ее.

- Петь, танцевать, все что угодно!

- Будут вам танцы, но в другой раз, - подал ей руку граф, помогая подняться со стула.

Веру качнуло, и она, тихо ойкнув, приникла к Бахметьеву.

В экипаже ее укачало. Веки отяжелели, глаза то и дело закрывались, и она задремала, положив голову на плечо своего спутника. Бахметьев осторожно обнял хрупкие плечи, вдохнул тонкий цветочный аромат ее духов. Желание коснуться поцелуем приоткрытых губ будоражило кровь, но он не позволил себе воспользоваться ее слабостью.

Георгий Алексеевич не стал будить ее, когда карета остановилась. Взяв девушку на руки, граф поднялся со своей ношей в снятые им апартаменты и, передав ее на попечение горничной, удалился. Всю дорогу до дома Бахметьев улыбался, вспоминая ушедший вечер. Более всего он сожалел о том, что ему не доведется увидеть ее поутру, когда хмель покинет прелестную головку. Было бы забавно наблюдать за ней, когда наступит момент отрезвления, и она вспомнит о высказанных ею желаниях.  



Отредактировано: 11.09.2016