Я выбираю жизнь

Я бежала, не зная, куда и не соображая зачем. Бег был тем, что спасет меня, тем, что заставляет биться мое сердце. Но с каждым ударом делать новый шаг становилось все тяжелее и тяжелее. Привалившись к дереву, я пыталась отдышаться и пробежать еще немного, продлить свою никчемную жизнь еще на несколько ритмичных ударов. В итоге, так и не заставив сделать себя не шага, я поползла, работая руками и ногами на пределе покидающих меня с каждым движением сил. Но это не смогло продолжаться долго, и, добравшись до ближайшего дерева, я сползла по стволу вниз и решила поддаться бессилию.

Я задыхалась этим холодным воздухом, все тело горело, а в легких бушевал невиданной силы пожар и зимний мороз не остужал его, а еще больше распалял. Было больно и приходилось вдыхать короткими урывками через рот. Вытерев рукавом пот с лица, я прислушалась. Тихо, слишком тихо для утра, никаких звуков, ни от птиц, ни от машин, ни от самолетов... только моё успокаивающееся сердце. Тук. Тук. Тук. Словно часовой механизм, который отмеряет ему одно известное время моей жизни. Мне было страшно, я не знала чего ожидать, как отсюда выбраться.

Я понимала лишь одно - нужно бежать, бежать, но я не могла этого сделать. От отчаянья я перекатилась на колени и стала расчищать площадку вокруг себя, набирая снег, чтобы зарыться в него, как вдруг осознала, что не успею. Я услышала его, того кто крадется бесшумного, он и сейчас не издал ни одного звука, но в царившей тишине все выдавало его присутствие. Бежать уже нет смысла, я просто этого не смогу сделать, закопаться в сугроб я тоже не смогу. Остаётся лишь смириться с тем, что приближается ко мне. Я смотрела на свои руки и видела, как мягкий снег умирал на моих пальцах, чтобы впоследствии возродится крепчайшим льдом. Я умру, неважно как, но это произойдет, только в отличие от снега, я не смогу возродится, смерть не сделает меня сильнее. Это будет окончание моего марафона, возможно, она подарит облегчение, ведь, что есть жизнь, как не путь к смерти, что есть смерть, как не доказательство жизни?

Его дыхание раздалось над моим ухом, еще секунда и все закончится. Но почему я так смиренно принимаю это? Почему я должна окончить путь? Почему именно я, та кто смог бы подарить этому миру немного счастья, должна его покинуть? Нет, так не должно быть.

Все эти мысли, пронесшиеся за долю мгновения, возродили во мне небывалую жажду жизни. Я обернулась и посмотрела в глаза моему палачу. Он улыбался, искренней улыбкой, понимая и предвкушая неминуемость его торжества надо мной. И я улыбнулась в ответ, безумно, свободно, и именно в этот момент я почувствовала, поселившуюся в моей душе уверенность. Я подарю этому миру своё последнее чудо. Я уничтожу это чудовище. Оно больше никого не заманит в свою ловушку, больше никто после встречи с ним не будет думать о неминуемости смерти. Ведь пока я разгребала вокруг себя снег, я отодвигала какую-то палку, стараясь не делать резких движений я нащупала её, на мое счастье сук был крепким и от зимы мало пострадал, а острый конец как раз пригодится для того, что я задумала. Из последних сил я схватилась за своё оружие, и опрокинулась навзничь, ну что ж теперь тебе придется наклониться, чтобы достать меня. Я лежала на холодном снегу, при падении мои кроваво красные волосы разметались вокруг, и поза была бы прекрасной для фильма, если бы здесь и сейчас на кону не висела моя нить жизни. Снег бодрил, заставляя мозги думать в такой ситуации, но глупый смех вырывался из меня, словно кашель у туберкулёзника. Ничто не могло заставить меня заткнуться, лишь смерть сделала бы это, но я уже была не согласна на это.

Он наклонился ко мне и провел ножом по лицу, рассекая кожу, я чувствовала кровь, что опалила мои скулы и, остывая, потекла на шею. Это ощущение текущей крови, этот адреналин, огнем разбегавшийся по венам, делал все вокруг нереальным, позволяя улыбаться, словно сумасшедшая, и каркать смехом. Он поймал мой безумный, но все еще полный решимости, взгляд и, проведя языком по своим губам, наклонился и стал слизывать бегущую по моему лицу кровь, я лишь опрокинула голову, позволяя ему это делать. У меня созрел план, но для этого, ублюдку нужно было наклонится еще ниже. Поэтому я совсем запрокинула голову, вглядываясь в небо и вдыхая запах его туалетной воды, показавшейся мне вначале шикарной, теперь же она будет прочно ассоциироваться с этим чудовищем, заставляя постоянно с недоверием, косится на тех, кто ей пользовался. И он сделал свою ошибку. Я решила не торопиться, медленно достав правую руку из-под спины, я аккуратно, расположив сук так, чтобы он был полностью скрыт широким рукавом шубки, согнула её, дотронувшись при этом мизинцем до своей шеи. Я всегда умело точно находить пульс на шее, поэтому ни секунды не сомневалась куда бить. И пока он медленно смаковал мою все еще текущую из пореза кровь, я решила действовать, всадив как можно глубже этот спасительный кусок дерева. Оказалось, что сук не был достаточно острым для того что бы войти быстро, но его остроты хватило на то чтобы все таки прорвать покровные ткани, этого сумасшедшего, до того как он осознает и отдернется. Он захрипел, дернулся в сторону и посмотрел мне в лицо, пытаясь найти в моих глазах ответ на ему одному известный вопрос. Я не стала долго играть в гляделки, а выхватила у него нож и, решив больше не испытывать судьбу, рассекла ему шею. Кровь текла неровными потоками, пульсируя, то затихая, то усиливаясь. Я смотрела на это, понимая, что он нашел конец своей нити жизни. Моя же все продолжает виться, и насколько она станет длинной, зависит лишь от меня.

Отряхнув с себя снег, я пошла обратно, туда откуда меня пригнал страх, туда где моя жизнь могла продолжиться.