Я загадала папу

Глава 1. Снежка «33 несчастья»

Снежана

Срываю листок с отрывного календаря. Комкаю и кидаю в ведро под раковиной. Вот и зима уже, первое декабря. Белое покрывало снега за окном слепит глаза и поднимает настроение.

Одной рукой помешиваю кашу, второй тянусь за чашкой крепкого черного кофе.

Пшш… Васин завтрак весело выливается из кастрюльки, шкворчит, шипит и начинает вонять.

— Черт!!! — моментально просыпаюсь.

Слишком резко ставлю на стол чашку. От удара она по старой трещине раскалывается пополам. Сладкий кофе темными струйками стекает с тумбочки на пол, заливается в стыки между мебелью.

— Отличное начало дня!

Открываю окно на проветривание, хватаю тряпку, вытираю сначала кофе, потом займусь плитой.

«Завтра у тебя начнется новая жизнь …» — ворчу себе под нос вспоминая, как крутилась вечером перед зеркалом выбирая одежду для первого дня стажировки на новой работе.

— Мамочка… Ой! А что случилось? — на кухню заглядывает проснувшаяся дочка.

— Привет, малыш, — улыбаюсь ей отжимая тряпку в раковине и принимаюсь оттирать кашу с поверхности плиты. — Ерунда, — подмигиваю. — На завтрак сегодня бутерброды. Поможешь? — треплю ее по светлым волосикам. Закрываю окно, чтобы кроха не простудилась.

Василиска с важным видом подставляет табуретку к холодильнику, достает из хлебницы вчерашний батон. Аккуратно слезает, кладет его на стол и тянется за своим маленьким ножиком с яркой рукояткой и ромашками на лезвии. Моя мама ей на восьмое марта подарила, зная, как малышка любит помогать на кухне.

Быстро собираем с ней два простых бутерброда. Жуем в прикуску с чаем. В кармане старенького махрового халата звонит телефон.

— Доброе утро, Наталья Фёдоровна, — здороваюсь с нашей воспитательницей.

— Снежана Макаровна, в садик сегодня Василису не приводите. Мы не работаем.

— Как не работаете?! — звонко бросаю две пустые чашки в раковину.

— Вот так. Ночью ударил сильный мороз, в подвале прорвало трубы. У нас ни воды, ни отопления не будет несколько дней, — буднично сообщает она, будто никакой катастрофы не случилось и такое у них бывает через день.

— Супер, — растерянно смотрю в окно слушая короткие гудки в трубке. — Просто супер… Малыш, собирайся. Побудешь сегодня у бабы Любы.

— Не-е-ет, — дует губки кроха. — Не хочу я к ней! Она меня не любит! — от обиды топает ножкой в домашних уггах.

— Вась, у нас выбора нет. Сад закрыт, к бабушке не успеем, а мне на работу надо. Не дуйся, — целую ее в щечку. — Один день. Вечером что-нибудь придумаю.

— Ладно, — картинно закатив глаза мелкая шкода убегает в свою комнату.

Пока мой самостоятельный ребенок одевается, быстро привожу себя в презентабельный вид. Все еще может получиться. У нас еще может быть все хорошо. Я цепляюсь за веру в это, как за спасательный круг. А садик… ну подумаешь, трубы прорвало! Ерунда какая!

В прихожей поправляю Васе свитер, подаю куртку и шапку с большим пушистым помпоном. Это бабушка ей в прошлом году связала. Мой котенок любит все мягкое и пушистое. Бабушку тоже любит. Попробую договориться, чтобы она и забрала Василиску на пару дней.

— Не обижайся на меня, пожалуйста, — целую дочку в носик. — Но сейчас правда так надо. Зато если я успешно пройду стажировку, мы с тобой на Новый год такой пир закатим, — улыбаюсь ей.

— Я не обижаюсь, — малышка крепко обнимает меня за шею. — Только можно мне в этом году не загадывать желание?

— Почему? — поднимаюсь, подталкиваю дочку к двери, снимаю ключи с гвоздика, вбитого в дверной косяк.

— Они все равно не сбываются, — грустно отвечает Василиска надув губки, и первая шагает в подъезд.

Поднимаемся с ней на пару этажей выше. Долго звоню в дверь, обтянутую черным дерматином. Василиса крепко сжимает мои пальцы.

— Кто там? — раздается скрипучий голос бабы Любы.

— Это Снежана. Присмотрите сегодня за Василисой, пожалуйста. Детский сад не работает…

— Ой, — кряхтит старушка, не открывая нам дверь. — Не могу сегодня, Снежиночка. Приболела я.

Шанс на получение хорошей должности в крупной компании тает на глазах. Он уже буквально машет мне хвостом скрываясь из виду. Ну уж нет! Ни для того я пять лет не спала ночами одной рукой качая детскую кроватку, другой листая конспекты, чтобы вот так просто сдаться!

— Василиска, — щелкаю по носу малышку. — Поедем смотреть, где делают игрушки?

— Да!!! — визжит это чудо забавно тряся лохматым помпоном.

Выбегаем из подъезда и проваливаемся по щиколотку в снег. Он холодными комочками сворачивается у меня в ботинках, тает, стекает по ступне и хлюпает на дне противной лужицей.

Выходим на остановку. Машины двигаются по ней со скоростью беременной черепахи. А время поджимает. Категорически нельзя опаздывать в свой первый рабочий день!

Вася голыми руками сгребает снег со скамейки, лепит покрасневшими пальцами снежок.

— Не надо, малыш, — одергиваю ее. — Вечером поиграем.

Высматриваю нашу маршрутку. Она медленно выползает из-за поворота. Нетерпеливо перебираю промокшими ногами. Взмахиваю рукой, чтобы водитель точно не проскочил мимо нас.

— Вася, — тяну руку к дочке. Она вкладывает мне в ладонь ледяные пальцы.

Помогаю ей войти, поднимаюсь следом и встаю в позу соленой селедки в переполненном транспорте. Ни деньги за проезд не передать, ни вдох нормальный сделать. Один плюс — можно не держаться, нас плотно зафиксировали между дверью и спинами других пассажиров.

— Мне жарко, — хнычет Василиса. — и тошнит, — ерзает она.

— Вот зачем лезть с ребенком в переполненный транспорт? — ворчит тетка, сидящая ближе всего к нам. — А если ее сейчас вырвет, и она мне пальто испачкает?! — ее голос повышается до противного визга.

— Могли бы уступить место мамочке и взять девочку к себе. У вас вон там сколько пространства свободного, — делает ей замечание седовласый мужчина, стоящий рядом с сидениями в таком же положении, как и мы.