Яблочное варенье

Яблочное варенье

Рассказ

В квартире темно и тепло. Он щёлкнул выключателем.
      «Отдохну с полчасика, поужинаю потом». Сбросив с себя куртку, он прошёл в гостиную и прилёг на диван. В прихожей остался гореть свет.
      Полумрак. Руки стали отогреваться. «На градуснике ноль… Рановато, листва даже не пожелтела… А если мороз?  Надо бы укрыть Оленькины розы… Когда же она их посадила? Кажется, позапрошлой весной… Послезавтра съезжу на дачу, укрою… А завтра…»
      Он закрыл глаза. «Всё-таки устал на работе… Хорошо, что впереди выходные…»
      Тихо.
      Как-то странно скрипнула входная дверь, щёлкнул, захлопываясь, английский замок. 
      «Оля?..Не может быть… Почему же не может? Её снова отпустили из больницы. И она опять с сумками. Встану, помогу… Но этого не может быть…»
      Почему-то не встаётся, рот кривится, из глаз бегут слёзы.
      Он проснулся от собственных всхлипываний. Ощутил свой скривившийся рот и сухие глаза. Резко сел, уронив голову. Нету Оленьки, нету ластушки и никогда теперь не будет. Привиделось ему. Слёзы затуманили глаза по-настоящему.

    … С утра привычный душ. Но в середине дня, перед поездкой в соседний городок – примерно, с час езды – он снова залез в ванну. Сегодня он отправится к другой женщине. Впервые за полгода года. Она чем-то напоминала Олю. Но всё-таки другая. Да, совсем другая. И сам в себе он ещё не разобрался. Чего ему надо? Просто женщину? Или… чего? Но она пригласила: «Приезжайте в гости». Назвала день – в субботу. Она сказала это в кафе, где они позавчера впервые, собственно, и поговорили друг с другом. Оказалось, что живёт она в соседнем городке, а сюда приезжает на работу. Здесь-то он её и видел иногда, мельком, в рабочих коридорах, пока однажды она сама не остановила его: «Вы не могли бы объяснить, для какого отдела эти бумаги?». И что-то в ней мелькнуло похожее, слабо-слабо, почти неуловимо… В кафе он предложил заказать шампанское, но она отказалась – не любит его – давайте лучше кофе. Действительно не любит или скромничает?
      Поэтому он не прихватит сегодня с собою вина. Он повезёт ей цветы со своей дачи и банку своего яблочного варенья. 
      - Вы ещё молодой, Вам женщина нужна, - говорила ему этим сентябрём через забор пожилая, под семьдесят, соседка по даче, и подробно объясняла, как варить варенье из яблок, чтобы оно вышло нежным по вкусу, но с сохранившимися, неразваренными дольками.
      Варенье у него получилось ароматное, не приторное, в меру сладкое. Оля бы обязательно восхитилась: «Боже! Какое красивое! Янтарное! Неужели сам сварил?» Да, Оленька бы обязательно так сказала.
      Соседка пробовала, хвалила:
      - Баланс соблюдён. Вы молодец, не пропадёте. Но Вам всё-таки женщина нужна, - возвращалась она к прежней теме. – Негоже такому мужчине быть одному. Что такое для мужчины пятьдесят?
      - Да крутятся там некоторые, - ответил он однажды откровенно. – Но, мне кажется, они ждут, чтобы их на руках носили. А мне не хочется. 
      Он имел в виду одну особу, которая говорила ему: «У Вас такое благородное лицо!». «А если бы неблагородное, тогда что? - задавал он себе вопрос.  И однажды не ответил на её вопрошающее СМС-послание: «Куда же Вы пропали?»
      - Нет, которые с прицелом, которые себе на уме или  финтиклюшки, Вам не нужны - отвечала соседка. – Настоящая нужна, чтобы заботилась.
      - Таких уж нет, наверное.
      - Есть, есть.

      Он приехал в соседний городок и принялся отыскивать нужную улицу. Слегка волновался и как-то не торопился. Оттягивал. Ему ещё в кафе показалось, что он с первого раза останется у неё. Юношеского нетерпения не было, но время от времени он вздыхал, и – чего уж прятаться от самого себя? - это были вздохи ожидания. 
      Вот и небольшой домик, четвёртый от угла, как объясняла она.
      Калитка оказалась закрытой. Он постучал в окошко. Во дворе залаял пёс, подбежал к забору, рыча, пытался высунуть морду в щель у земли.
      Никого. Потоптавшись на месте, он снова постучал в окно.
      Кажется, хлопнула дверь. Да, ему в щель между зелёными облупившимися досками видно, вот она вышла из дома, идёт в его сторону в накинутом на плечи плаще.
      Калитка открылась.
      - Вы? – в её глазах некоторая растерянность.
      «Почему она удивляется? Неужели забыла?»
      – Знаете, у меня тут всё изменилось – проговорила она. - Почему же Вы не позвонили, я бы дала отбой?
      Он непроизвольно сглотнул. Его всегда удивляла подобная логика. Он находил ей только одно объяснение: так говорят, когда нечего сказать в своё оправдание. Но улыбка всё ещё продолжала держаться на его лице.
      - Мы ведь договорились, и я приехал, - возразил он, но мягко. - А если ситуация изменилась у Вас, то и позвонить должны были Вы. 
      - У меня на мобильнике закончились деньги, - как-то очень быстро ответила она, словно бы только нашлась, что сказать. - Я побежала вот сюда, за угол, в магазин, а терминал оказался поломанным.
      «Всё-таки она говорит неискренне. Или я стал слишком мнительным?».
      Секунда молчания. Он протянул ей цветы.
      - Это Вам.
      - Спасибо, - она взяла букет.
      - А что же всё-таки у Вас произошло?
      Она, не открывая рта, провела языком по зубам, глянула куда-то в сторону. 
      «Придумывает?»
      - Племянница неожиданно приехала, у неё сложности…
      Он вспомнил про банку варенья, лежащую в сумке:
      - Эти сложности не помешают нам всем вместе хотя бы попить чаю? 
      Она замешкалась.
      - Вы знаете, не получится. Племянница приехала с маленьким ребёнком. Ребёнок температурит, капризничает.
      Послышалось хлопанье двери в доме, затем пьяненький мужской голос обидчиво протянул:
     - Вера Васильевна, Верочка, ну где же Вы?
      Он пристально взглянул на неё:
      - У ребёнка уже баритон.
      - Ах, да перестаньте! – вспыхнула она. – Племянница приехала с ребёнком и с мужем. Обычное дело, зачем мне ещё и про мужа рассказывать?
      «Может быть, и в самом деле так. Нет, я слишком мнительный».
      - Извините, - сказал он.
      Она кивнула головой, как бы принимая извинение, и добавила:
      - К тому же мне не хотелось бы объясняться с ними по поводу Вас. 
      - Я всё понимаю.
      Он нагнулся, достал банку с вареньем – сквозь стекло заиграли на осеннем солнце янтарные яблочные ломтики. Он выбрал дома именно эту банку с абсолютно прозрачным стеклом. В других банках, с синеватым оттенком, эта янтарность  как-то притуплялась. А ему хотелось слегка поразить её. Сейчас она ахнет  и скажет: «Боже, какое красивое! Неужели сами варили?».
     - Спасибо. – Она равнодушно взяла банку. – В  другой раз, ладно?
     - Ну что ж…
     - До свиданья, - и она быстро скрылась за калиткой.
     За углом, у магазина, уже почти пройдя его, он остановился. Повернул и вошёл в дверь - «купить в дорогу минералки что ли?»
     Почти никого. Продавщица с какой-то тёткой оживлённо болтала, видать, сплетничала со знакомой. Парень у платёжного терминала тыкал пальцем в кнопки. Терминал мужским баритоном просил подтвердить правильность набранного номера.
     Он медленно повернул голову от витрины с напитками к терминалу. Урча, выполз из щели платёжный чек.
     - Терминал уже отремонтировали? – спросил у продавщицы.
     - Он и не ломался, - ответила та  и снова к собеседнице повернулась. - Верку знаешь? Которая вот тут живёт, четвёртый дом от угла?
     - Ага-ага? – утверждающе и с вопросительной заинтересованностью закивала тётка.
     - Прибегала час назад. Взбудораженная. Через эсэмэски списалась с каким-то мужиком, ну и сегодня, он к ней нагрянул. Неожиданно, говорит. Бутылку водки взяла… Это уже как бы не третий с лета…

     … Он ехал обратно со скверным настроением. Нет, ревность не мучила, какая тут ревность! Уязвлённое мужское самолюбие? Если и да, то немного. Плотское желание? Ну, как бы сказать?..  Да нет, не главная это причина. А какая же тогда? Как тут разобраться?
      Но он разобрался. Ему было жаль, что мелькнувшие как-то в этой женщине знакомые, дорогие и милые ему черты – пусть и едва уловимо, но всё же однажды мелькнувшие, - куда-то пропали, исчезли, растворились.  Но, может, не стоит жалеть, может, и лучше, что растворились? Они оказались этой женщине не к лицу. 

      Он, конечно, встречал её потом в коридорах на работе, вежливо здоровался. Она улыбалась и явно ждала, что он остановит её. Однажды даже сказала: «А варенье оказалось вкусным». Он кивнул головой, - дескать, спасибо, - и прошёл мимо по коридору дальше.
      А зимой, в морозы, приехала домой на каникулы дочь-студентка. Весёлая, на месте не сидела, проведала всех сверстников, моталась туда-сюда, перезванивалась. И с новыми соседями по подъезду перезнакомилась.
     - И чего тебе не сидится? – спросил он у неё. 
     - Это ты тут замкнулся, бирюк-бирюком. А я не могу, когда вокруг тихо.
     - Но с отцом-то ты хоть один вечер дома побудешь?
     - Конечно, папуля! И запланирован он на сегодня. Давай-ка, брейся, у нас скоро гостья появится.
     Соседка оказалась очень милой женщиной. Лет сорок пять, наверное. Глаза лучистые. Смотрела на него по-доброму, заботливо, словно не он её старше, а она его. Посидели за накрытым столом, поговорили. И какой-то хороший, домашний вышел вечер. А когда стали пить чай, он полез в  шкаф за банкой яблочного варенья. Долго выбирал.
     – Ну чего ты там, пап? – позвала дочь.
     - Сейчас.
     Почему-то захотелось ему поставить на стол банку с абсолютно прозрачным, не синеватым стеклом. Поставил.
     - Боже, какое красивое! – тихо ахнула гостья. – Прямо янтарное! Неужели сами варили?