Ягиня. Книга I: "В поисках меча"

Глава 1.

До того, как наши имена превратились в легенду, а лица стёрлись из памяти людей, мы бродили по дорогам этого мира, не зная покоя.

***

– Вот учишь её, учишь. А толку то? – сокрушался Ворон Воронович, нервно ершась на плече у девушки, которая только что поместила на саднике[1] свёрток из теста в жарко горящую печь.

– Нет, ты только подумай, что о тебе скажут? Подумай! Лет через двести люди всё извратят и переврут так, что окажется будто ты младенцев в печи заместо пирогов пекла и на закуску ела. Приукрасят – скажут, что не просто ела, а до белых косточек обгладывала, а потом эти косточки в зелья разные добавляла или вместо перины пуховой использовала – с каждым словом дух становился драматичней: перья топорщились во все стороны, крылья нервно хлопали в воздухе. По всей видимости, он уже в воочию представил, как это будет.

Впрочем, Ягине не было никакого дела до причитаний. Когда наскучило слушать вопли, она лёгким движением руки согнала Ворона со своего плеча. Тот, в обиде, с щёлкающим карканьем, отлетел подальше и уселся на стол перед единственным окном в избе. Весь его вид источал недовольство: перья были всклочены, а острые когти прошлись по древнему столешнику[2], который ещё их бабок видывал, оставив прорези. Эта битва длилась с того момента как небеса сменились, и луна начала свой путь. Приближалось время новой смены[3], а спор между ними не был решён.

Даже не взглянув и краем глаза на духа, Ягиня обратила всё внимание на свёрток: если поднести слишком близко к огню и правда изжариться. Младенцу от роду было чуть больше пары месяцев, а хворь, обойдя все обереги, запоры и пороги, уже проникла в тело. Ещё утром Ягиня, пока с кузнецом на заказ договаривалась, заприметила признаки скорой смерти в доме.

Старый меч, найденный в могиле, какого-то безымянного разбойника лет двадцать назад раздольно гулявшего по округе, от времени почернел и покрылся ржавью. Железом не пристало разбрасываться и Ягиня хранила в своём сердце надежду, что меч можно исправить[4]. Пусть клинок совсем не тот, что нужен, но до начала новых зимних стуж и он годился. К сожалению, разбойник был не из тех молодцов, про которых говорили – «поймал удачу за хвост»: кроме ржавого меча богатством разжиться не удалось, и серебряников в их мешочке не прибавилось. Платить за работу городского кузнеца было нечем. Поэтому, забрели путники в эту небольшую деревеньку, славную своим кузнечных дел мастером. Тут-то Ягиня мимоходом и выведала, что долгожданный первенец кузнеца заболел. Мужчине шёл двадцать пятый год, трёх жён он уже сменил, а ребёнок появился только в этом просинце[5]. Сейчас радость отца омрачалось, тем что мальчик оказался слаб. Не успело взойти и трёх полных лун в его жизни, как заболел.

Деревенский народ тёмен, да робок. Люди склонны принимать всё, что в жизни происходит за великое испытание. Мирятся и крепятся: всё делают, только не борются. Ягиня эту правду давно уяснила. Поэтому уповать на рассудок кузнеца не стала. Времени было мало. Хворь изгнать нужно было этим вечером, дело дольше не терпело. Местные на такое бы не отважились и её бы не просили даже если б прознали кто она такая. Пришлось ребёнка выкрасть из-под носа у спящей матери. Успеть всё обделать следовало до первых петухов, чтобы родители не заметили отсутствие сына в зыбке[6] и не подняли шум.

Единственное, чего не учла Ягиня, так это Ворона Вороновича и его скверный, упрямый характер. Видать, память о прошлом разе, когда их посчитали колдунами-изводителями, заперли в избе, да огню поддали, была всё ещё слишком свежа. Они тогда еле ноги унесли от вдохновившихся на подвиги селян. В свою защиту Ягиня могла лишь сказать, что дух мог привыкнуть, запастись мужеством и стать терпимей. Да и не нападали на них крестьяне слишком часто: раз десять на год, если не повезёт.

Шесть зим Ягиня и Ворон Воронович были вместе, скитаясь от местечка к местечку, от города к городу. Где только не мелькали их тени: в Чернолесье они собирали целебные травы и грибы для зелий; среди озёр и рек Беловодья искали чудесный жемчуг, да ту русалку, что может рассказать, где скрыты сокровища Морского царя и как попасть в Страну Буяна; бежали ноги и крылья прорезали ветер в стране городов – Гардарике[7]. Везде они находили что-то диковинное. Приключения влекли их вперёд и всё дальше уводила дорога на встречу судьбе.

Много чего выпало на долю путешественников: нечисть разного порядка и тати разных мастей[8]; чудовища и богатыри; бесчестные и плутоватые люди. От людей Ворон и Ягиня натерпелись больше всего. Только судьба-дорога неуклонно продолжала их сталкивать с людскими несчастьями: то ведьмы совсем распоясывались и изводили крестьян целыми деревнями, то шайки лесных разбойников бесчинствовали на важных дорогах, то упыри из могил вскакивали и страх по всюду сеяли. И если с нечестью было понятно, что делать, то с людьми, которые в странной паре тоже эту самую нечисть видели, было не ясно как поступать. Убивать было нельзя, да и не помогло бы. Успокоить и договориться не получалось. Осталось только бежать. Вот они и бежали по свету, благо мир был огромен и границ у него не было.

После каждого такого раза Ворон Воронович на век зарекался с людьми дела иметь. Поэтому, стоило Ягине с младенцем в руках только переступить порог захудалой избушки, стоящей на самом отшибе, он впал в буйство и не на шаг не желал уступать. Стоял на своём замертво.

– Мы же договаривались, что не будем привлекать внимание местных. Как починят меч, так тотчас уйдём – разве не такой был уговор? – Каждый раз, как только Ягиня находила новую беду Ворон возмущался и упирался до последнего, всеми когтями и крыльями цепляясь за мирную жизнь.