Якорь сорван

Пролог

1708 год

Пьяное бормотание то и дело переходило в громогласные крики. Хриплый мужской голос, больше напоминающий лай, сочился весельем и выводил незатейливую, но грубую песню. Сказ о бравом моряке разносился над всей палубой и проникал в маленькую каюту, лишенную света. Сквозь щели в потолке виднелось ночное небо, затянутое тучами, и едва уловимые очертания мачты. Казалось, что она заглядывает в нутро каюты, бездушным надзирателем следя за пленником, томящимся внутри. Тот, маленький и хрупкий, вздрагивал каждый раз, стоило песне в очередной раз оборваться.

Волны лениво качали корабль. Скрипел такелаж. Со стороны порта доносились радостные крики. Но все это оставалось неразборчивым фоном. Слух пленника, — мальчика, которому еще даже не исполнилось десять, — был направлен на людей, находящихся на палубе. Сам он прижимался к стене, упрямо ковыряя огрызком ложки дверной косяк около замка. Его сердце отчаянно билось, а в голове осталась лишь одна мысль: если не получится, то второго шанса уже не будет.

Все плавание он понемногу смачивал дерево водой. Иногда копил слюну, а после дрожащими руками обмазывал ею косяк. Думал было начать справлять нужду, но вовремя сообразил: тошнотворный запах быстро привлечет к себе внимание надзирателей. Теперь же, всаживая ложку в косяк и отдирая подгнившие волокна, мальчик ругал себя за трусость. Стоило рискнуть. По щекам потекли слезы.

— Юбку красную! — продолжал горланить человек.

Его оборвал другой голос, трезвый:

— Заткнись, Нил, — послышался звук удара. — Если капитан решит, что бухие мы все, то я сам отрежу твой поганый язык.

— Кха-ха, Маркос, кха…

— Хватит торчать здесь. Вали на причал.

— Но я хотел спеть вам, Маркос. Спеть! Вы ж тута, сидите, скучаете.

Мальчик замер, когда голоса стали ближе. С тревогой вгляделся наверх, силясь понять, насколько близко говорящие.

— Да что б тебя, Нил!

Двое мужчин на мгновение мелькнули в щелях. Один скрутил другого и потащил его в сторону трапа. Второй начал кричать и ругаться, обвинять друзей в неблагодарности. Разгорающаяся чужая ссора приковала мальчика к полу, не давая двинуться и даже вздохнуть. Паника схватилась за сердце, плющом поднялась выше и обвила горло. Легкие начали гореть. Мальчик ударил себя по щеке, выводя из оцепенения. Пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем он смог снова приникнуть к двери, размазывая по лицу слезы.

Чертова доска не поддавалась. В ней виднелись следы от ложки, местами раскуроченное дерево торчало волокнами, напоминая варенную говядину, но добраться до засова не выходило.

Тем временем, шум снаружи становился громче.

Мальчик на секунду замер, в нерешительности закусив губу. Его взгляд, давно привыкший к темноте, лихорадочно бегал по двери, раз за разом возвращаясь к засову. Время невидимыми песчинками утекало. И тогда мальчик решился. Он схватился за ручку и что было силы дернул дверь на себя. Та глухо ударилась о косяк, но ничего не изменилось. Проглатывая отчаяние, мальчик принялся раскачивать дверь, заставляя засов раз за разом ударяться о поврежденные доски. Затем он уперся ногой в стену и дернул еще раз. А потом еще раз, и еще.

Ему уже было не скрыть следы побега. Даже если не получится, наутро Маркос, что обычно приносил ему еды, наверняка заметит испорченный косяк. И все поймет. А потому мальчик не таясь дергал проклятую дверь, что было мочи. Пока в какой-то момент доски не треснули. Дверь резко распахнулась, и мальчик с шумом упал на пол, больно ударившись спиной и локтем.

Первое мгновение он не двигался. С тревогой вслушивался в наполняющий корабль шум и выискивал в нем шаги. Но никто не шел проверить его. Все еще не веря в удачу, мальчик осторожно выглянул за двери. Оказавшись в трюме, он сделал шаг в сторону палубы, но остановился. Наверху, оставленные капитаном, дежурили пираты. Даже увлеченные спором с Нилом, они вряд ли ушли далеко от трапа, если и вовсе не остановились на нем. Идти туда было нельзя. Только слепой не заметит мальчишку, спускающегося на причал или перелезающего через фальшборт. Приняв решение, он развернулся в другую сторону.

Идти приходилось медленно, практически наощупь. Но через время в нос ударил запах пороха и металла, а взгляд смог выхватить безобразные силуэты орудий. То и дело поглядывая на развешанные тут и там гамаки, мальчик крался вдоль стены. Вскоре он остановился около орудийного порта. Кое-как открыл его и с опаской высунулся наружу. Прислушался. Спор уже затих, но разговоры все еще раздавались со стороны трапа.

Мальчик сглотнул, собрался с духом, а после прыгнул.

Холодная вода сомкнулась над его головой, отрезая от ненавистного брига, на обшивке которого красовалась витиеватая надпись: «Жемчужина».