Ящер и лучница

Ящер и лучница

Ящер и лучница

рассказ

Сидит ящер в золотом кресле,

Под ореховым кустом,

Орешечки лущит.

"Жениться хочу!"

"Возьми себе девку,

Которую хочешь,

Которую любишь".

Народная детская считалка

Обречённый на одиночество

1

Шутýм проснулся с криком петуха. Повалялся немного в постели, а потом решительно сбросил одеяло и поднялся на ноги.

Спал он во дворе, рядом с домом, где соорудил лежанку в виде низкого помоста из связанных вместе жердей. Конечно, по ночам было ещё прохладно – весна, как-никак – но проводить ночь в пустом тёмном доме не хотелось. Другое дело – на открытом воздухе: яркие звёзды и луна, шум ветра в листве, загадочные, но совсем не страшные звуки близкого леса… А если вдруг хищник пожалует на хутор – на то овчарки есть, и копьё с дубинкой, что всегда стоят подле постели. Впрочем, хищники обходили хутор Шутума стороной – чуяли непривычный запах нелюдя!

Два большеголовых короткошерстных пса, что спали рядом, вскочили с земли и радостно завиляли хвостами.

– Рыжий! Зубастый! Доброе утро! – Парень потрепал собак по шее. – Что лаяли ночью? Зверь приходил? Или из людей кто?

Те весело заскулили в ответ – мол, ничего, всё в порядке! Зубастый припал к земле и принялся легонько покусывать ступню хозяина. Собственно, за эту свою склонность пёс и получил такую кличку.

– Ну-ну, не балуйся! – ласково пожурил Шутум. – Сейчас дам вам позавтракать, а потом займётесь отарой. – И сказал вдруг, словно отвечая на вопрос, хотя ни одна, ни другая овчарка ни о чём его не спрашивала: – Нет, я, конечно, знаю, что овец уж ощипывать пора, но сегодня не могу. Сегодня у меня другое дело, куда поважнее! – Юноша заулыбался, подумав о чём-то приятном.

...Дом его стоял в лощине, образованной заросшими лесом горными склонами. Длинная глинобитная хижина без окон и с двумя дверьми. Одна вела в комнату с очагом и постелью на земляном возвышении, глиняными кувшинами на полу и кухонной посудой, что стояла на деревянной полке, прилаженной к стене. Другие, пошире, позволяли попасть в ту половину, что предназначалась для коров, овец и свиней.

Правда, коров у Шутума давно уж не было – он продал их в посёлок, потому что после смерти родителей со скотом стало тяжело управляться даже при помощи собак.

За домом возвышался навес. Под ним, в загоне, разделённом надвое, под охраной овчарок и ночевали летом те две дюжины овец и десяток свиней, которыми владел парень.

Шутум отворил ворота загона, выгнав за ограду маленькую отару. Потом выпустил свиней. Те были в бурой шерсти и мало отличались от диких кабанов. Вместе со взрослыми во двор выбежали, радостно похрюкивая, полосатые поросята.

– Пасти! – по привычке приказал юноша. Мог и не говорить ничего – умные псы сами знали, что делать.

Спустившись к речке, которая протекала неподалёку от дома, Шутум окатил себя с головы до ног из глиняного кувшина и принялся натирать волосы и тело белой мылящейся глиной – килом, которую принёс из хижины в кожаном мешочке. Глины этой в окрестных горах было много, и сельчане даже торговали ею и платили подати храму бога Шардý, что в городе. Каждый год, после сбора урожая, прибывали в посёлок солидные писцы и при помощи загадочных знаков заносили на берестяные свитки, сколько зерна и шерсти, вина и белой глины отправляют в город земледельцы.

Правда, сам Шутум гостей не видел. Он никогда не бывал в посёлке. А писцам недосуг было тащиться в горную глушь. Свою долю податей (собранный в дуплах мёд диких пчёл, сушёные грибы и ягоды, шерсть и белую глину) парень оставлял в условленном месте, откуда её и забирали сельчане.

…Он так яростно тёр себя ладонями, что пару раз ненароком поцарапался когтями. Ну, да ничего! Главное – быть чистым! Женщины – они не любят, когда от мужчины плохо пахнет. Шутум даже умастился благовониями, которые его научила приготовлять мать – из смолы сосны и кедра, и пахучих трав. Быть может, именно этот пряный аромат смягчит сердце красавицы Кисикилшáг. А заодно будет приятен богам – им ведь не принесёшь достойных жертв, если не совершил омовения, не предстал перед ликом их чистым – телом и душой!

Приведя себя в порядок, Шутум причесался костяным гребешком и облачился в самый красивый из своих нарядов, сшитый матерью ещё для отца. Это была юбочка из шкуры леопарда. В некоторых местах, правда, шерсть поистёрлась, и виднелись проплешины, но как бы там ни было, смотрелась одежда здорово, особенно с поясом, расшитым разноцветными нитками! Такую бы носить князю какому, или воеводе! Уж больно воинственный вид придавала она хозяину.

Юноша полюбовался на своё отражение в реке, где вода, заполнившая яму, была поспокойнее, подвесил на пояс гребешок, бронзовый нож и точильный камень, и обулся в сандалии на толстой подошве, без которых в горах обойтись тяжело. А после направился назад, к алтарю, воздвигнутому возле хижины из небольших плит известняка.

Ловко поймав одну из кур, юноша прижал её к груди, обратил лицо к небу и заговорил с Киáнг, богиней любви, извиняясь за столь ничтожную жертву и прося хотя бы небольшой помощи в задуманном им деле.