Явь

Явь

Явь

Исчезнуть всегда легче.

***

Правильный овал железобетоном сковывал волю и желания тысяч людей. Яркие лучи прожекторов бороздили двадцать три фигуры на сочном цветом поле. Маленький белый мяч дважды угодил в ворота «своих».

Трибуны ультрасов рвались криками и гудением дудок. Тысячное эхо в разнобой скандировало поддержку.

- Не ори, придурок! – Коля сжимал яркую футбольную дудку, махал ею над головой и грозился попасть соседу в глаз.

- Сам придурок! – в такт стадионному крику и своему настроению горланил Рома, нежно тиская зеленую бутылку «Оболони». Оба пылали эмоциями, их команда проигрывала.

На противоположной стороне загорелись первые изумрудно-красные шашки.

Народ взревел, и вверх полетели шарфы и сжатые кулаки.

***

Темно-синяя масса в касках и с серебристыми щитками встречали живим коридором. Наперевес щиткам покачивались короткие черные дубинки.

Под ногами беззвучно прыскали лужи, белые кроссовки перестали быть такими еще по приходу на стадион.

В руке болтался желто-синий шарф, а длинные концы тянулись грязной землей.

Достали…

Толкнуло в сторону, потом все рванули вперед. Заскрипел метал, а в ответ прогремел боевой клич «Металлиста».

Паша толкался по правую руку, Рома уже давно заплутался где-то впереди, а Сергея потерял еще, когда выходили из стадиона.

Вены пронесли адреналин, мозг без сознания правил телом, расталкивал всех локтями и Коля достал первый неприступный щит. Цапнул его, радуясь жесткому звуку, а потом потянул на себя, получил резиной по руке, ответил прямым ударом ноги и, толкаемый задними, попал в самую гущу «мусора».

На него осыпался резиновый град, потом подняли, куда-то потянули и плеснули холодной водой.

Густой янтарный свет резал глаза. Спиной чувствовалось твердое мокрое дерево, а во рту привкус соленого…

Мозг так сладко подговаривал тело на измену, наполнял болью каждую клеточку.

Хотелось спать и еще… еще рассчитаться.

И не было солнца, только луна. И фонари забыли работать, только толстые тучи толкались на небе и спускали мелкую жижу.

Выли собаки, сигналили далекие машины, и саднило все тело. Друзья вели под руки, громко шмыгая носами и тихо шаркая кроссовками.

Неудачный денек. Подобрал навернувшуюся под ноги бутылку и запустил ею в кирпичную стену. Укоризненно заныла рука, но звука боли не подал. Стиснул зубы.

Ударило возле окна и в ночь брызнуло стеклом и тонким звенящим эхом. Окно, в которое не попал, загорелось приглушено желтым, занавеску открыла темная тень, а Коля с поддержкой друзей обложил незнакомый фантом ядреным матом. Свет погас.

***

Нет воли в силе быть пьяным. Но нет ее и в желании спустить пар на окружающих. Их и не было, только круглая урна, которая и получила сполна, по мокрому тротуару разлетелся мусор, зашелестели упаковки и покатилась пластмассовая бутылка.

Друзья, самые близкие, по ситуациям верные, шли бок о бок. Уже никто не нарушал законов тишины безлюдной улицы.

Только четыре пары кроссовок тихо шуршали тонкими лужами.

Шестнадцать лет сковывало навек.

Тем более, мама дома не ждет, она вместе со старшей сестрой в разъездах – зарабатывают все деньги Чехии. А отец… отец ждет просветлений в виде маминых приездов и благосклонно улыбается, когда Коля ставит вопросы о чужих женских перчатках или шляпке в прихожей. Он всем так улыбается, когда спрашивают неправильное.

Укрытий блеском, наполированный осенью, гранитный вход в метро пустовал.

На шее у Ромы болтыхалась лимонная дуда – символ футбольного гласа. Поднес к губам и во всю дурь загудел, режущее эхо глубоко ушло в переплетения светло-желтых коридоров.

На него напал смех, утробный, вызывающий, бесстрашный.

- Металлист чемпион! – другая волна звука разошлась подземкой. Небритый, в бывалых джинсах, перекошенный мужчина кротко обернулся и надбавил шаг, теряясь в повороте к эскалатору.

Сонная работница метро только сдвинула плечами, когда четверо перелезли метал «пропуска». Что она сделает, когда прикрепленный к ее посту милиционер куда-то отошел?

Рома вообще странный. Всегда старался править и указывать точные действия. Хотя, у него на это и были некоторые основания – он первым узнал ласки женского тела, хоть и купленного на подаренные в день рождения деньги, и он же первым бросался в гущу самого скверного и часто ходил с подбитым лицом. Гордился этим.

Коля вяло опирался на плечо Ромы, хотел идти сам, но правая нога каждый раз подкачивала. Хорошо хоть на парапетах не упал, когда перелазил.

***

Почти пустая платформа. Какой-то негр в наушниках, преклонных лет старушка и сладкая парочка, что сразу же удалилась в конец. Не без инициативы парня. Таких же лет, наверное.

Большие красные цифры уже подходили к полуночным нолям. Последний поезд. Еще пару минут.

Желтая лавочка в центре платформы удерживала четырех здоровых парней. Один, Рома, глубоко и задорно курил – пускал дым поверх голов.

Надпись «Спортивная» на стенке, большие рекламные щитки и легкое гудение больших газовых ламп над головами, все так нервировало Колю, а еще этот чернокожий со своей музыкой. Ее слышно за несколько метров. Не оглох?

- Не оглох? – прокричал Коля, подавшись вперед, чтобы лучше видеть из-за тел друзей. Парни засмеялись, тело ныло, но участие, а главное расположение этих же парней подталкивало.

Поднялся. Правая нога кольнула ниже колена, но смех друзей… Подошел ближе. В руке болтался мокрый желто-синий шарф, грязные концы тянулись гладким гранитом.