Юпитер

Юпитер

 Зычный зов Надежды Лексевны трубно разрезал утреннее щебетание птах. Ольга, вздрогнув, расплескала кофе и, обреченно вздохнув, поставила чашку с остатками на блюдце. Поднялась с кресла и, перегнувшись через перила балкона, крикнула в ответ:
- Тут я, Надежда Алексеевна, да Вы заходите, код калитки знаете ведь.
- Не умею я кнопки эти ваши! Позагородятся, как в кремле! Вот раньше никаких заборов не городили, дружно жили, а сейчас. Эх…

    Пока Ольга спускалась со второго этажа, соседка продолжала громко сетовать на новую, непонятную жизнь. Ольга этого не слышала, но легко догадалась, выйдя из дома и застав продолжение тирады, разносящейся из-за забора. И тут поняла, что не сняла туфли, а идти на шпильках по дорожке из щебня – не лучшая идея, ведь каблуки безнадежно обдерутся. Заставлять соседку ждать не хотелось, но и переобуться быстро не получится. Пришлось чесать прямо по газону, испачкаются, конечно, но ничего, зато боевое крещение туфлям выйдет знатное.

– Здравствуйте, Надежда Алексеевна, проходите, – Ольга выглянула из-за калитки, балансируя на носке правой ноги и сразу, снова по газону, пошла обратно к дому.
    Юпи уже валялся на траве, подставив для почесывания живот – стандартный ритуал для всех визитеров, при условии, конечно, что они, эти визитеры, Юпи были знакомы и нравились. А Надежда Лексевна Юпи очень нравилась, точнее он её обожал, как основного поставщика конфет и другой вкусной контрабанды. Вот и теперь, как обычно, ему украдкой была всунута шоколадная конфета. Ольга, как обычно, сделала вид, что ничего не заметила.
– Оль, да чего ж в туфлях-то да по траве? Угваздала ведь каблуки. А красивые-то какие! Так и сияют! Свадебные небось?
– Да, Надежда Алексеевна, на свадьбу. Разнашиваю вот, привыкаю.
– Ох, хороши! Не тяжело тебе в них? Я чего пришла-то? Ты Упыря Таньке Голубевой, соседке моей, дай на ночку. У неё вчера опять хомяки объявились, картошку подъели. Да так интересно - голландскую сортовую, которую Танька по интернету этому вашему выписала, жрут, а обычную не трогают. Ой, крику было! Двенадцать кустов за ночь оприходовано. Сегодня они у неё, а завтра, глядишь, и ко мне переберутся. А Упырьчик наш мастер эту напасть ловить. Ты не переживай, Танька баба старательная, да и я прослежу за кобельком.
– Да дам, конечно, чего не дать. Кур и котов только запрут пусть, если есть у них. Пусть вечером приходит.
Оля налила соседке подоспевшего чая и, извинившись, пошла собираться на работу, предоставив Надежде Алексеевне возможность и чаю спокойно попить, и провести стандартную инспекцию Ольгиного цветника. Распрощались уже у калитки, когда Оля садилась в машину.
– Я сама Упырька отведу, ты не беспокойся. Часиков в восемь приду.
– Хорошо, Надежда Алексеевна, до вечера тогда.

    В Упыря Юпитер превратился быстро. И сказалось не столько созвучие Юпи-Упырь, сколько повсеместное отсутствие глухих заборов и небогатая фауна в поселении. Небольшое СНТ пестрило многообразием построек от старых дач-вагончиков, до современных коттеджей с бассейнами. Олин дом находился на южной окраине, считавшейся непрестижной, от дороги и магазинов было далековато, но зато спокойно и тихо. Новых домов здесь отстроилось пока мало, в основном стояли дачи. Жизнь ближайших домовладений стала значительно веселее с появлением Юпитера.
    Истосковавшись в приюте, Юпи развел активную деятельность. Первыми всю радость добрососедства на себе прочувствовали крысы, мыши и хомяки. Юпи ловил их самозабвенно, обладая невероятным чутьём. Сначала были переловлены все грызуны на родном участке – примерно с неделю Ольга обнаруживала на веранде пару тройку, аккуратно сложенных в рядок, тушек. Есть грызунов пёс, к счастью, брезговал, только душил. А затем Юпитер пошёл в люди. Молва о чудесном избавителе прошла по селению. Но грызуны быстро кончились или решили убраться подальше, и начались куры и коты, из тех, что бродили на самовыгуле. Котам, к счастью, доставалось не очень сильно, но жалобы о прокусанных ушах и хвостах стали поступать регулярно, а вот с курами было хуже. Вместе с кончиной третьей курицы пришла дурная слава, кличка «Упырь» и участковый.От штрафа Ольгу спас уже заключенный договор подряда на постройку глухого забора. За два года страсти улеглись, но вот кличка к псу прилипла намертво.

    Ольга всегда была горожанкой и переезд в свой дом преподнёс ей немало сюрпризов. Например, почти сразу стало понятно, что в доме нужна собака.
Вопрос о том, которого пса брать в приюте отпал сам собой, как только Ольга увидела его. Похожий на колченогий пуфик, с широким массивным туловищем бульдога и вытянутой, ушастой таксячей мордой, Юпитер производил неизгладимое впечатление. Чуть кося к переносице, он жизнерадостно носился среди вольеров и людей, казалось, совершенно не замечая недокомплекта – половина его правой задней лапы отсутствовала. Была ли это жалость? Нет, жалости Ольга не испытывала, скорее родство.

    Последней мыслью Ольги перед тем, как провалиться в беспамятство было: «Странно, совсем же не было машин на дороге, откуда она взялась?». Свидетели говорили, что черный спортивный автомобиль ехал чудовищно быстро, Ольгу подбросило вверх метра на два, она перелетела через машину и упала на асфальт тряпичной куклой. Пришла в себя она только через три недели, в больнице, и уже без ноги. И на тот момент потерянная нога не была единственной проблемой её здоровья; переломы второй ноги, пробитое легкое, поврежденные почки, сломанные ребра, сотрясение – все это вместе превращало в пытку каждую минуту бодрствования. К счастью, руки были почти целы, это позволило Ольге начать читать через какое-то время, чтобы не сойти с ума.
    Деньги она согласилась взять сразу, не торгуясь. Принципы? А какой смысл в тех принципах, если теперь она инвалид без ноги? Остаться нищей, беспомощной, но отомщенной? Не двадцатилетний болван, который сбил её на том переходе, умолял на коленях взять деньги и написать заявление в полицию, а его дрожащая, плачущая мать. И Ольга взяла, и заявление о том, что переходила улицу в неположенном месте, внезапно выбежав перед машиной, написала.
    Денег было много, очень много. Ольга согласилась бы и на половину.
Получилось, что к тому времени у нее ничего и никого не осталось. Ни ноги, ни мужа, ни работы. Муж как-то быстро самоустранился, навестив её пару раз, старательно не глядя в глаза. Потом было несколько звонков, а после она попросила больше ей не звонить, когда супруг обмолвился, что Ольге теперь лучше переехать к матери, чтобы было кому ухаживать.
    Они всегда жили как соседи. Муж давал Оле кров, а она ему горячую еду и чистоту в доме. Полностью погруженный в работу, муж не интересовался остальным миром, в том числе своей женой. Тем более она не нужна была ему калекой. Матери Ольга так и не позвонила. Они не говорили уже больше двух лет. В последний звонок Ольга привычно выслушала стандартный набор пьяных упрёков про неблагодарную дочь и сменила номер.
    А деньги – это деньги, и их было много. Внутри этой цыфры были и штатовские протезы, и свой дом где-нибудь подальше отсюда, и внушительная сумма, позволяющая достойно прожить лет десять, не работая.