За путеводной звездой

Побег

Как же все достало - муж, родители, друзья… Никто не знает, насколько скверно на душе у Маринетт, никто… кроме Кота.

Уже три года как Маринетт стала мадам Агрест. Девушка грезила об этом с четырнадцати лет, но действительность оказалась не столь радостной, как в её мечтах. Радовало это только первые несколько месяцев. Очень скоро ей стало казаться, что Адриан её не любит, и это каждый раз било прямой наводкой по многострадальному сердцу. В первые полгода он ещё старался делать вид, что любит её, и это были лучшие дни в жизни. И тем больнее было осознание того, что это была ложь. Адриан всё чаще стал задерживаться на работе, после начались длительные командировки. Постепенно у Маринетт сложилось мнение, что у мужа есть кто-то на стороне. Она до сих пор не могла понять, зачем Адриан женился на ней, ради чего был весь этот маскарад. Неужели её компания представляла такую угрозу фирме Агреста, что они решили заполучить её в полную собственность?

Да, уже пять лет как она стала известным дизайнером со своим логотипом. Для этого Мари пришлось не только учиться, но и много работать, забывая иногда и про сон. И когда в двадцать два года она наконец-то выпустила свою первую коллекцию, та произвела фурор и мгновенно подняла Маринетт на высоты мировой моды. Естественно, что после свадьбы произошло слияние с «Агрест». Габриэль, кажется, любил её больше, чем её собственный муж. Никакие айсберги не могли потопить новую компанию, и теперь лейбл «А&М» был одной из самых востребованных марок по всему миру.

После фурора, который произвела Маринетт в мире моды, они часто стали пересекаться на показах с Адрианом. Теперь девушка уже не краснела, и пресловутый мямлязавр не появлялся из глубин подсознания. Они мило беседовали и всё. Поэтому предложение руки и сердца стало для неё неожиданным. И хотя это повергло её в шок, она все же согласилась. Ведь именно об этом она мечтала с самой юности.

Агрест-младший всегда был вежлив, очарователен и благоразумен… И это постепенно начинало раздражать. Просто до одури, так что Маринетт хотелось кричать, переходя на визг. Ну как, как можно быть таким… Он не любил её, но продолжал играть в счастливую семью. Хотя уже два с половиной года он не бывал в супружеской спальне. Адриан работал (или всё же не работал?) на износ. Теперь виделись они исключительно на светских раутах, где чета Агрест должна была появляется вместе.

В свои двадцать семь Мари стала самостоятельной и уверенной в себе женщиной. Но погубить своё детище скандальным разводом она просто не могла… И именно поэтому каждый раз натягивала фальшивую улыбку на лицо, продолжая подыгрывать Агресту в фарсе под названием «Счастливая семья».

А уже через несколько часов она проносилась над Парижем в облике Ледибаг, в дом-студию. Чтобы, став вновь Маринетт, упасть в объятия Кота Нуара. Нуар всегда был рядом, когда её несчастное сердце разваливалось на куски. Он старался поддержать её и часто утешал, как старший брат. Да, Нуар стал для неё таким родным и близким. Она делилась с ним всеми планами и с восторгом рассказывала об их реализации. Ей было комфортно в присутствии Кота, и даже его котомбуры не так сильно раздражали Маринетт, как Ледибаг.

Свой дом-студию Маринетт купила ещё в первый год работы фирмы «Маринетти». Эта была первая серьёзная покупка, здесь она творила свои лучшие коллекции. Здесь она мечтала о большой семье с двумя зеленоглазыми  мальчиками-брюнетами и милой дочке с голубыми глазами и золотистыми локонами, как у отца. Но мечты так и остались мечтами. Она помнила свою первую брачную ночь до мелочей. Помнила, как зажмурилась, приготовившись к первому в её жизни проникновению мужчины. Помнила, как Адриан удивленно выдохнул её имя. Встретить невинную в двадцать четыре года девушку - это редкость. Помнила, как вцепилась в него, словно боясь утонуть в тех ощущениях, что дарил ей муж. Да, она это помнила. Но Адриану, видимо, она быстро надоела, и она смирилась. Сердце постепенно умирало в её груди.

Но теперь этот дом стал её личной крепостью. Именно здесь, в очередной раз успокаивая Маринетт, Нуар перешёл границу дозволенного. А она не особо и сопротивлялась.Теперь только тут Мари чувствовала себя счастливой, находясь в объятиях Нуара. Последние два года Мари так страстно хотела вновь ощутить себя желанной и любимой. А Нуар был такой… И всё чаще Мари смотрела на него не как на друга и партнёра по битвам, а как на мужчину. Она знала, что была его поддержкой, ведь Леди не отвечала на чувства Кота.

Она понимала, что Нуар тоже ищет тепла и любви для своего истерзанного сердца. Но Мари не смогла признаться напарнику в том, что она его идеальная Леди, ведь тогда она перестала бы быть для него идеальной. На патрулях и борьбе с акумами она старалась вести себя как и прежде — закатывала глаза при каламбурах, отмахивалась от комплиментов и убегала раньше, чем того требовали ситуации. Да и хотела она любви как Маринетт, ведь Ледибаг и так всё любили и боготворили. А Мари не получала этого.

И теперь всё чаще Мари оставалась ночевать в своём маленьком уютном гнёздышке, ожидая своего Котёнка. Последние два месяца её жизни вновь наполнили существование яркими красками. С Нуаром было легко, ощущения наполненности в душе распускалось ярким райским цветком. Она часто ловила себя на том, что всё, что она делает - готовит ли его любимую еду, шьёт что-то лично для него, готовит маленькие сюрпризы — все это заставляло её просто летать.

Здесь, рядом с Котом, она чувствовала себя дома. И очень тяжело переносила моменты, когда приходилось возвращаться в особняк Агрестов. Постепенно Маринетт стала подумывать даже о том, что если Нуар позовет её замуж, она с лёгкостью оставит постылого мужа. И даже её любимое детище не удержит её от этого шага.