За свои грехи

Глава 1

КСЮША. НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ НАЗАД

***

В то утро было всё как обычно. Они приехали в больницу, Рома направился в отделение, а Ксюша – в ближайший супермаркет, чтобы купить для матери фруктов. Он не спеша переодевался в своём кабинете в хирургический костюм, но тут к нему влетела дежурная медсестра, даже не постучав. Слава богу, он уже натянул рабочую форму, а повседневную одежду вешал в шкаф. Только медсестра на него даже не посмотрела, а громко закричала:

– Роман Владимирович, скорее, пожалуйста, скорее…

Рома сразу спросил:

– Что случилось? Кто?

– Измайлова…

Он побежал за медсестрой по коридору, на ходу раздавая распоряжения, но делал это машинально: его волновала только одна мысль – сейчас в больницу придёт Ксюша и увидит, что её матери плохо. Этого допустить нельзя.

Когда он оказался, наконец, в палате, то увидел – той совсем плохо. Здесь уже находились дежурный врач и ещё одна медсестра.

– Когда это началось? – стал спрашивать Рома.

– Уже третий приступ. Первый был в восемь вечера, вчера, второй – в два часа ночи…

– Почему мне не позвонили?

– Мы приступы сняли, и один, и второй. Ей намного лучше стало. И не ожидали, что третий приступ будет… Ничего не предвещало…

– Но он случился…

Рома поднял голову, увидел в дверном проёме Ксюшу и тотчас распорядился:

– Посторонних не пускать…

Опять раздавал указания, как и что делать, торопил персонал, многое делал сам. Поднимал голову и видел, уже не в дверях, а напротив них прижавшуюся к стене, испуганную Ксюшу. Вот, кажется, её матери стало лучше. Он справился, смог.

– В реанимацию… – устало скомандовал он.

И женщину повезли… Рома шёл следом, но Ксюша подбежала к нему и стала теребить за рукав:

– Что, Рома, что случилось?

– Сердечный приступ…

– Как это могло произойти?

– Я не знаю, не знаю…

– Но ты говорил, что ей лучше!

– У неё очень слабое сердце, и я всегда это говорил… Да, ей было лучше, но сердце непредсказуемо… Она могла понервничать…

– Когда? Когда она могла нервничать?

– Ксюша, всё, прекращай, вот только ты не психуй, пожалуйста. В реанимации твоей матери помогут…

– Ты говорил, ей лучше…

Но они были уже у дверей отделения, а каталку провезли через широко распахнутые двери.

– Родная, – остановил он Ксюшу, – тебе туда нельзя…

И захлопнул дверь перед ней. Она опустилась на пол. Плакать не могла, закрыла лицо руками и только всё время думала: «Как это могло произойти, как это могло произойти…»

Сколько она просидела у дверей отделения реанимации – не поняла: час или два? А может быть, полчаса? Или три? Вдруг двери распахнулись, и вышел Рома. Поднял её с пола, обнял за плечи, повёл по коридору, потом по лестнице... Так они дошли до отделения, где он работал. А когда закрыл дверь в своём кабинете, Ксюша начала что-то понимать. Она, вмиг похолодев, тихо спросила:

– Рома, что случилось?

– Ксюша, маленькая, послушай меня… – начал он.

– Я не понимаю…

– Ксюша, послушай, твоей мамы больше нет…

– Что?

– Ксюшечка, твоей мамы больше нет. Произошёл ещё один сердечный приступ, уже в отделении реанимации…

– Рома, я не понимаю, зачем ты мне это говоришь?

– Ксюша, родная… – он прижал её к себе, но она вырвалась, отошла от него на шаг и проговорила:

– Зачем ты мне это всё говоришь? Я тебе не верю!

– Ксюша!

Она смотрела на него зло, с вызовом, говорила с истерикой:

– Я тебе не верю! Почему именно ты мне это говоришь? Какое ты имеешь право?

– Ксюша, послушай, ничего нельзя было сделать!

– Зачем, зачем ты мне все это говоришь?!

– Ксюша!

– Ты не имеешь права так со мной обращаться! Не имеешь права! Зачем ты врёшь? Ты же не врёшь никогда! Почему ты говоришь такие вещи?!

Она накинулась на него, пинала, била кулаками в грудь. Он задержал её руки, схватил крепко, подтолкнул к входной двери, которую быстро распахнул, позвал дежурную медсестру, а когда та подбежала, коротко бросил:

– Успокоительное! Быстро!

Ксюша продолжала вырываться, и всё повторяла:

– Почему ты мне это говоришь? Как такое можно говорить! Это неправда!

Рома с трудом удерживал её. Через минуту прибежала медсестра с наполовину наполненным шприцем, и Ксюше сделали укол.

Она затихла. Рома уложил её в своём кабинете на кушетку, предназначенную для осмотра больных, укрыл одеялом, запер дверь, придвинул к кушетке стул и, сев рядом, устало вытянул ноги. Его настораживало, что Ксюша не плачет, совсем не плачет… Он закрыл глаза, думая о её матери. Почему так произошло? Определённо случилось что-то серьёзное, сердечный приступ не мог быть на пустом месте… Решил пойти в палату, чтобы поговорить с соседками…

Он коснулся рукой щеки Ксюши, потом погладил её по волосам. Понял – она спит, успокоительное подействовало. Вышел из кабинета, запер дверь снаружи и направился в палату. Поговорив с другими пациентами, узнал, что Ксюшина мать вчера вечером долго говорила по телефону, потом горько плакала… Выходит, именно этот разговор и спровоцировал сердечный приступ. Соседки не знали, с кем она разговаривала, так как выходила в коридор. Потом одна из пациенток вдруг сказала, что мобильный телефон, по которому беседовала Ксюшина мать, так и лежит под подушкой – пусть доктор его возьмёт, отдаст дочери покойной, а то вещь может пропасть…

Рома поблагодарил, из-под подушки достал телефон и небольшую иконку Пантелеймона-целителя, положил в карман и пошёл в свой кабинет.

Ксюша спала. Он снял хирургический костюм, подумал – на сегодня, наверное, всё: операций не будет. Надел свой костюм, из кармана хирургической формы переложил в карман пиджака телефон Ксюшиной матери и иконку, стал будить Ксюшу. Та с трудом проснулась, разлепила глаза. Он поднял её с кушетки как куклу, поставил на ноги и спокойно попросил:

– Ксюшечка, соберись, мы сейчас домой поедем – ты дома поспишь!

Ксюша не возражала, но идти не могла: ноги у неё подкашивались. Ему удалось её растормошить, и он, поддерживая её, повёл к своей машине, усадил на переднее сиденье, пристегнул ремнём, снял пиджак, укрыл её. Повёз домой. А по пути вспомнил, что не предупредил своего руководителя, профессора Иванова о том, что уехал и сегодня его уже не будет, и, скорее всего, не будет и завтра, да и послезавтра тоже. На мобильном набрал номер профессора Иванова, и когда рассказал о случившемся, профессор пытался возразить: