За восковой печатью

За восковой печатью

Я поставил кружку с кофе на журнальный столик и откинулся в кресле. Над кружкой поднимался тонкой струйкой ароматный густой пар. Кофе с кардамоном был моей слабостью. К сожалению, не очень здоровое сердце не позволяло мне слишком часто баловать себя, но сейчас я решил поднять свое никчемное на данный момент настроение. Кроме того, найти занятие себе я так и не смог.

Комнату освещала лишь свеча, стоящая на столе рядом с кружкой. Электричества в моем небольшом, на 8 квартир, доме не было уже несколько часов. От тусклого освещения глаза немного болели. Пар и свечка рисовали на стене причудливые тени, которые своей непрерывной пляской вводили меня в некий транс. Мысли куда-то ушли, покинули меня. Чувства же закатились глубоко, в самые дальние и темные уголки моей головы. Постепенно возникало ощущение, будто весь мир – ничто, да и вообще почти ничего нет. Только свеча, кофе, я, закутанный в махровый халат, и моя заваленная пыльными книгами комнатушка.

Неизвестно сколько бы я просидел в таком состоянии, но из жестких лап моего забвения меня вырвал громкий и уверенный стук в дверь. Кроме того, в стуке ощущалось явное нетерпение. Видимо, пришедший гость уже довольно долго стоит под дверью. Это было, по меньшей мере, странно. Во-первых, что я мог сказать с уверенностью, гостей я сегодня никак не ожидал, а во-вторых, стоявший за дверью, несомненно, знал, что я дома.

С трудом поднявшись с кресла, я потянулся, взлохматил волосы на голове и нащупал рукой очки. Поправив халат, я направился к двери, нутром ощущая, что гость мой не случаен, и просто так не покинет меня. Спотыкаясь и чертыхаясь, чуть не свернув себе шею, я на ощупь добрался до входной двери, которая в данный момент буквально сотрясалась от ударов. С тлеющей надеждой увидеть хоть что-нибудь в кромешной тьме, я прильнул к глазку.

Даже в царившей темноте можно было различить черный силуэт незваного посетителя. Будто все его тело состояло из спрессованной темноты. Глаза от напряжения слезились, но, к сожалению, ничего не могли разглядеть. А мои вопросы касательно имени посетителя и цели его визита будто разбились о дверь и остались незамеченными.

Самым правильным в данной ситуации было бы закрыть дверь на все замки и пойти в комнату. А еще лучше взять мобильный телефон и позвонить в полицию. Идея хорошая, но почему-то голова говорила одно, а руки делали совсем другое. Будто в этот момент я был лишний. Тело существовало своей жизнью и послушно творило что-то совсем неправильное, а мне оставалось только наблюдать за происходящим.

Вот я вижу, как дрожащая рука (которую, видимо, пытался остановить разум) тянется к цепочке, запирающей дверь, как она негнущимися пальцами снимает ее, поворачивает ключ, и уже через мгновение скрип открывающейся двери пронзает мое сердце, будто огненными иглами и заставляет его трепетать и замирать в груди. От нахлынувшего страха сдавливает ребра, становится трудно дышать и ноги предательски подкашиваются.

В тот момент мое обмякшее тело было готово рухнуть на пол. Но контроль над ним внезапно вернулся ко мне. Борясь со слабостью и накатывающей тошнотой, я пытался исправить то, что секунду назад сделала неведомая сила. Дрожащими пальцами я лихорадочно искал дверную ручку, но непонятно почему не мог ее нащупать. Ощущалось лишь дерево, немного шершавое и теплое. Выработанное движение, ставшее рефлексом, на сей раз подвело меня: ручки просто не было - происходящее казалось ужасным сном. Ощущая судорожное биение сердца, как кровь врезается в висок, я, уже мокрый от пота, отчаянно пытался сделать хоть что-то. Внезапно моя ладонь ощутила спасительный холод цепи (хотя на тот момент мне стало казаться, что никакие замки не могут остановить моего посетителя, а его стук в дверь был лишь глумлением, игрой, насмешкой над окружающим его миром, полным формальностей). Зажав ее в руке, пытаясь найти паз и наконец-то закрыть дверь, я судорожно шевелил конечностями, казавшимися мне уже чужими. Запах паленой плоти внезапно пронзил воздух, я закричал. Ничего не понимая, с широко открытыми глазами, в свете раскалившейся цепи я увидел ожог на моей ладони.

Непонятно откуда на ум стали приходить слова, которые рвались наружу и складывались в самые настоящие молитвы. До этого момента мне казалось, что я их не знал. Может, это были отголоски детства, когда моя мать тщетно пыталась привить мне любовь к Богу и религии. Но все это было неважно. Либо молитвы не обладают никакой силой, либо отсутствие веры в моем сердце превратило их в простой набор слов.

Дверь медленно, будто подгоняемая силой одного лишь дыхания, открывалась. Звуки куда-то ушли, неслышно было ни шороха, ни скрипа, который обычно противно издавала дверь. Казалось, что тишину теперь можно потрогать, ощутить на вкус, увидеть глазами и даже захлебнуться в ней. Набрав полную грудь воздуха, я пытался закричать, но с уст моих не сорвалось ни единого звука, воздуху из легких не давала выйти проклятая тишина, черная, непоколебимая и звонкая. Ужасной иронией было бы умереть не от недостатка кислорода, а от невозможности просто выдохнуть.

Казалось, что конец близок. Вот уже, будто со стороны, я вижу свое тело, судорожно дергающее ногами, катающееся по полу, ударяющееся головой о пол, углы и стены, с силой бьющее кулаками по груди, в надежде выбить из нее давящий изнутри углекислый газ. Вот, вроде бы, и конец, жуткий, мистический. Страх постепенно сменился облегчением – пытка близится к концу. В глазах потемнело, движения стали вялыми, затухающими, вот и все, я свободен.

Но, по всей видимости, все было не так просто, как хотелось бы мне. Заметив, что вот-вот душа покинет мое тело, фигура в черном изменила своей нерасторопности и ужасающей величественности. В одно мгновение, силуэт переместился от дверного проема к моему телу. Даже в состоянии близком к агонии я уловил исходящий от него запах. Это был сладкий, можно сказать приторный, ни на что не похожий запах, тяжелый и страшный, густой, пропитывающий все, чего коснется своими липкими щупальцами. Он дурманил, заставлял сознание плыть, вызывал рвотные позывы. Он заполнял собой все пространство вокруг.