Заблуждение сердца

Глава 1

Ночь, глубокая давящая ночь, укрывала Петербург сырой влажной пеленой дождя. Огромный белокаменный особняк спал, расположенный за чертой городской суеты, в одном из самых престижных районов. Спал и жалобно вздыхал во сне. Лишь одно ярко освещенное окно второго этажа светилось тревожным холодным огнем, отбрасывая рассеянный свет на идеально ровные, лишь вчера подстриженные, газоны, уютные сиреневые беседки, роскошные деревья величественного сада. На лужайке перед домом дремала красивая немецкая овчарка, спрятавшаяся от назойливых капель под легким полупрозрачным тентом и настороженно приподнимала во сне свое породистое ухо.

Мнимое обманчивое ощущение покоя. Молодая женщина, только что появившаяся на балконе спальни, знала его слишком хорошо, чтобы доверять этой странной тишине. Дождь отвесной стеной лил с самого утра злосчастного дня. Если завтра наступит слишком быстро, она не сможет справиться с болью. Боль тоже казалась ей странной и будто пришедшей откуда-то со стороны, может быть, вон от тех серых стен соседнего особняка или тяжелых витых железных ворот, или все-таки…. «Нет, нельзя, нельзя, нельзя!» - она зажала руками нестерпимо ноющие виски и отчаянным усилием воли запретила себе это опасное воспоминание. Теперь все кончено, память должна хоть раз в жизни ее не предать, оставить шанс на спасение.

Спасение было рядом, было рядом еще вчера, а она этого не знала и не могла знать. Она не знала, что терять человека, сломавшего ей жизнь, поставившего крест на наивных мечтах семнадцатилетней девочки, будет так больно. Он был ей чужим. Он был чужим даже их маленькому сыну. Он был чужим этому прекрасному новому коттеджу, в который они переехали только две недели назад. Но сердце упрямо сжималось в комок при одной мысли о …. Господи, как же там выразился врач, неестественно тихим поблекшим голосом: «У вашего мужа травмы не совместимые с жизнью, медицина, к сожалению, не всесильна».

Стылое чувство вновь царапнуло душу, чужая вина вдруг почудилась слишком личной и горькой. Она никогда его не любила. Более того, она любила другого, совершенно другого человека. Любила как-то отчаянно и слишком сильно. Наверное, так нельзя любить. Нельзя, потому что любовь перерастает в опасное неконтролируемое желание - бежать. Бежать к свету из жуткой темноты одиночества.

Побег оказался бессмысленным, он умирает, несмотря на свою молодость, богатство, красоту. Странно, она впервые в жизни подумала, что Роман красив, красотой не типичной для человека с чисто русской фамилией Рябинин. Красотой, которая испугала ее в первый же день их встречи. Эти темные волосы и такие же темные, как смоль, глаза, бездонные и опасные. Наследство бабушки, очаровательной Стамбульской красавицы. Дед Романа привез ее в Петербург больше чем пятьдесят лет назад, так началась история самой красивой любви, о какой только слышала Полина. Глаза ее свекрови всегда блестели от слез, когда она рассказывала о своей матери, женщине - бросившей вызов традициям и условностям ради светлого чувства.

Молодая девушка зябко поежилась, увы, ей самой не хватило душевной смелости - отстоять свое право на счастье. Она всегда была слишком правильной, слишком самоуверенной, слишком гордой. Ей, как и отцу, хотелось в жизни руководствоваться не сердцем, а разумом. Тень тоскливой улыбки мелькнула на бледных судорожно сжатых губах. Ум сыграл с ней дурную шутку. Нужно было бороться, кусаться, кричать, убегать! Но тогда, семь лет назад, а отнюдь не сейчас.

Впервые, как ей казалось, она поступает верно. Впервые решение пришло так легко и внезапно. Уйти, собрать чемоданы и уйти. С тем, кто был ей верен долгие годы, с тем, кто ждал и надеялся вопреки всему на голос сердца. И также впервые Полина вдруг смутно осознала, что, возможно, этот настойчивый голос ее обманул. Или она сама всегда слышала в нем только то, что привыкла слышать?

Вопросы, вопросы, вопросы и ни одного ответа. А ведь раньше ни вопросов, ни сомнений не было. Она всегда знала, что вышла замуж исключительно по настоянию отца, из-за по меньшей мере странного обещания, которое он вынужден был дать своему умирающему другу. Один Бог знал, чем отец руководствовался в ту минуту. Хотя нет, она тоже знала или до сегодняшнего дня думала, что знала.

Неприкаянный взгляд вновь упал за окно, ночь вдруг сделалась чересчур темной и удушливо жаркой. Видимо дождь прекратился, хоть до воспаленного сознания еще долетал стук капель по карнизу балкона. В тот день город тоже тонул в оглушающе сером ливне, и прохожие с немым изумлением взирали на девушку без зонта, растерянно замершую на ступеньках крыльца районной нотариальной конторы. По просьбе родителей ей удалось ознакомиться с документом, умудрившемся навсегда изменить жизни стольких людей.

Завещание, всему виной было завещание еще одного властолюбивого участника этой драмы. Отец Романа женился на его матери вопреки воле своего собственного отца, оборвав с ним всякие связи почти на десяток лет. Семейный разлад оказался роковым. Старик разозлился не на шутку, единственной своеобразной уступкой, которую он сделал, стало наследство. Наследство, отписанное внуку с условием, что тот выполнит его последнюю волю. А именно, женится на девочке из семьи, породниться с которой господин Рябинин-старший жаждал до такой степени, что очевидно лишился рассудка. Потому как, лишь этим могло объясняться его сумасбродное повеление.

Полина имела несчастье быть той самой девочкой, единственной - кому пришлось заплатить по счетам. Но быть может, именно в эту злосчастную минуту вдруг сделалась очевидной немыслимая истина: жертва оказалась двойной. Почему она, с наивным и идиотским эгоизмом, считала, что мужчине, связавшему свою жизнь с нелюбимой и нелюбящей, было легче? Почему основным мерилом их отношений всегда выступали деньги?

Наверное, потому, что всю свою сознательную жизнь Полина ощущала себя проданной и преданной теми, кого так сильно любила, кому столь безгранично доверяла.

Все эти годы она отчаянно пыталась понять: мог ли отец поступить по другому, принять иное решение. Пыталась наладить отношения с матерью, не единожды умолявшей - не соглашаться на союз "по расчету". Поля вдруг с немыслимой четкостью вспомнила, как Надежда Аркадьевна смотрит на нее, стоящую у огромного венецианского зеркала, привезенного папой в одно из его очередных долговременных путешествий, сквозь пелену еле сдерживаемых слез. А прекрасное подвенечное платье льнет к полу, холодя объятое дрожью тело. Этот брак разрушил многолетнее счастье ее родителей, мама не смогла понять и смириться, впрочем смирением Надежда не отличалась никогда. Нет, она не ушла от отца, она поступила много хуже. Навсегда вычеркнула из души того, кто был ее частью, ее любовью, ее жизнью.

И в этом Полина обвинила Романа. Он вообще оказался виновным во всем, во всех разбитых надеждах, во всех терзаниях и сомнениях, через которые ей пришлось пройти одной.

Конечно, Рябинин ни к чему не принуждал свою юную супругу. Он не принуждал, а завещание требовало не просто брака, но и появления наследника, старый лис опасался фиктивного союза, защищая свои денежки. Наследник появился два года назад, после долгого серьезного лечения, когда девушка почти потеряла всякую надежду. А ведь именно этот ребенок гарантировал ей развод. Таковым было обещание ее мужа. Прожив с ним семь лет под одной крышей, они могли развестись без финансовых потерь.

Только в ту роковую ночь случилось нечто абсурдное, непонятное.... Ее флегматичный, самоуверенный и равнодушный супруг на глазах превратился в дикого необузданного горца. Не иначе как кровь турецких предков взыграла. Полина слегка улыбнулась этой мысли, поневоле вернувшись в ранящие воспоминания.